И все же он начал подъем. Крючья приходилось вбивать через каждый метр. Седой нащупывал рукой трещину, вставлял в нее крюк и бил молотком, пока крюк прочно не входил в стенку. Потом надевал на него карабин, пропускал через карабин веревку.

До войны Седой с группой альпинистов пытался штурмовать такие вот стенки. Все попытки кончались неудачей. Сейчас же от него зависело выполнение задания огромной важности, и он чувствовал холодок в пальцах, когда думал об этом. И еще он думал, что человек может все. Когда очень надо, когда нет выбора. Что-то просыпается в человеке, какая-то мощь, до поры до времени хранящаяся в глубинах мозга и тела. Приходит час, и человек делает невозможное. Когда-то очень давно Седому рассказывали случай, когда из горящего дома мужчина по веревке спустил с восьмого этажа потерявшую сознание жену. На одной левой руке. Когда его потом просили подтянуться хоть раз на левой руке, он не смог этого сделать.

Седой протиснулся в расщелину и расслабил тело. Он долго отдыхал. Целых пять минут. Знал: такой расщелины ему больше на пути не встретится. До вершины еще далеко, а силы на исходе. Долгинцов снял ботинки и бросил их вниз. Ноги теперь должны быть легкими.

Оставшиеся метры восхождения были жутким, неповторимым бредом. Он вбил добрую сотню крючьев в гранитную броню горы, размотал весь гигантский жгут страховочной веревки, тысячи раз напрягал измученное, потерявшее чувствительность тело, чтобы продвинуться хотя бы на дюйм, и, когда пальцы ухватились за край стенки, у Седого уже не осталось сил, чтобы подтянуться в последний раз. Он замер, распятый на вершине.

Ему показалось, что прошел час, но когда он открыл глаза, то увидел огромный шар солнца, висящий в вечернем небе.

Седой тяжело перевалил непослушное тело через край и оказался на небольшой, в три квадратных метра, площадке, за которой начиналась широкая поляна, выводящая прямо в долину.

Седой закрепил конец веревки за обломок скалы, который обнаружил на площадке, и бросил вниз белый лоскут ткани, давая этим сигнал подъему Щеколды.

Через полчаса Чиликин вполз на площадку и долго лежал недвижно, иногда вздрагивая всем своим могучим телом. Седой дал ему глотнуть из фляжки, зажег сигарету и сунул в рот. Щеколде еще предстояла тяжелая многочасовая работа, и Долгинцов начал массировать сержанту шею, предплечья и торс, снимая массажем усталость, обессиленность, расслабляя закаменевшие мышцы, как это делал бы хороший тренер перед выходом на ринг своего любимого ученика.

* * *

Они бросали тяжелые гранитные обломки сверху на расстилавшуюся перед ними широкую горловину спуска в долину. Седой опасался мин. Очень соблазнительным было заминировать эту горловину. И когда черный султан взрыва вырос на краю каменистой поляны, Седой нашел глазами Присуху и кивнул ему. Ньютон начал осторожный спуск от можжевелового леска, где укрылась группа, на поляну, начиненную сотнями смертей. Минут через двадцать он вернулся.

- Мины ящиковые, товарищ командир... и все по кольцу, обойти невозможно, нужно делать проход.

- Так... Работай осторожно... я буду рядом.

- Лучше я один.

- А если что нужно?

- У меня все есть.

- И круглогубцы? - усмехнулся Седой.

- Не забыли, товарищ капитан?

- Знал, куда иду... А ты забыл.

С лица Присухи не сходила восторженная улыбка. Он догадался, что Седой внимательно проверил перед выходом весь инструментарий разминера и обнаружил отсутствие важной вещи - круглогубцев.

- Держи, - протянул капитан круглогубцы, - и помни - кроме ящиковых, могут быть и сюрпризы.

- Есть помнить про сюрпризы, товарищ командир.

Присуха зажал щуп в вытянутой руке и осторожно пополз к четырем скалам, смутно белевшим в надвигавшихся сумерках.

В детстве он чуть было не взорвал кочегарку заброшенного двухэтажного дома. Потом карбидной бомбой едва не разрушил школьный туалет. Страсть к взрыванию привела его в кружок по физике при Доме пионеров. И первый чертеж, который он изучил, был чертеж детонатора мины замедленного действия.

Родители боялись, как бы он не сжег дом, столько всякого, по их понятию, "хлама" хранила крошечная Колина комнатка. Но этого не случилось - началась война.

Судьба свела его с Седым после окончания школы подрывников. Основная же профессия Присухи обозначалась как радист-коротковолновик. Седого обрадовало это сочетание, и Присуха был зачислен в диверсионную группу и получил кличку Ньютон. Капитан научил его стрелять без промаха, бегать кроссы и обливаться холодной водой в любое время года. Всему остальному сообразительный Присуха выучился сам. Был он веселым, смешливым пареньком с душой ранимой и нежной.

...Обнаружив очередную мину, Ньютон разгребал копалкой грунт, подчищал его спереди и углублялся в середину, где у ящика был вырез. В нем-то и прятался взрыватель. Дальше Присуха работал пальцами. Он то и дело сдувал осыпавшуюся землю, стараясь определить состояние чеки. Если все было в порядке, Ньютон снимал крышку, вынимал детонатор и вывинчивал капсюледержатель. Это была знакомая, привычная работа, и Присуха тихонько насвистывал, испытывая, может быть, легкую тревогу.

Он воткнул пику в грунт и вдруг похолодел от скрежещущего звука. Щуп угодил во что-то металлическое. Чека взрывателя! "Без паники, только без паники", - уговаривал себя Присуха. Он уткнулся лицом в землю, успокаивая сердце.

Присуха чувствовал взгляды товарищей, их напряженное внимание и, погрузив пальцы в неподатливую землю, начал осторожно очищать края мины. Обозначился нижний край крышки, плечико, которое нажимает на чеку. Проржавевшая чека была надломлена посередине, и оба кончика ее вдавались в корпус взрывателя. Присуха достал круглогубцы, припасенные Седым. Нужно было зажать шток ударника.

Ньютон в первое мгновение даже не понял, что случилось. Обе половинки чеки внезапно отлетели. Присуха вцепился в ускользающий кончик стержня, левой рукой быстро раскрыл круглогубцы и прямо через кончик стержня сжал шток ударника. Это было пока все, что он мог сделать для собственной жизни. Присуха знал, что наступит за этим - онемеет рука и стерженек выскочит. Грохнет взрыв. А ведь все так просто - нужно оттянуть шток до появления дырочки и вставить чеку. Отскочившие кончики были слишком малы, чтобы зажать их зубами и высвободить руки.