– Ага, на свободу с чистой совестью, – съязвил я. – Десяточку оттянул – и гуляй, Вася.
– Ты неправ, – укоризненно посмотрел на меня Тихомиров. – У нас невиновных не наказывают.
– Ага, конечно, – рассмеялся было я, собираясь рассказать про три колоска, но сдержался, потому что в свое время много читал о том периоде и знал, насколько разные бывали ситуации, хоть и перегибов хватало. – Извините.
– Как скажешь, – пожал плечами комитетчик. – Но на будущее, думай, кому и что ты говоришь. У меня, допустим, другие задачи, но кто-то может оказаться не таким щепетильным. Так что помни, слова – серебро, молчание – золото.
– Ага, враг не дремлет, будь бдителен. Болтун – находка для шпиона. – От понимания, что прошел по краю, я нервно юморил, даже сам сознавая, насколько жалко это выглядит. – Вы так и не сказали, зачем я вам.
– Вот сейчас все и узнаешь, – усмехнулся Илья Демидович, паркуя машину. – Выходи, приехали. Только не беги, я тебя умоляю. Ты мне кажешься разумным парнем, так что не стоит.
– Бегать от КМ дураков нет, – я указал глазами на его значок. – Это тупее, даже чем убегать от снайпера, там хоть просто умрешь уставшим. А против энергета нет приема.
– Точно, – засмеялся чекист. – Видно, я в тебе не ошибся. Айда, нет, не сюда, а вот в подвал.
– Ну, я так и думал. – Я старался хорохориться, но сердце зашлось как сумасшедшее, а на спину будто кто-то ведро ледяной воды вылил. – Сразу в подвал…
– У нас тут медицинский центр, – немного обиделся Тихомиров. – Профилакторий, медпункт и все такое.
– Так я вроде не болею. – На удивление, я действительно чувствовал себя прекрасно, даже боль от побоев ушла, будто и не было.
– Вот и проверим, – подтолкнул меня в дверь Илья и сразу громко позвал: – Ольга Леонидовна, добрейшего вам дня! А мы по вашу душу!
– Добрый день, Илья Демидович. – Из кабинета не вышла, а буквально выплыла статная, красивая женщина лет сорока, показавшаяся бы моему альтер эго старухой, а как по мне, так наоборот, в самом соку. – Вы, как всегда, в хорошем настроении.
– Так жизнь прекрасна, товарищ полковник, – расплылся в улыбке кагэбэшник. – Мне бы вот юношу проверить.
– Здрасьте. – Перед ликом монументальной Ольги Леонидовны я хоть и не оробел, но предпочел сыграть испуганного школьника.
– Добрый день, молодой человек, – меня смерили взглядом с головы до ног. – Нет, в таком виде я к приборам вас категорически не пущу. Шагом марш в душ!
– Но… – Я дернулся было в направлении, куда мне указали, а потом вспомнил, что вещей-то у меня нет. – Одежда…
– Там все получите, – отрубила любые возражения женщина. – Чего стоим?! У меня через полчаса группа товарищей из первого отдела! Бегом!
И я помчался, а попробуй тут отказаться. Душевую найти оказалось просто по табличке на двери. В другие я даже и не думал соваться, мало ли, увидишь, что не надо, тебя тут же к стенке прислонят. Нафиг, нафиг. К тому же я сам давно хотел помыться. После парка воняло от меня так, что поначалу даже пару раз вывернуло. Потом, правда, притерпелся, но запах лучше не стал. Так что под горячую воду залез с видимым удовольствием. И долго скреб себя мочалкой с мылом, найденными в одноразовых пакетах. А когда вышел, вещей своих не увидел, зато в такой же упаковке обнаружились тапочки и пижама наподобие больничной. Хорошо еще, что не полосатая, а в цветочек.
– Итак, молодой человек, вот теперь вы похожи на гражданина Страны Советов, – удовлетворенно кивнула Ольга Леонидовна, когда я вернулся. – Замечательно. Что ж, садитесь, руки на подлокотники, смотреть прямо, по команде «Не моргать» – не моргать. Это понятно?
– Так точно! – Хоть в армии мы с Кулагиным не служили, но я с трудом подавил желание вытянуться по стойке смирно.
– Тогда чего стоим? – обожгла меня взглядом женщина, и в следующую секунду я уже сидел на странного вида кресле с экраном перед глазами и металлическими подлокотниками. – Прекрасно. А теперь… Не моргать!
Я вылупился в экран, будто от того, моргну я или нет, зависела моя жизнь. Вполне может быть, что так и было, кто знает этих чекистов. Им человека шлепнуть, что мне комара. Скажут, что я тоже одержимый, и привет. Вообще, последний час с момента появления Ильи Демидовича казался мне дикой фантасмагорией. Так, блин, просто не бывает! Но я чувствовал холод подлокотников, одноразовую тапочку, которая, зараза, выбрала именно это время, чтобы сползти с ноги, видел мельтешение цветных пятен на экране. Даже запах мыла, и тот был реален. Поэтому я и пучил глаза, боясь моргнуть, а то вдруг все это окажется лишь бредом моего воображения.
– Можно моргать, – закончила что-то печатать на компьютере Ольга Леонидовна. – Что ж, поздравляю вас, юноша, с инициацией. Вы полноценный Юниор с неплохими перспективами развития. Официальное заключение будет чуть позже. Заберете сами, Илья Демидович, или на почту выслать?
– Будьте добры, пришлите, – молитвенно сложил руки на груди мой сопровождающий, – а то пока с юным дарованием закончу, уже времени не будет.
– Как скажете, – женщина равнодушно пожала плечами. – Я вас больше не задерживаю.
– П-погодите. – До меня только теперь дошло, о чем они говорят. – То есть я что, теперь энергет?!
– Так, а я вам о чем только что сказала? – удивленно посмотрела на меня Ольга Леонидовна. – Илья Демидович, вы где его такого взяли?
– Это он от шока, все-таки поздняя инициация, да такая мощная, – ласково улыбнулся ей чекист, а сам потянул меня из кабинета. – Огромнейшее вам человеческое спасибо! С меня шоколадка.
– С орехами, – донеслось из-за закрывающейся двери, а я послушно шел за кагэбэшником и чувствовал, как лицо непроизвольно растягивается в счастливой улыбке. Пусть я никогда не признавался, но всегда завидовал одаренным, и вот теперь я один из них!
Глава 4
– И чего теперь со мной будет? – Я сидел в кабинете капитана Тихомирова, слегка осоловевший от сытного обеда, который мне притащили, услышав, как бурчит мой пустой живот. – Я же этого Смирнова все-таки зарезал. А на мне и так условка. Пришьют превышение пределов, и здравствуй, зона.
– Поздно ты спохватился, – ухмыльнулся Илья Демидович, но тут же сжалился. – Считай, что на этот раз соскочил. Дашь подписку о неразглашении и свободен. Но это только в этот раз, и то потому, что девчонок спас.
– Спасибо. – У меня с души будто громадный камень упал. – Но я же теперь Юниор.
– И что? – удивился капитан. – Ты хотя бы примерно представляешь, сколько энергетов у нас в стране? Вам же должны были в школе рассказывать.
– Да я как-то пропустил, – замямлил я, опустив голову и чувствуя, как запылали уши, хотя вроде как и не с чего, это же альтер эго был раздолбаем и двоечником.
– Ну да, кто бы сомневался, – ухмыльнулся Тихомиров, но комментировать дальше не стал. – Так вот, на данный момент одаренным является каждый сотый. Учитывая, что в Советском Союзе живет полмиллиарда человек, это получается пять миллионов. Представляешь, какая эта цифра? Это больше населения некоторых стран. И ты думаешь, что государство будет с каждым носиться как с писаной торбой?
– А… что мне тогда делать? – С этой точки зрения я никогда не думал и поэтому растерялся.
– Да что хочешь, – рассмеялся капитан. – Видишь ли, пройти инициацию – это только первый и, честно говоря, самый простой шаг. А вот дальше начинается тяжелая и кропотливая работа. И далеко не у каждого находятся для этого силы. Талант, конечно, тоже влияет, но знаешь, сколько Юниоров получают хотя бы пятый разряд? От силы десять процентов!
– Пятьсот тысяч – это тоже немало, – возразил я, неплохо представляя масштабы чисел. – Половина Новосибирска примерно.
– Да, но мы говорим только о разрядниках, – грустно усмехнулся Тихомиров. – Это, по сути, самая нижняя ступень, только едва-едва способная работать с плетениями и матрицами. И чем выше ранг, тем больше процент конверсии. Кандидатами в мастера становятся уже не десять, а всего пять процентов от разрядников. Мастерами – два от силы. Про более высокие ранги и говорить нечего. Туда уже единицы проходят. Вот и получается, что вроде энергетов много, но реальную пользу приносит лишь малая часть. Остальные довольствуются физической силой, здоровьем и долголетием, предпочитая работать как обычные люди. А ведь каждый энергет может принести огромную пользу стране!