– Просто одноклассница, – поправил Макс девушку и обратился ко мне. – Лена, иди домой, завтра в школе поговорим.

Я сразу поняла, что зря пришла, а его это небрежное «одноклассница» резануло по сердцу, заставляя его биться ещё сильнее и надрывнее. Я ведь и правда считала, что мы дружим. У меня кроме него тогда и не было никого, а Яна к нам перевелась только в начале девятого класса. Тем не менее, я кивнула, понимая, что там мне делать нечего. Шагнула назад, но не тут-то было.

– Она же убогая, Макс, – махнула на меня Маша. – Что это за обноски на ней? Надеюсь, ты не приглашал её к себе? Она же вынесет что-нибудь, потом проблем не оберешься. И как тебя только угораздило?

Девушка говорила громко, а остальные ребята с интересом рассматривали меня. Кто-то поддакивал, кто-то молчал или занимался своими делами. Мне было так плохо. Так страшно. Я не могла пошевелиться, так и стояла там, на краю площадки, сквозь шум в ушах слушая гадости.

– Никуда я ее не приглашал. Мы учимся в одном классе. Всё, – раздражённо проговорил Дроздов. – Лена, иди домой. Не стой тут.

Я ощущала себя побитой собакой. Сделала один шаг назад, второй. Я так и не поняла, за что он так со мной. Неужели наше общение ничего для него не стоило?

– Твои родители хоть в курсе, что ты с ней до сих пор общаешься? – всё не унималась эта Маша. – Вот твой отец обрадуется, когда узнает.

Дальше я уже не слушала. Убежала прочь, глотая едкие слёзы.

Несколько дней Дроздов вел себя так, словно меня не существует. А потом началось то, что происходит до сих пор.

Его бесконечные издевательства.

***

Я не знаю, от чего зависит удача или везение. Но накануне, похоже, я сделала что-то не так, потому что этот день с каждой минутой становился всё кошмарней, и я всерьёз подумывала прогулять последние уроки, лишь бы не задерживаться больше ни секунды в этом месте.

Я вернулась после столовой в класс истории, сытая, довольная и сонная, но мой рюкзак исчез. Посмотрела рядом со своей партой, присела и проверила, нет ли под другими, но и там его не оказалось. Заметила, как весело компании девчонок, что сидели на партах на третьем ряду и что-то обсуждали, поглядывая в мою сторону. Ясно.

– Не видели мой рюкзак? – спросила у Милы и Зои, которые активно обсуждали какую-то серию книг.

Мила покрутила головой, осмотрела класс, закрепила заколкой растрепавшиеся светло-русые длинные волосы.

– Извини, Лена, не видела. А у них, думаю, спрашивать бесполезно, всё равно не сознаются, – ответила Мила, кивая на компанию во главе с Лизой.

– Я тоже не видела, – качнула плечами Зоя, доставая из книги красивую широкую закладку с интересным золотисто-зеленым орнаментом.

– Ну ладно, спасибо, – ответила я.

Мила была права, спрашивать у тех, кто спрятал, не имело смысла. Поэтому я заглянула ещё под учительский стол и отправилась на квест.

– Лен, звонок скоро, пойдем в класс, – позвала Яна, когда мы встретились на лестнице.

Мимо пронесся парень из одиннадцатого, и едва не снёс Яну, зацепив её плечо. Вслед ему посыпались проклятья и ругательства, но прекратились сразу, стоило увидеть в коридоре завуча.

– Скоро приду, – ответила я, не желая втягивать подругу в это. – Если задержусь, скажи, пожалуйста, что я подойду скоро.

Девушка положила ладонь на моё предплечье. Посмотрела с беспокойством.

– Ты бледная что-то. Как ты? Может, проводить тебя к медику?

– Нет-нет, всё в порядке, правда. Хочу в библиотеку зайти, – соврала я, зная, что Яна это место в школе не слишком любит.

Подруга пожала плечами.

– О, тогда я пас.

Подруга ушла, а я продолжила поиски. Открытые классы, женские туалеты, пространство за каждой открытой дверью, раздевалка. Прозвенел звонок на урок, а рюкзак по-прежнему где-то лежал одиноко и ждал меня. Я даже в столовую заглянула, а потом вернулась на опустевший второй этаж. В глазах щипало, а я силилась не разреветься. Идти на урок без учебника, тетради и прочего было бессмысленно. И снова злость и бессилие заполнили тело и мысли противоречиями. Добавилось чувство неминуемой безысходности.

История с рюкзаком повторялась периодически, но не слишком часто. А сегодня, видимо, после показательного выступления Градова на первом уроке, все недоброжелатели получили негласную команду «фас». Вот что значит сила влияния. А мне бы хоть чуточку сил и терпения для противостояния. В идеале, чтоб от меня просто отстали. Я согласна быть невидимкой, стремилась к этому, но меня насильно выдергивают из моего кокона, сталкивают лицом к лицу с ненавистным и сложным, с непонятным и ненужным. Если вся жизнь будет такой, то я не знаю, на сколько меня хватит. Я очень надеюсь, что после школы всё изменится, но ещё понимаю, что от самой себя не сбежишь.

Потерянная, брела по коридору, глядя на свои уже не новые, разношенные черные балетки с бантиками, и подняла голову, лишь когда услышала тихие шаги. Сердце сжалось, в груди оборвалось что-то. Конечно. Я не могла не встретить того, кого видеть хотела меньше всех. Градов. С моим рюкзаком в руке.

– Твоё добро? – спросил он равнодушно, остановившись напротив.

– Спасибо. Где он был? – спросила я, забирая рюкзак и прижимая его к груди, ощущая себя самой настоящей слабачкой.

– В учительской. Пойдём. И так уже опоздали, – сказал Дима, и пошел вперёд.

Я поплелась за ним, стараясь успокоиться и перестать краснеть. Это ужасно – краснеть практически от всего. Краснеть за себя, за неловкость, за глупость и просто за свой страх.

– Тебе нужно научиться стоять за себя. Иначе каждый найдет причину и возможность вытереть об тебя ноги, – заговорил вновь одноклассник, когда мы почти дошли до кабинета.

– А то я не знаю, – сказала я негромко, ощущая вспыхнувшую пожаром злость. – Если бы не ты, не было бы этого. Отстанешь ты, отстанут другие. Но ты же не отстанешь, да?

Градов развернулся. В небольшом закутке мы оказались очень близко друг к другу. Настолько, что я отскочила назад, чтобы не смотреть ему в грудь. На его лицо смотреть тоже не хотелось, но я пересилила себя.

– Думаешь, проблема только во мне? Серьезно, Дубровина? – спросил он едко, прищурив глаза.

– Нет, конечно. Но ты задаешь тон и настроение. Издеваешься ты, издеваются другие, так всегда было. Скажи ещё, что не замечал.

Меня уже потряхивало. Так много хотелось сказать ему, высказать, а я подбирала слова, вытягивала почти наугад из той мешанины, что случилась в мыслях. Я потом буду днями-ночами крутить этот разговор, ругая себя за упущенную возможность поставить точку в нескончаемой ненависти. За то, что в очередной раз не смогла заставить этого парня относиться ко мне с уважением или хотя бы просто не портить и без того несладкую жизнь.

– Терпеть не могу слабых, Дубровина. И не могу понять, зачем ты строишь из себя жертву. Хочешь жалости? От меня её не дождешься.

– Да что тебе надо от меня? – я выпустила рюкзак из рук и толкнула Градова в грудь, едва сдерживая злые слёзы.

Он перехватил мои руки, не давая ударить снова или вырваться. Теплые, почти горячие пальцы удерживали мои запястья. И смотрел так странно, что я растерялась. Без раздражения и надменности. Как-то слишком по-человечески. Но вот его руки разжались, на лице проступило презрение.

– Перестань быть тряпкой. Это жутко бесит, – всё-таки выдал он.

Развернулся, и пока я поднимала рюкзак, злая и дезориентированная, преодолел расстояние до класса и открыл дверь. Я поспешила за ним и влетела следом, на ходу извиняясь за опоздание и почти падая на своё место. Кинула учебник на парту и просто закрыла полыхающее лицо руками.

Я вообще перестала соображать что-либо. Вместо внутреннего диалога и криков – пронзительная, жгучая тишина. И лишь одно желание – спрятаться.

От школы до квартиры тети около пятнадцати минут ходьбы быстрым шагом. В теплые дни я почти всегда с радостью преодолеваю это расстояние, наслаждаясь прогулкой, размышляя, мечтая. Но в холод и непогоду даже четверть часа кажется невыносимой вечностью.