Добрая Айгуль сразу полезла в сумочку и извлекла оттуда таблетку анальгина. Балыков, поморщившись, запил ее кофе.
– Разве так делают? – укоризненно сказала Айгуль. – Таблетку кофе запивать нельзя.
– Папа может всё, – повторил её лозунг Балыков. – А в сумочке у вас стакана водки нет? Мне был помогло.
Девушка снова засмеялась, пусть и не так звонко, но все-таки....
В Казани Балыкова накрыла волна страха: «Тебе придется отдать самое дорогое!» Перед глазами стоял образ шарлатанки-прорицательницы, Шимы-Онейды. Её слова всплывали в памяти снова и снова. Сколько раз он терял и отдавал? От чего и от кого вести отсчёт? Кончится ли это когда-нибудь?
Он отгонял от себя упрямое видение, таращился на лекторов, активничал на тренингах, метался между стендами с дегустацией и ловил одобрительные взгляды Ждана.
– Завтра банкет и «А-Студио» выступает… – Айгуль мечтательно потянулась обеими руками вверх. Скрипнули еле слышно суставы, она хихикнула и попрыгала на одном месте: – Жаль, что я гимнастику бросила. Совсем суставы закостенели. На сидячей работе. Вышли в парк.
– А ты гимнастикой увлекалась? – спросил Андрей. В этой девушке ему все было интересно. Вместо ответа Айгуль вдруг сунула Ждану свою кожаную курточку, перекинулась мостиком, задержавшись, встала на руки, зависнув над землей. Затем она грациозно опустилась на шпагат, хихикнула, скрутила ноги и вскочила на носочки.
– Вон, попа теперь мокрая – похвасталась она.
– Ну, пойдем, посушим твою попу, – улыбнулся Андрей, и вся компания двинулась в ближайший бар, а Айгуль деликатно взяла начальника под локоть. На концерт «А-Студио» по понятным причинам пошёл только Ждан. С той ночи в казанской гостинице началась история Айгуль и Андрея.
Имя её охлаждало, как глоток родниковой воды, а сама она была то птичкой на ветке, то ласковой кошкой на коленях. Когда она утром щебетала Балыкову о том, что пора вставать на работу, он потягивался и ворчал: «Богатым людям положено спать до обеда». Она щекотала его, хватала за нос и будила окончательно. Вечерами, свернувшись клубком у него на груди, Айгуль засыпала под бормотанье спортивного канала. И Балыков всё удивлялся, как это она умудряется быть свежей, неутомимой, швыряться идеями, как снежками на ледяной сказочной горке, и внимательно слушать, вычленяя главное. Она была умна. А красива ли? Красива. Андрей впервые почувствовал, что такое гармония: когда ничего нельзя ни прибавить, ни отнять.
Только Табеев оставался невозмутимым и недоверчивым. Он смотрел на всё происходящее узкими глазами и хмыкал. Через три месяца наблюдений он пришел к Балыкову в кабинет и сказал:
– Разговор есть.
Андрей отложил блокнот, отправил секретаря. Табеев плотно затворил дверь.
– Я не доверяю Айгуль, – с наскока сказал он.
– Почему?
– Интуиция. Татарская женщина – хитрая женщина. Всегда проверять надо. Слишком быстро залезла в койку к тебе.
– Ну, удивил, – хмыкнул Балыков, – уже и о койке моей печёшься.
– Обо всем пекусь. Тебе плохо – мне плохо. А я не люблю, когда мне плохо, – Табеев вынул из внутреннего кармана пиджака какой-то лист и протянул Андрею.
Балыков внимательно прочел: справка о досрочном погашении кредита госпожой Давлетовой. Датой значился следующий день после возвращения из Казани.
– Мало ли откуда у неё деньги? – пожал плечами Балыков.
– Значит, ты денег не давал ей, – кивнул Тамерлан.
– Такую сумму – не давал, – уверенно ответил Андрей.
– Думай, – сказал Тамерлан и оставил Балыкова с нехорошим осадком в душе, словно в кофе плеснули прокисших сливок, и они хлопьями плавают на поверхности чашки.
От сердца Балыкова отлегло. Казалось, он должен был злиться и досадовать, но он испытывал непонятное другим облегчение. Андрей отпустит её и перестанет переживать. Всё станет, как прежде. Место рядом с ним должно пустовать. Айгуль не станет очередной жертвой в серии странных смертей, ведь он не успел прикипеть к ней. Тянуть с разговором смысла не было, и наутро после неприятной новости от Тамерлана Андрей решился.
Он разбудил Айгуль чересчур резко:
– У меня к тебе несколько вопросов.
За окном монотонно сыпалась ноябрьская снежная крупа. Спросонья Айгуль не понимала, в чем дело. Андрей был хмур.
– Что случилось? Отчего ты такой сердитый? – спросила она почти шёпотом, садясь в подушках.
– Это ты сейчас поймешь, – в Андрее снова проснулся капитан полиции, который умел вести допрос. – Вопрос первый. Сколько именно заплатил тебе Ждан Горшенёв за то, чтобы ты стала моей любовницей?
–Я не понимаю, – пролепетала Айгуль.
– Всё ты понимаешь, – сказал Андрей так же спокойно, как и раньше, но девушка поняла, что шутить не стоит.
– Андрей, прости меня, послушай…
Андрей прошёлся по комнате и остановился сзади. Айгуль сжалась в комок. Ночная рубашка сползла с её плеча, обнажив «воробьиное» крылышко лопатки.
– Айгуль. Я жду от тебя простых и быстрых ответов. Не заставляй меня вызывать Табеева, и тогда тебе не будет больно.
– Мне уже больно, милый… – Айгуль заплакала.
Андрей молча кинул ей коробку бумажных платочков. Айгуль шмыгнула носом и поправила ночную рубашку.
– Он заплатил мне три тысячи долларов. Я погасила кредит…
– Были ещё платежи?
Айгуль помотала головой, и её пушистые волосы разлетелись невесомым облаком.
– Вопрос второй. Кто был инициатором этой игры в «люблю-не-могу»?
– Он, все спланировал он! – Айгуль понуро опустила голову. – Я сначала против была. Понимала, что так нельзя, неправильно так делать. Но Ждан убедил меня, сказал, что тебя надо вытащить из депрессняка, что тебе нужна встряска, что ты одинок и до сих пор страдаешь по погибшей жене.
– Всё, Айгуль, вопросов к тебе больше нет.
Балыков встал и вышел из комнаты. Он налил себе чаю, положил в него мёд, как любил раньше. С удовольствием облизал чайную ложку, игнорируя принципы здорового питания, о которых ему твердила Айгуль, и вернулся в спальню. Айгуль все еще сидела на кровати, полуодетая, заплаканная.
– Это только сначала я ради денег, Андрей, а потом… – всхлипнула Айгуль, кутаясь в плед на разворошенной кровати, – потом у нас всё с тобой началось по-настоящему. Разве нет? Мы же были счастливы…
Айгуль видела, что Балыков не нуждался ни в ее запоздалых признаниях, ни в слезах, ни в уверениях в преданности, но продолжала бормотать и всхлипывать.
– Даю тебе на сборы время до вечера. Выметайся. Получишь расчет у Борисовой, – сказал Андрей. – И предупреждаю тебя: если ты хоть словом проговоришься о случившемся Вике… Пеняй на себя. Официальная версия нашего расставания – тебе надоели мои бесконечные измены.
Айгуль плакала, пыталась говорить о начатом проекте… Спрашивала, что будет со Жданом. Балыков не счел нужным ничего объяснять. Он поставил недопитую чашку на подоконник и вышел из комнаты. «Комариные души, – думал он. – Закончились на свете женщины, ради любви которых стоит умереть. А если и сами умрут, то и не жалко».
На следующий день перед планёркой Ждан влетел в его кабинет.
– Старик, я понимаю, что ты в ярости, но послушай меня! – начал он.
Балыков, крутанувшись в кресле, повернулся к Ждану и спокойно кивнул.
– Выкладывай.
– Айгуль мне рассказала о вашей ссоре. Поверь, старик, ты понял все не так.
– А теперь ты меня послушай, Ждан, – перебил его Андрей, – Айгуль отработала свои деньги, и я думаю, что вместо неё я куплю другую девушку или сразу нескольких. Полагаю, что я имею право выбирать, с кем спать. Это была красивая игра, но она в неё проиграла. Я думаю, что теперь ей нужно начать на новом месте.
Ждан хлопал глазами.
– Постой, постой, – начал он, но Андрей его снова перебил.
– Ждан, ты не понял самого главного. Ты должен делать свою работу и делать её хорошо. В противном случае я тебя уволю. Так же, как Айгуль. Я не давал тебе поручения покупать мне женщин. Хотя за сюрприз спасибо. Немного дамского романа в жизни мужика – это даже развлекает. Предлагаю перевести все на язык цифр, который ты так любишь. Три тысячи долларов за три месяца. В месяц – тысяча долларов. Не так уж много, согласись. За эти деньги на полставки у меня работает юрист. С Айгуль мы спали примерно пару раз в неделю, итого пусть от силы тридцать раз. Итак, сто баксов за визит, – Андрей развел руками, – такая такса в «Белой орхидее». И при этом ни забот, ни хлопот. И заметь, товар отборный, не капризный. Так что я вернусь, пожалуй, к прежней схеме.
