– Как-то странно это. Тебе не кажется? – обратилась Олеся.

– Гляди, – начал я, заметив в лесочке рядом новое движение.

– Подойдём по ближе? – спросила Олеся.

Я молча приподнялся и направился к Максу.

– Мы скоро. Не светись, – проговорил я, после Макс молча кивнул, и мы бросились к леску, в котором был чей-то силуэт, наблюдающий за происходящим на кладбище.

Забежав в лесок, я тут же принялся красться, в сторону кладбища. Свет от пламени раскидывался среди стволов деревьев. Можно было уже разглядеть лица людей, что странным образом хоронили мальчика, используя непонятные жесты и даже читая молитву, напоминающую старославянскую. Силуэт у деревьев пропал. Я пытался разглядеть движение среди травы и деревьев, но тщетно. Олеся и вовсе пропала. Словно она заблудилась в этом маленьком лесу.

Вдруг, я вновь заметил фигуру неизвестного, что мельком промелькнул справа от меня. Он мчался мне за спину, а я бросился следом. В руках я держал свой табельный пистолет. В кармане куртки уже бренчали наручники. Послышался выстрел. Громкий хлопок со вспышкой. Люди на кладбище словно тараканы разбежались. Я же оставался на пути к поимке убийцы.

– Илья…, – вдруг послышался хриплый голос Олеси.

Я вышел из опушки, и наткнулся на лежащую Олесю в траве. Она кое-как дышала, периодически покашливая.

– Тихо, тихо, тихо, я здесь, – начал я, дотронувшись до её тела, и почувствовал тёплую кровь, что пропитала её рубашку.

Взяв её на руки, я бросился к Максу. Сам Макс тем временем бежал навстречу мне с пистолетом в руках.

– В тачку Макс! – крикнул я, после чего он растеряно бросился обратно к машине.

Он сел и запустил двигатель, после чего включил свет в салоне машины. Я занёс Олесю на задние сидения и положил. Всё её тело было в крови. Изо рта Олеси сочилась кровь. В глазах ужас, и наворачивающиеся слёзы.

– Спокойно, спокойно Олеся. Слышишь? Всё будет хорошо, – говорил я ей.

– Ушёл…, – прошептала она.

– Я его найду. Я обещаю, – начал я, но она помотала головой.

– Найди…его…иди, – проговорила она, после чего отключилась.

– Умерла? – спросил Макс.

Я проверил пульс.

– Жива. Поезжай в агрогородок. Там есть медицинская часть. Позвони нашим, пусть отправляют наряд, – проговорил я резко, после чего бросился за стрелявшим в Олесю.

Мои ноги рассекали траву под ногами. Я был уверен, что это Бушкевич. Ярость, таящаяся внутри, меня не оставляла в покое. Глаза словно затуманенные. Я не заметил, как был уже внизу, спустившись по склону холма, на заднем участке Бушкевича.

Свет всё также горел на крыльце и в окнах. На ступеньках у входа, я увидел лужу крови. Войдя через дверь, я наткнулся на мёртвого старика с перерезанным горлом.

– Чтоб тебя…, – начал я, как послышалось как кто-то бежит среди кустов и яблонь в огороде.

Я бросился следом.

– Бушкевич! – крикнул я. – Стой урод!

Силуэт перескочил через забор и бросился бежать по соседнему участку. Мне ничего не осталось как последовать тем же путём. Преследуя Бушкевича, я обратил внимание, что тот был без оружия. Перепрыгнув ещё раз забор, уже на другой участок, я увидел, как он выбивает калитку в огород на задней части двора, пересекает и топчет чьи-то грядки. Прицелившись я выстрелил, но пуля не попала в цель.

– Сука! – прокричал я в гневе и бросился вновь в погоню.

Всё действие разворачивалось посреди ночи. На дороге вдоль домов было какое-то движение. Через пять минут погони, мы уже пересекали небольшие дорожки между домами и мостик на ручье, что был вниз по склону. Когда дома уже заканчивались, я оказался в поле, откуда можно было разглядеть, как неизвестный пересекает дорогу и теряется возле кирпичной постройки.

Заброшенная постройка 19 века с надписью «№321. Gorzelnia». Вместо окон и дверей лишь чёрные пятна. Я забежал внутрь, и стоя в абсолютной темноте, пытаюсь услышать перемещение убийцы. Он был здесь. Он спрятался. Притаился и ждёт. Я чувствовал его. Мои глаза уже окончательно привыкли к ночи. Я видел, как лунный свет изредка заглядывает к нам. Как яркие звёзды таились за лесом. Руки держали пистолет твёрдо. Пальцы грубо давили на корпус рукоятки. Указательный палец наоборот был мягок и нежен. Гладил спусковой крючок, и ждал, когда цель появится в поле видимости.

В миг показался силуэт. Он бросился к окнам. Я выстрелил вновь. Вспышка осветила старинное помещение, а пуля врезалась в стену. Убийца выпрыгнул в окно, и побежал дальше по полю, где вбежал в лес, и скрылся из виду. Казалось, что всё было против меня. Что меня таким образом наказывает не то господь, не то сам дьявол. В такие моменты хочется опустить руки, но нет. Я бегу вновь. Пересекаю тот же путь. Перемещаюсь словно охотник и выслеживаю свою добычу. В магазине моего пистолета еще шесть пуль, я готов выпустить все в голову убийцы. На краю очередной опушки, я вижу, как незнакомец пытается скрыться за ручьём, но мой третий выстрел, становится счастливым. Пуля врезается в ногу бежавшего. Послышался вопль от боли. Он упал в ручей и схватился за ногу.

– Не двигайся сука! – крикнул я, подбираясь ближе к своей цели.

Стонущий от боли что-то шептал, после чего подобрался в упор и ткнул дулом пистолет в голову Бушкевича.

– Сука! Больно же твою мать! – вдруг произнёс он.

– Закрой рот, – после чего я треснул его по голове рукояткой, от чего тот замолк.

Через секунду на руках его уже были наручники. Подняв свою добычу, я повёл его обратно к дороге.

– Они все прокляты! – начал Бушкевич.

– Хочешь, чтобы я тебе башку прострелил?

– Лучше уж ты меня грохни. Потому что когда-нибудь они и до нас дотянутся! – заявил незнакомец.

На дороге я посадил арестованного у кирпичной стены руин, и достал телефон.

– Макс. Где вы? – начал я говорить по телефону.

– Олеся в реанимации. Я позвонил нашим. С Воложина выехали уже. Я тоже возвращаюсь, – ответил Макс, после чего я сбросил вызов.

– Вы не видите всей картины. Вы не знаете, что знаю я, – начал вновь задержанный.

– Дай гляну твою морду, – ответил лишь я, посветив на него фонарём телефона.

Лицо его было покрыто яростью и ужасом одновременно.

– Они убили того мальчика, и меня бы убили. И вас тоже они убьют, – продолжал нести чушь Бушкевич.

– Кто «они»? – спросил я.

– Они слуги сатаны. Слуги дьявола. Убивают, чтобы порадовать его. Чтобы прокормить его, – продолжал он.

– Девушку у кладбища тоже «они» пристрелили? А? – в ярости начал я, нацелив на него пистолет. – Может прострелить тебе вторую ногу? Или может руку?

– Стреляй куда знаешь. Всё равно я прав. Они так просто не оставят. Вы видели слишком много. Вы порушили их планы, – отвечал Бушкевич.

– Разберёмся, – ответил я, не думаю ни о чём кроме как об Олесе.

Второй день работы в нашем отделе, и уже в реанимации. Из-за чего? Потому что я проглядел. Надо было ей оставаться в машине с Максом. Нужно было идти одному. Мысли собственной вины не покидали меня, до самого конца. Солнце постепенно поднималось. Оно ещё не выглянуло, а небо окрасилось в красные оттенки. На дороге показались два экипажа сотрудников милиции и одна машина скорой помощи из Воложина. Они остановились возле меня. Также появился и Макс.

Они схватили Бушкевича и бросили в «собачник», что располагался в конце УАЗа.

– Везите его к себе. Также нужно прочесать путь от деревни до руин. У него было ружьё, из которого он стрелял. Нужно найти его. В доме номер 13 также лежит тело убитого. Перерезано горло. Нужно найти нож. Мы возьмём машину скорой помощи и поедем в соседний агрогородок. Там наш раненый сотрудник, – проговорил я, после чего направился к водителю скорой.

Обменявшись парой слов, я сел к Максу, и под проблесковые маячки мы направились к Олесе.

10 июня утром мы были у Олеси. Она была в тяжелом состоянии. В её теле застряла дробь. Десяток мелких шариков пробила её плоть. Местные врачи не могли ничего сделать поэтому Олесю срочно забрали в Минск, где ей предстояла тяжелая многочасовая хирургическая операция. Полковник был в курсе происходящих дел поэтому благодаря нескольким звонкам, всё было готово к прибытию Олеси.