Мелинда Салисбери

Ее темные крылья

Перевод: Kuromiya Ren

Расскажи о мире, где боги еще правят на Олимпе, где они разошлись по миру, как Рассвет, и держались сами по себе много лет. Спой, Муза, о детях Титана: Зевсе, Посейдоне, Деметре. Спой об Аиде, Получателе Многих, одном в его неизменном царстве.

Спой о Лодочнике, о Фуриях, о реках, что текут в земли мёртвых и оттуда. Расскажи, где нынче обитает триединая богиня Геката. Расскажи о красноречивом Гермесе, который движется между землей живых и миром мертвых, не принадлежа ни одному.

А потом расскажи о девице, тронутой цветами, скрытой на краю земли, о предательстве и мести, о цветении и вине. Расскажи о разбитом сердце и исцелении, расскажи, как прощать, садить семя и смотреть на его рост.

Расскажи, что случится дальше, Муза.

Пой.

1

ПОСЕВ

Утром после фестиваля мистер МакКиннон — он писал и редактировал «Остров Аргус», когда не учил нас — опубликовал срочное издание газеты. Наверное, приступил к нему, едва пришел домой, а потом пронесся по Острову в темноте, чтобы до завтрака у всех была копия. Он затратил так много усилий.

Заголовком было «Герой Дэли».

Я знала, что он имел в виду Героя из «Героя и Леандра», потому что мы только закончили «Двойных Героид» на его занятии. Наверное, это было первым, о чем он подумал: как плохо было учить поэзии, которая заканчивается двойным утоплением, того, кто утонул до того, как он раздал наши сочинения. Но все читали «Герой» и думали о персонажах фильма или глупых воинах из поэм. Люди, которые жили и умирали, начиная войны, ведя их или заканчивая; где-то всегда была война. Они забыли о настоящем Герое, который был просто девушкой.

И заголовок восприняли плохо.

Кэлли Мартин, управляющая «Спар» в Дэли, прошла от двери к двери с тачкой, собирая все копии, какие могла — я не отдала ей наши. Она выбросила их на крыльцо мистера МакКиннона, где, говорят, Том Крофтер пописал на них, но только на заднюю страницу из уважения. Он старался избегать фотографии девушки, найденной мертвой в озере на Фестивале Фесмофории.

Герой Дэли.

Я расскажу вам кое-что о Бри Давмуа — она не была Героем.

Бри Давмуа была моей лучшей подругой почти всю мою жизнь, пока не стала той, кого я ненавидела больше всего в мире. Порой опускалась на второе место, зависело от дня.

Три месяца назад были Бри и Кори, Кори и Бри, произносились как одно слово, к ним относились как к одному созданию с двумя головами, мини-гидра. Фотография, которую мистер МакКиннон использовал в газете, была нашей, взятой со школьного сайта, но он вырезал меня, и осталась только она. Я уловила иронию.

Хоть он старался, вырезая, было видно изгиб моего уха, прижатого к ее, сочетающиеся серьги в виде двойной спирали, из-за которых мы оказались под домашним арестом два лета назад: я на неделю, а Бри — на все каникулы. Мы держались за руки, пока игла прокалывала уши, пульс бился в такт ритму песни, под которую топала ногой мастер.

Я не хотела пробивать уши, но Бри умоляла не пускать ее туда одну. И когда я получила заражение — конечно — Бри настояла, чтобы я оставила серьги, поклялась, что не сниму их. И печальным было то, что, когда мы пришли в школу в первый день осени, кольца были скрытыми под волосами, и казалось, что это того стоило.

Я должна была тогда понять, что она была змеей: она поменяла свои кольца со стальных, которыми уши пробили, на меленькие серебряные, и мы уже не сочетались.

Словно заголовка было мало, мистер МакКиннон растянул фотографию и напортачил, сделав ее челюсть слишком широкой, а лоб — огромным. Если бы это не был ее некролог, я бы смеялась от ее лица мутанта. Если бы это не был ее некролог, я раскрасила бы ее зубы черным, нарисовала бы монобровь, добавила бы волосатые бородавки. Выколола бы ей глаза циркулем из набора для математики. Приклеила бы к кукле из травы и волос, слюны и крови, попросила бы Фурий проклясть ее за ее преступления. Но это был ее некролог, так что смысла не было — худшее уже произошло.

Фотографию сделали в конце семестра, перед тем, как началось лето, которое должно было стать лучшим в наших жизнях, ведь нам было семнадцать. И Бри поклялась, что лето в семнадцать лет было лучшим. И было бы ложью говорить, что были только мы вдвоем, ведь на изначальной фотографии был еще Алистейр Мюррей.

Я была посередине, мост между ними, лучшая подруга Бри и девушка Али. Пока Али и Бри не решили, что им не нужен был мост. Они тоже вырезали меня.

Когда кто-то умирает, нужно кое-что делать. Тело нужно очистить и покрыть маслом, оставить на губах монету, чтобы Лодочник унес душу в Подземный мир. В ночь перед похоронами проходит протезис, где тело лежит, и женщины поют погребальные песни над ним. На следующий день — процессия экфора к месту захоронения, где в могилу льют молоко и мед, вино и воду, как подношение Аиду. Главные скорбящие порой предлагают прядь своих волос. Наконец, пир перидейпнон в честь мертвого.

Без настоящих ритуалов мертвые остаются на берегах Стикс, не могут идти дальше. Нечто похожее и после разрыва. Тогда тоже нужно провести ритуалы — не официальные, их нет в священных текстах. Но все их знают, пробовали их, чтобы спастись, когда сердце разбито. И их нужно делать, иначе дальше не жить.

Сначала созываете всех друзей с ночевкой — они приходят к вам, чтобы вам не нужно было наряжаться и рисковать случайно наткнуться на бывшего на улице. Это протезис отношений, но вместо погребальных песен вы поете любимые, начиная с печальных, переходя к злым песням. Как только кровь закипит, вы удаляете номер бывшего, все сообщения, блокируете его онлайн. Вы делаете это раньше, чем он сделает это с вами — это особенно важно, если бросили вас, а не вы кого-то.

А потом все лежат и говорят, что ненавидели твоего бывшего, и он тебе не подходил. Они обещают, что будет лучше, предлагают сплетни о тех, кто одинок, кому вы нравились. Эти слова и поступки становятся вашим хлебом. Они питают вас. Они — ваш перидейпнон. Хорошие друзья приносят мороженое.

И вы медленно начинаете оживать.

Неделю спустя вы церемониально убираете пару прядей волос, находите новый стиль или красите их в цвета радуги, через неделю целуете чьего-то брата, сестру или кузена за развалинами аббатства на Поле Фразер. Через месяц, когда все точно кончено, вы берете все, что он вам дал, и сжигаете на заднем дворе: подношение Афродите, чтобы вам послали любовника лучше. Из-за искр огня соседи переживают, что деревянный забор загорится, ворчат из-за шума, ведь вы с друзьями танцуете вокруг металлической урны, полной горящих воспоминаний, но это нужно сделать.