Первые несколько недель после того, как потеряла ее, я содрогалась от ужаса, представляя, что разыщу ее.
Я просто не могла себе представить, что может остаться от девушки, которая едва выжила под моим крылом.
Теперь, шесть лет спустя, она стоит передо мной во плоти. Она выше, чем я помню, но с теми же неровно подстриженными волосами и широко посаженными глазами.
Ку. Комната заполнена советниками и придворными, ожидающими меня, но я не могу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Ку, это правда ты?
Я жду, когда она поднимет глаза. Когда заметит меня. Не будет иметь значения, что мы находимся в центре иностранного двора, в нескольких тысячах ли от хаоса, который разлучил нас. Мы сестры по крови. Она узнает меня так же, как я узнала ее. Я расскажу ей, как искала ее, как месяцами путешествовала из города в город, не имея ничего, кроме оловянной цепочки и молельных четок нашей матери. Я продала эту цепочку. Я заложила бусы. Я искала, пока у меня не закончились деньги и идеи, а мое тело стало невероятно усталым и тяжелым.
Прости, что прекратила поиски слишком рано.
Но какая же я глупая. Потому что, когда Ку наконец поднимает взгляд, он задерживается на Вороне, а затем останавливается на мне. Узнавание, такое слабое, что я почти не замечаю его, мелькает в ее глазах, прежде чем их заполняет ненависть.
Так и было большую часть нашей жизни.
Советники начинают бормотать. Цикада зевает. Перышко на тыльной стороне моей ладони – это Ворон, шагнувший вперед.
– От имени Премьер-министра, – говорит он, – наша делегация прибыла получить от вас клятву верности империи.
– Опять? – спрашивает Цикада.
– Леди Цикада, – начинает усатый советник, – если я могу…
– Ты можешь, – перебивает она, грызя ноготь. – Если ты будешь обращаться ко мне «Царица».
Советник бросает на меня быстрый взгляд, но мне все равно. Он мог бы назвать ее Царицей – Матерью Небес, а я бы осталась стоять неподвижная, как лед, и такая же хрупкая; все чувства покидают мое тело, когда я пристально смотрю на Ку, которая снова принялась сосать свою сахарную палочку.
Шесть лет, но ничего не изменилось. Время просто сделало меня сентиментальной. Забывчивой. У меня есть смутные воспоминания о том, как Ку улыбалась мне, держа мою руку в своей. Но самые яркие видения связаны с голодом, за два года до того, как я потеряла ее. Нам было десять и семь лет. Половина сирот умерли от голода. А мы – нет. С тех пор Ку стала холодна ко мне, отказываясь от всего, к чему я прикасалась, даже от конфет, и убегая от меня. По сей день я не знаю почему.
Я не знаю, что случилось.
Кто-то прочищает горло, возвращая мои мысли обратно к происходящему.
– Ц-царица Цикада, – пищит советник, который говорил ранее. – Сам космос признает Синь Бао императрицей царства. Ее звезда становится ярче с каждым днем. Север – великий защитник, и без них…
– Ну, выкладывай уже, – говорит Цикада. – Ты веришь, что Миазма – это бог и она обрушится на нас, если мы не преклонимся.
– Моя леди…
– Синь Бао – марионетка. Мы победили пиратов Фэн и без помощи империи. – Цикада поднимает еще один кувшин вина, откупоривает его зубами, выплевывает пробку. Она опирается ногой о резной столик перед помостом. – Где была империя, когда Фэн разграбили наши житницы и расправились с людьми? Когда Король Пиратов убил Сверчка? Если ты думаешь, что Север – наш защитник, то ты еще больший маразматик, чем я полагала.
Советник падает на колени и припадает головой к земле еще до того, как Цикада закончит.
– Ее Благородие Императрица! Да здравствует Ее Высочество! Да здравствует Династия Синь! – Он ползает у меня под ногами. – Наша светлость все еще в трауре. Смерть старшей сестры повлияла на ее суждения. Простите ее дерзость. Сохраните ей жизнь.
Цикада фыркает. Но остальные члены ее двора следуют примеру старого советника, падая ниц в мольбе.
Только Ку сидит молча.
Сосредоточься. Ты здесь с миссией. Я отрываю взгляд от Ку и ищу что-нибудь еще, что-нибудь, что могло бы отвлечь меня. Мой взгляд падает на ступню Цикады.
Босую и прочно поставленную на стол, ногти подстрижены. Детали напоминают мне о моем обучении. Я пришла сюда как стратег Зефир, а не сирота Цилинь. Благодаря тому, что мне удалось проехаться на корабле флота Миазмы, я в двух шагах от создания альянса Жэнь – Цикада. Это мой шанс.
И мне просто нужно им воспользоваться.
Так что я фокусирую внимание на этой ступне. Она чистая. Цикада, должно быть, сбросила туфли прямо перед выходом во двор. Когда она отрывает кувшин с вином от губ, на ее одежду падает капля. Но одежда остается чистой. Безусловно, это может быть белое вино, привезенное с Севера. Или же это вода, а румянец на ее щеках – просто румяна.
В свои шестнадцать лет Цикада на два года младше меня. Совсем малютка для этого двора. Она должна мудро избирать и отстаивать свой выбор. Разыгрывая этот спектакль убитой горем, она заманивает своих неприятелей в западню. Прикинься Безумным, Сохраняя Рассудок, как мы, стратеги, это называем.
Она перестанет притворятся, как только я разберусь с ней.
Я делаю шаг вперед.
– Наверняка твои разведчики сообщили тебе, Царица Цикада, что, пока мы беседуем, по водному пути плывет флот империи из двухсот джонок.
Цикада отхлебывает из своего кувшина.
– И?
– Мы не просим твоей присяги на верность.
– Хорошо, потому что я не даю ее.
Ее советники гневно протестуют.
– Тишина. – Цикада с грохотом ставит свой кувшин. – Почему я должна подчиняться, пока Синь Жэнь разгуливает на свободе? Ответь на мой вопрос, Зефир-Предатель. – Ее черные глаза прожигают меня. – Не думай, что я забыла, кому ты служила до Миазмы.
– Жэнь мало чем интересна, – говорю я. – Все, что у нее есть, – это ее фамилия и благородство.
– Синь. Имя и династия, которые скоро войдут в историю. – Советники в замешательстве. – Что касается благородства… – Цикада качает головой, а ее длинные волосы колышутся. – Что значит благородство для леди без земли? Спасаться бегством из империи с оравой простолюдинов? Противостоять имперской кавалерии с фермерами и крепостными?
– Благородство – это защита того, чьей потери ты не переживешь, – говорю я, встречаясь взглядом с Цикадой. – Это борьба за семью, которая не может тебе помочь.
Ты была для меня этой семьей, Ку. Она все еще поедает свою сахарную палочку, когда я поглядываю на нее. Я поворачиваюсь спиной к ней и Цикаде и иду по дорожке одна.
– Благородство Жэнь не для всех. И определенно не для меня. Империя простила мои прошлые прегрешения и сохранила мне жизнь. Преклони колено пред Синь Бао сейчас, и она пощадит и тебя тоже.
Каждый советник Юга принимает мою эстафету, озвучивая свои соображения по поводу причин, по которым Юг должен передать право суверенитета.
– Северяне беспощадны!
– Если до этого дойдет, они разожгут губительную войну на Юге.
– Подумайте обо всех сельскохозяйственных землях, которые будут уничтожены!
– Сельскохозяйственные земли? – выкрикивает советник в синем. Он качает головой и выходит из рядов, низко кланяясь Цикаде. – На карту поставлено больше, чем сельскохозяйственные земли, дитя. Северу не жалко своих солдат в авангарде, но Юг – другой. Мы – территория культуры. У нас достаточно денег и населения, чтобы выделить средства на войну, но возможность не значит, что мы должны это делать. Жизни нашего народа более ценны, чем эта война.
Цикада ничего не говорит. Я дохожу до конца дорожки и, обернувшись, вижу, как она поднимается со своего места. Она спускается по ступенькам помоста, легкая и гибкая, словно лань.
Советник в синем следует за ней по пятам.
– Прислушайся к голосу разума, дитя.
Она пропускает его слова мимо ушей, шествуя к одному из стражников Юга, стоящих вдоль дорожки. Прежде чем кто-либо успевает пошевелиться, она обнажает клинок и рубит.
На секунду я оказываюсь на горной поляне, где Миазма размахивает саблей, и голова с глухим стуком падает вниз; краем глаза я улавливаю белый костяной отблеск. Я качаю головой. В центре внимания снова оказывается двор. Никто не повергнут; клинок не окровавлен. Брусок на земле – не чья-то голова. Всего-навсего срезанный уголок позолоченного стола.
