– … А можно просто док, – устало и безразлично добавил европеец.

– Ты, что врач?

– Не-е, – тот мотнул головой и сморщился. – Доктор исторических наук, – и грациозно махнул правой рукой, с зажатой между пальцами сигаретой, куда-то сквозь крышу кафе.

Когда к археологу подсел неизвестный ему местный житель, он ещё больше приуныл, ожидая расспросов о раскопках, а ему совсем неохота удовлетворять чьё-либо любопытство, или станет проситься в экспедицию на подсобные работы, но грузчиков и землекопов у них достаточно, а выслушивать жалобы на нужду и отказывать – занятие не из приятных. Оказалось, иранцу не надо ни то, ни другое. Тогда археолог сделал вывод, что тот не занимается "ловлей" иностранцев. У него, словно растаяла невидимая защита от назойливых и любопытных, угрюмость сменилась доброжелательностью и он, будто распахнулся перед собеседником в стремлении к доверительности и откровенности.

После очередной ссоры с руководителем экспедиции, археолога не покидало упадническое настроение. Несогласие с доводами начальника и методами раскопок, вместо бури возмущения вызвали у него ощущение своей беспомощности, и не, потому что против босса не попрёшь, а из-за несостоятельности и слабости своих аргументов, к тому же не в первый раз. А это может вызвать сомнения в его профессионализме. Неужели он действительно слаб? Слаб, не только как человек, но и, как учёный? Снова появилось ощущение своей ущербности. Кстати, в его жизни в который уж раз. Он не переживал бы так болезненно своё поражение, если бы не тщеславие и, быть может, он сам не осознавал, что старается не столько для науки, сколько для себя.

Курош проявил изрядное терпение. Он знал, что один из способов облегчить боль души дать человеку выговориться. Кроме того, у него был талант расположить к себе собеседника и иностранец, который не желал говорить что-либо о раскопках, выложил, что и зачем они ищут, упомянул о разногласиях с руководителем экспедиции. Только в данном случае его аргументация звучала убедительно. Может, оттого, что его собеседник мало или вообще ничего не понимал в археологии. Главное в глазах было такое сочувствие, какое и у давнего приятеля не увидишь. В порыве откровенности иностранец поведал о своей детской мечте. Когда-то ему очень хотелось найти мумию кого-нибудь из Ахеменидов. Он тогда не знал, что древние персы не бальзамировали своих умерших царей.

– Что это ты задумался? – благодушно спросил он у Куроша.

– Интересная была у тебя мечта, – медленно ответил тот, будто погрузившись куда-то, и добавил. – Я бы до такой не додумался.

– А ты о чём мечтал в детстве?

– Стать богатым. Я не хотел, чтобы мои дети взирали на меня голодными и просящими глазами, как мы с сёстрами и братишками на своих родителей.

– Да-а, – глубокомысленно протянул док, взглянув на потёртые брюки и пиджак собеседника. – Хотя я стал археологом, но всё же мечты наши были нереальные, потому что сами мы были наивные.

У Куроша мелькнула лукавая усмешка. Всего лишь на миг. В следующий он уже с восхищением обратился:

– Так ты, док знаешь историю Древнего Египта и древнеперсидскую тоже?

Иностранец утвердительно кивнул, не отрываясь от большой кружки тёмного горьковатого ирландского пива, которое каким-то загадочным путём попало сюда.

– Док, и знаешь, как из трупов мумии делали?

– Конечно.

– И знаки древнеегипетские читать можешь?

– Да, но не очень хорошо, с клинописью знаком больше.

– Док, с какой клинописью?

– С древнеперсидской. Курош, ведь я специалист по Древней Персии эпохи Ахеменидов.

– Как интересно, док! Что значит учёный человек! Вот, поговоришь с тобой, и будто несколько книг прочитал.

Каждое слово Куроша, словно капли бальзама падали на израненное самолюбие иностранца. Они разошлись приятелями и договорились непременно встретиться.

Из прессы: "… в одной из иранских деревушек родственники и соседи недавно захороненной женщины обнаружили её могилу осквернённой и …пустой. Кому понадобилось тело умершей?"

* * *

– Как наш золотых дел мастер?

– Старается, господин. Я проверял. Символ персидских царей кипарис изобразил в точности. Теперь он взялся за большую золотою пластину, маску покойной делает, исходя из тех установок, которые вы ему дали.

– Дмура, проведи меня к бальзамировщикам.

Они спускались по каменным ступенькам. Дмура поспешил предупредить.

– Господин, они ещё не приступили к бальзамированию.

– Почему? – сурово вырвалось у того.

– Не гневайтесь, господин. Они уже работают, подготавливают тело.

– А-а, понятно. Ну, что ж глянем на какой стадии. Чтобы всё делали строго, как им рекомендовали.

– Разумеется, господин.

Они вошли в небольшое помещение, разделённое тонкими перегородками на три комнаты. Прошли в более просторную из них, без окон, как и остальные. Воздух наполнен щелочными и терпкими запахами, у вошедших заслезились глаза и в носу защипало. У стола над трупом женщины склонились двое. Заметив начальство, поспешно приветствовали их. Те подошли ближе и увидели в животе дыру, а под столом в большом тазу кишки. Руки работников запачканы по локоть запекшейся кровью.

– Господин, не хотите ли посетить краснодеревщика? – спросил Дмура, видя как тому противно здесь находиться.

Когда они поднялись, то с удовольствием глубоко вздохнули, и отправились по узкой улочке в мастерскую.

– Долго они ещё будут копаться? Хотя …и спешка может навредить.

– Господин, у них нет опыта, дело новое, – робко возразил Дмура. – Но вы не беспокойтесь, они сегодня же извлекут внутренности и совсем скоро приступят к бальзамированию.

– Как насчёт чеканщика?

– Господин, нашёл искусного мастера.

– Надо бы взглянуть на его работу, насколько она хороша?

– Скажу, чтобы пришёл к вам, господин.

– Нет, я сам проверю, сможет ли он аккуратно выбить текст на золотой пластине?

Тем временем они приблизились к мастерской краснодеревщика. Вошли. Стойкий запах древесины приятен и свеж, им пропитано всё. Мастер разогнулся от саркофага, над которым трудился. Снова согнулся в приветствии. Посетители увидели изображение Ахурамазды и остались довольны. После чего они направились к резчику.

Из телевизионных новостей: "Российский турист Сергей из Ольгова, наблюдая свадьбу в пакистанской деревушке недалеко от границы с Ираном, обратил внимание на малолетний возраст невесты, всего десять лет. Наш соотечественник не ограничился удивлением, он обратился к властям данной провинции с просьбой разъяснить этот факт. Оказалось, что выдавать замуж малолетних запрещено законом, но, как он понял, уголовное дело заведено не будет, так как девочка сирота, её оставили жить в семье "мужа".

* * *

– Неужели это Радогуна?

– Насколько мне известна клинопись, то да.

Сотрудники музея обступили мумию и внимательно рассматривали плотный слой пелён, который ещё одним саркофагом обтекал её, и золотые пластины сверху них.

– Какая она маленькая, может быть, ещё подростком была, когда умерла.

– Возможно.

– Интересно, отчего же она умерла?

– Скоро узнаем.

– Ну, что, пора нести.

Мужчины унесли мумию, а Санам принялась изучать изображение Ахурамазды и другой декор на саркофагах.

Удивительная находка сама по себе факт потрясающий и возбудила к себе бесконечный интерес исследователей древности. Но учёные не коллекционеры, которые редкости хранят, лишь иногда показывая другим, да и только. Учёный, заполучив вещдоки из прошлого, хочет узнать, каким оно было, что тогда происходило и, как люди жили? И, само собой разумеется, что на эти же вопросы пытались ответить, исследуя мумию, но пелены не вскрывали, дабы её не повредить, а ограничились сканированием. Что же послужило причиной смерти? Какова была судьба?