Мужчины явно знали, что делают. Когда Павел поставил меня на колени прямо в купе я почувствовала, что он хочет кончить мне в рот и просто предложила ему свои губы. Я хотела, чтобы они делали со мной всё, что захотят.

Павел стянул резинку со своего богатыря с громким звуком «чпок» и всунул мне за щеку, придерживая за волосы.

Мне нравилось, что со мной обращаются как с блядью. Что они ни секунды не потратили на то, чтобы задобрить или уговорить меня. И что, когда мы выйдем из купе, все это останется тайной для нас троих и для моего парня.

Я чувствовала, что перенимаю их опыт. Они делали это так, как ни один мужчина в моей жизни. Резко, грубо, но при этом… не знаю как сказать. Внимательно чтоли?

Это было похоже на то, как опытный коннозаводчик обращается со своей лошадью: знает, где подогнать, где похвалить, где бережно и аккуратно помассировать, а где подстегнуть так, чтобы слезы из глаз посыпались.

Грубо оттрахав меня в горло и обкончав мне все лицо, волосы, шею и грудь, Павел вытер свой красивый пурпурный член о мое лицо и, натянув треники, голый по пояс вышел в коридор.

Проводница увидев его великолепное запотевшее мускулистое рельефное тело только кокетливо захихикала и не подозревая, что одну из ее пассажирок уже ставит раком следующий мужчина.

У меня тряслись ноги. Я видела в отражении окна свое раскрасневшееся лицо все в мужском семени. И видела торс Михаила, можно сжимающего мою талию и пристраивающегося сзади.

Я чувствовала его толстый твердый член в резинке, который он вводил в меня сзади. Я хотела в попу. Но было стыдно попросить об этом, когда тебя и так ебут как суку.

Да и я не знала, достаточно ли моя узенькая попка разработана вибратором для такого большого мужчины.

Я смотрела в отражение в окне, а он трахал меня по-злому. Выбивая из меня всю дурь.

Понимала, что меня могут увидеть так: стоящую раком над столиком и подставляющей зад Михаилу. Лысому властному мужчине, который вцепился своими крепкими руками в мою пухлую задницу и долбил меня, как суку.

Я упиралась локтями в столик так, что оставались следы. Но я хотела, чтобы это было жестко и двигалась попой на встречу ему. Михаил зарычал, вынул выскальзывающий большой твердый член в резинке. Сорвал ее, бросил на пол.

Резинка приклеилась к моим икрам, но Михаил обхватив свой ствол уже с воплями изливался мне на спину и ягодицы.

Не знаю почему, но я кончила от одних этих звуков и от того, что из моей пусси забрали член. Она явно хотела еще. Сжималась и «ловила» воздух, но крепкий как дерево ствол уже выстреливал мне на кожу.

Коленки трусило, икры от долгого стояния на цыпочках, чтобы мужчинам было удобно меня ебать свело, и я обвалилась в оргазме сначала на столик, а потом и на пол.

На меня накатило что-то и я зарыдала. Оргазм продолжал меня трясти сквозь слёзы.

Я испытывала самый сильный и унизительный оргазм в своей жизни.

Михаил забрызгал меня спермой на спину буквально всю и без слов вышел.

– Успокаивайся шлюха, это только начало…

Я свалилась на колени на пол и сотрясалась от рыданий и всхлипов…

Моя психологическая консультация Саманты Джонс хорошо известна в городе. Даже правильнее будет сказать – в области. Влиятельные люди тоже приходят ко мне, но чаще их родственники. В общем, к чему это я: мне есть к кому обратиться в случае угроз.

Однако пока я лежала в больнице со мной стали происходить весьма странные вещи.

В первую очередь я обнаружила, что пока я спала мой айфон вскрывали.

При помощи фейс айди это вполне можно было сделать, пока я была в отрубе.

Были удалены телефоны мэра города, замминистра области. Отключен доступ в интернет. Библиотека снимков была пуста. Там осталась только одна фотография. На которой, что самое страшное моим почерком было написано: «Не пытайся никому рассказать. Убьём не только тебя».

Леденящий холод пробирал меня до костей. Я не могла пошевелиться из-за пластикового корсета. Лежала, как живая статуя. Никаких улик. Мне даже в полицию предъявить было нечего: записки нет. Её нельзя ни понюхать, ни пощупать. Она как бы не существует. Есть только её единственная фотография.

На которой МОИМ почерком написаны угрозы. В конце концов меня примут за ненормальную, которая двинулась на своей «психической» работе и сама себя выставляет жертвой, чтобы уйти от ответственности за ДТП.

– Ко мне кто-нибудь приходил? Я спросила медсестру, которая пришла поправить мне наклон кровати.

Та потупила глаза и отвела взгляд в сторону.

Ко мне должны были приходить! Я не последний человек в городе, пусть конечно в Женеве остались все мои близкие, но тут есть множество людей, которые захотят навестить: Белканова Ирина, директор сети мебельных в области, Радов Альберт блогер и директор местного телевидения, Капраловы Ольга и Степан, которым я дочку от самоубийства спасла за пять консультаций, оба – федеральные судьи. Они бы точно пришли.

Я повторила свой вопрос:

– Девушка, ко мне кто-то приходил, пока я спала, можете позвать? Мне нужна помощь.

Шею простреливало острой болью, так что аж уши закладывало, но я расслышала.

– К Вам велели никого не впускать.

– Что? Как? Кто велел? Кто мог вообще таким людям «повелеть»???

Медсестра ничего не ответила и вышмыгнула в новенькую, плотно закрывающуюся доводчиком дверь. Маленький телевизор включился и по телеку начали показывать одурманивающие передачи.

Мне стало нехорошо, и я отрубилась, пытаясь вспомнить, кого еще важного и влиятельного могла упомянуть Эмилия на встречах…

– Эмилия, ты никогда не думала о том, что кто-то из мужчин, мог бы как-то негативно воспользоваться твоими пристрастиями?

Я пытаюсь узнать чуть больше, чтобы иметь возможность обезопасить себя и возможно её.

– Я много думала об этом. Честно говоря это случалось много раз. Мною пользовались. Меня заставляли. Иногда это было весьма… жестоко.

На первых курсах меня отправили в студенческий лагерь в Крым. У нас в городе была одно время организация, которая пыталась облагородить нашу молодежь и меня за хорошие оценки отправили туда.

Парни были в основном додиками, батанами, заучками и дрочилами в этом лагере. Делать там было совершенное нечего. Мы изучали там бизнес профессии. Типа как быть менеджером и строить бизнес план. Нам преподавали молодые специалисты, которые сами еще никаких бизнесов не строили, либо старые пердуны, которые про бизнес только в переведённых книжках читали.

Как ты понимаешь, их основная задача была, чтобы мы были хоть чем-нибудь заняты целыми днями. Сам же лагерь выполнял задачу "будущего страны", то есть отмывать бюджетные бабки и вербовать послушные кадры для главной партии.

Самое противное, что эти скучные мальчики в очках, из-за того, что у нас не было ни хулиганов, ни хотя бы тех, кто курил, возомнили о себе не бог весть что. Они начали считать, что они типа окей и классные и даже начинали подкатывать.

Сначала это было смешно, но довольно быстро начало жутко бесить, потому что я и так ходила с ума от тоски без интернета и соцсетей, так еще и эти студентики навязывались постоянно.

Я уже старалась одеваться по проще, но у меня в принципе нет не сексуальных вещей с собой: топики, маечки, юбочки. Я в конце концов в первую очередь поехала из-за моря. Единственный, кто хоть как-то мог привлечь мое внимание, как мужчина во всем лагере это директор заезда Владимир Николаевич Солодаров. Молодой директор профкома в единственном ВУЗе нашего города, молодой, женатый мужчина с обширными связями в администрации города.

Был там и еще один долбоеб студентик последнего курса Дима. Который реально влюбился в меня. Он и на фоне остальных ботанов выглядел более щуплым и забитым. Ну не так, чтобы совсем даун, но еще более скромный, робкий.

Я видела, как он пялится на меня. Как разглядывает мои ножки, когда я босая на пляже лежу уткнувшись в книжку. Как в столовой всегда выбирает место, чтобы хорошо видеть меня, мою вечно торчащую грудь, мои пухлые бёдра и длинные волосы.