— Что-о-о?!

И вновь проклятая темнота.

Глава 9

Никто не мог представить, чем закончится авантюра Вайрела. Не мог этого предсказать и он.

— Тш! — Киоре дернула мужчину, пряча их двоих в густой темноте переулка, куда не падал свет фонарей.

Десяток человек с факелами прошли мимо — молчаливая процессия, где одно лицо суровее другого. Голоса вдалеке — городская стража. Патрульные приказывали всем разойтись по домам и соблюдать приказ Особого управления, но… Говоривший тут же отхватил тычок в зубы и завопил.

— Проклятье… — выдохнул Вайрел.

— Что поделать, ты стал главой напуганных до смерти людей, — с легким сарказмом ответила Киоре.

— Это уже не люди, а животные, — отрезал мужчина.

— Тогда ты — главный зверь, — хмыкнула она, уводя Вайрела подальше от шумной улицы, куда спешило подкрепление к патрульным.

— И ведь мне так и не показали проклятой арены… Но теперь за мной следят, я едва скинул хвост сейчас, и не уверен, что надолго. Так что встречаться будем иначе… — шепотом быстро рассказал он, и Киоре ничего не оставалось, как принять новые условия встреч.

Теперь баронета Ниира приходила в условленное место в условленные дни, чтобы находить записки в дупле старого дерева, написанные столь иносказательно, что и она не с первого прочтения понимала мысль Вайрела.

Не запутаться бы ей, где и кем она должна быть!

Забрав очередную записку и переодевшись, Киоре, продрогнув, устав до ужаса, топала в гости к Дорану. Его лицо — такое же, как ее, уставшее, бледное. Он следит за ней, не сводит взгляда, и взгляд этот против воли напоминает о севере.

— В общем, ничего конкретного найти пока не удалось, они очень хорошо скрывают свои личности, — признала Киоре. — И скрывают, зачем им это нужно. Ведь никто просто так не будет возиться с людьми и настраивать их против… власти, скажем так.

— Против власти… — Доран повел плечом, погружаясь в раздумья. — В этом есть логика, если кто-то затеял переворот. Вопрос, относятся ли к этому делу убитые девушки или нет.

Знание о письме первосвященника жгло Киоре, но отдать его Дорану — немыслимая глупость, которая нарушит все её планы.

«Прости», — мысленно сказала она ему, когда уходила.

Вернувшись в дом Нииры, Киоре замерла у черного входа. В воздухе витал знакомый запах цветочных духов старой графини… Но дома — тишина и безлюдье, Тари спала в своей комнатке. Значит, здесь были гости.

Усталость давила на плечи, но выбора не оставалось. Переодевшись обратно в баронету, со второго раза она накрасилась и, подавляя зевоту, вышла вновь в ночной холод.

Две улицы до Догира Киоре преодолела, вздрагивая от каждого шороха. Двери в здание были открыты, мерцали свечки, освещая целиком крохотное помещение с алтарем и всего-то тремя лавками. Здесь не ходили монахи молчаливыми тенями — появлялись время от времени; здесь никто не задавал вопросов случайным путникам.

Сидя на лавке с молитвенно сложенными руками, Киоре, наверное, заснула, поскольку, когда открыла глаза, сквозь крохотные витражи падал бледный утренний свет. Свежий воздух взбодрил, а, принюхавшись, она убедилась, что достаточно пропиталась специфичными благовониями.

И, вернувшись домой, как и ожидалось, Киоре застала в дверях рассерженную старую графиню.

— Ниира! Тебя не было дома всю ночь! Где ты была?! Ты понимаешь, что подобное поведение может сорвать твою свадьбу?! — и бордовые пятна проступили под слоями пудры на лице.

— Я молилась.

Старая графиня принюхалась.

— Зачем? — с подозрением спросила она.

— После исцеления я порой ощущаю тягу к Догирам. Мне остается только молиться с искренней благодарностью за чудо.

Поворчав еще немного о непредсказуемом поведении юной особы, старая графиня удалилась, напомнив все планы на ближайшие дни. Удалилась, но не сдалась и стала появляться в ее доме по поводу и без.

И вскоре Киоре прокляла и свадьбу, и бдительную дуэнью: дело Дорана требовало постоянных отлучек, но разве можно отделаться от старой графини, уверенной, что то ли жених сбежит, то ли невеста? Вот и оставалось только смириться и терпеть постоянные — даже ночью! — визиты женщины, которая по бодрости и скорости организации торжества могла дать фору кому угодно.

— Ваша светлость, жуткое платье! — ныла Киоре, кутаясь в плед, чтобы ее не засунули в очередное произведение портновского искусства.

— Тихо мне тут! Барон в последний момент отказался оплачивать тебе новое платье, поэтому я нашла мое. В нём я замуж выходила!

Легкое, цвета фуксии, платье имело нескромное декольте и глубокий вырез на спине, а тело облегало, как перчатка, благодаря шнуровке — графиня выходила замуж на пятом месяце беременности, потому такая регулировка была необходимостью, ведь шилось одеяние заранее.

— И его перешили под современные каноны. Раньше на нем были перья и оборки!

За это настойчивую модистку Киоре была готова расцеловать. Однако платье лишало ее последней возможности сохранить истинную фигуру в тайне: нижних юбок к нему не полагалось, как и корсета. Если только распустить шнуровку и превратить платье в балахон…

Для обряда благословения старая графиня раздобыла густую вуаль, да еще приказала сделать к ней целых пять покрывал для невесты, ведь традиции требовали скрывать фигуру и лицо. В итоге Киоре махнула рукой, мол, будет как будет.

В нужный день и час она сидела в комнате Догира, очищала свои помыслы. Тесное помещение угнетало, но Киоре успокаивала себя тем, что в нём нужно продержаться несколько часов. Каких-то несколько часов. Однако вопреки законам ее уединение нарушила старая графиня, прокравшаяся к ней.

— Дорогая! — она буквально лучилась счастьем. — Моя совесть чиста. Знай, я устроила тебя наилучшим образом! Жду после обряда от тебя самых горячих благодарностей!

Киоре покивала, и старая дуэнья убежала чуть ли не приплясывая. Уж не радовалась ли она так сильно освобождению от долга перед чужой семьей?

Молчаливый монах, пришедший за ней, отвел коридорами Догира в другую комнату, где полагалось ждать благословения, и она даже освещалась. Зря. Одна-единственная на всё помещение кровать посреди голых каменных стен смотрелась дико. Отбросив покровы, она легла, и совсем не удивилась, когда посреди ночи в стене открылась потайная дверка. Поднявшись и закутавшись в вуаль, пошла навстречу судьбе…

Сквозь кучу слоев ткани Киоре видела только искаженный, размытый силуэт человека, который быстро поднялся и подошел к ней — слишком быстро для упитанного барона. Она приподняла вуаль и увидела протянутую руку с шрамом-крестом…

Удивленное восклицание вырвалось у нее одновременно с тем, как закрылась потайная дверь, оставив соединенных по ошибке людей в темноте. И вот это — «устроила наилучшим образом»?! Киоре готова была рыть подкоп. Сквозь камень. Руками. Лишь бы сбежать немедленно!

— Ниира? — очнулся Доран.

Нащупав шрам на ее руке, Доран спросил с изумлением:

— Как?..

— Самой бы знать, — горько выдохнула она, не спеша навлекать сиятельный гнев на старую графиню. — У меня сегодня был назначен обряд с бароном. Похоже, меня проводили в зал для вашей невесты.

Доран засмеялся так громко, что эхо подхватило этот смех.

— Прекратите! Да прекратите, мне страшно! — использовала самое действенное средство Киоре, тормоша герцога за плечо.

Он поднял ее на руки. Покровы спеленали, как младенца, и не было никакой возможности освободиться.

— Плевать мне, как так получилось, но ты же понимаешь, что отсюда мы выйдем мужем и женой?

— То есть вас не смущает опороченная жена, которая вполне могла оказаться коварной охотницей за деньгами? Может, я все это подстроила?

— Плевать, — выдохнули ей в шею, садясь. — Для всего мира мы будем благословлены богами.

Киоре замерла, почувствовав, как задергался глаз. Нет, к такому повороту она совершенно не готовилась! Одно дело барон, который забудет о женушке сразу после брачной ночи, и совсем другое — Доран Хардрейк! Этот точно не даст жене целыми днями шататься не пойми где! Ущипнув герцога, она сперва уползла от него неловкой гусеницей, сорвала вуали и наконец-то встала.