Куноичи игнорирует предложенную руку и самостоятельно поднимается на ноги, удаляясь в ранее указанном направлении. Ее бедра, несомненно, покачивались в явном раздражении. Мужчина наблюдает за Харуно несколько мгновений, из-за чего впоследствии выглядит слегка встревоженным.

Похоже, сегодня не его день.

Сакура находит ближайший город в своей книге контактов, проведя около получаса в неудобном положении над замерзающей рекой, счищая грязь и слизь с волос и лица. Девушка получает мрачное удовольствие от каждого выдавливания клубничного шампуня. Через некоторое время она, наконец, чувствует себя относительно чистой. Решив сдержать клятву не разговаривать с глупыми незаботливыми партнерами, которые намеренно позволяют падать в грязные лужи, она лишь указывает на запись города в справочнике и мотает головой на юг. Зная Итачи, ему, вероятно, либо все равно, что с ним общаются жестами, либо его это втайне забавляет. Тем не менее, у шиноби хватает такта уважать ее молчание.

Город, находящийся примерно в часе ходьбы, оказывается маленьким и невзрачным, что заставляет Харуно понять, как сильно она скучает по жизни в городе, где впервые встретила Такаши и Рё. По крайней мере, гостиница кажется приемлемой. Тесный вестибюль загроможден милыми маленькими артефактами и статуэтками. Куноичи с любопытством разглядывает каждую из них. Отстраненно она слышит, как Итачи кладет на стойку дополнительную валюту и тихо просит хозяина гостиницы предоставить им лучший номер на следующую неделю или около того. Отступница могла бы счесть это за небольшой триумф, если бы не тот факт, что она слишком занята, разглядывая цифры, написанные чернилами на маленьком настенном календаре. На изображении над днями месяца изображены несколько действительно очаровательных котят, резвящихся в поле, но календарь так привлек ее внимание по другой причине.

За спиной она чувствует присутствие Итачи, который молча наблюдает за партнершей. Забыв о необходимости холодной отстраненности, Сакура бросает на него взгляд. — Какой сегодня день?

За последние семь месяцев в качестве нукенина, такие вещи, как дата и время, стали неважными. Все сливается в длинный, непрерывный поток дней раннего подъема, поздних ночей и ошеломляюще долгих и изнурительных дней, проведенных за выполнением сотен миссий. Сакура замечает лишь смутные детали окружающего мира, например, время года. Конец лета, переходящий в начало осени — август, — время, когда она покинула Коноху. Весна только начинает вступать в свои права, что должно означать…

Учиха наклоняет голову на долю дюйма, выглядя задумчивым. На его лице появляется слабый след отвращения, глядя на резвящихся котят над календарем. Спустя мгновение, возвращается стальная сосредоточенность. — Двадцать первое марта, — рассеянно замечает он, вернув внимание к девушке. — Зачем спрашиваешь?

Куноичи одарила его легкой улыбкой, которая совсем не достигла глаз, прежде чем пренебрежительно отвернулась от календаря и начала уходить. — Ничего такого.

Три малоизвестных факта об Итачи:

Он обожает чай во всех его проявлениях (известен только Кисаме и Сакуре), любит читать традиционную поэзию (подозревается Кисаме, который не был пойман с поличным, к большому разочарованию бывшего партнера. К счастью, Сакура пока не попала под подозрения), и абсолютно презирает непостоянство (подозревается как Кисаме, так и Сакурой, снова).

За те несколько недель, что он был знаком с куноичи, о которой идет речь, Учиха сотни раз выделял и анализировал ее язык тела, что является обычным явлением для Итачи. Безусловно, он не уделяет напарнице какое–то особое внимание или что-то в этом роде. Как бы то ни было, шиноби может прочитать любую перемену ее настроения по медленному прикусыванию нижней губы. Это значит, что она беспокоится или слишком напряженно думает. Сакура — открытая книга во всех возможных отношениях. Итачи с легкостью изучил ее предсказуемость, физическую и эмоциональную. Мужчина так долго был сам по себе, что, по общему признанию, находит изучение девушки приятным — в чисто академическом смысле, конечно.

Потребовалось довольно много времени, чтобы привыкнуть, учитывая, что такое отношение к другим совершенно чуждо ему. Учиха вскоре обнаружил, что куноичи неизменно, постоянно, непрерывно… жизнерадостна. Сложилось впечатление, что она от природы чертовски разговорчива, из-за чего его нервы постоянно на пределе, а иногда даже болит голова. Тем не менее, нукенин думает, что постепенно привыкает к ней, и это приносит удовлетворение.

Затем, что довольно неприятно, Сакура выбрасывает прежнее постоянство на ветер и меняет настроение на сто восемьдесят градусов.

Мужчину не волнует, что она вдруг стала замкнутой и очень тихой. Ему действительно все равно. Во всяком случае, так будет лучше для них обоих. Но во время стражи периметра крепости их подрядчика, или за ужином, вопреки себе, Итачи продолжает ждать, когда ирьенин начнет говорить о чем-то совершенно случайном и тривиальном, или предложит странное наблюдение о каком-то аспекте их окружения, как обычно. Но этого не происходит. Итачи все равно, что она не в себе… Просто шиноби находит это несколько неудобным, потому что он, наконец, привык к тому, что она такая, какая есть.

(Или, по крайней мере, он продолжает убеждать себя в этом.)

Учиха не обсуждает с куноичи эту тему, сравнивая ее молчание со своим. Он совершенно уверен, что у девочки-подростка может быть миллион разных причин для проявления такого капризного настроения. Нукенин даже не хочет думать ни об одной из рассматриваемых причин.

За исключением того, что поздно ночью двадцать седьмого марта Итачи обнаружил, что делает именно это. Точно осознав, куда или, точнее, к кому продолжает возвращаться ход его мыслей, старший Учиха садится прямо, прислоняясь спиной к спинке кровати, протирая глаза. Недовольство проявляется в каждом напряженном движении. Требуется несколько мгновений, чтобы сфокусироваться в темноте, после чего он замечает знакомую девушку, расположившуюся на подоконнике. Ее фигура отбрасывала странные, залитые лунным светом тени по всей комнате.

Харуно обхватила колени руками и смотрела в ночь, не замечая его. Полная луна заливает напарницу жутким сиянием. Итачи обнаружил, что снова изучает девушку, как около недели назад, когда она прервала его в похожий момент.

— Сакура.

Голос звучит немного резче, чем он предполагал. Как и следовало ожидать, куноичи немного подпрыгивает, прежде чем обернуться и увидеть, что партнер уже присоединился к ней. Учиха приподнимает бровь от ее пугливости, тоже выглянув в окно. — Что ты делаешь?

Ирьенин пристально смотрит на мужчину, не до конца веря, что он действительно спросил. — Я… просто задумалась, — бормочет она, несколько рассеянно оглядев комнату. — И немного ждала, я думаю… Ты знаешь, который час?

Ее склонность задавать странные вопросы, кажется, растет с каждым днем, но Итачи достаточно одного взгляда на положение луны, чтобы узнать ответ. — Немного за полночь, — спокойно отвечает нукенин. — Почему?

Шиноби ожидает, что она отмахнется от вопроса, как делала раньше. Но Сакура слегка улыбается, выглядя так, словно находится за много миль отсюда, прислонившись спиной к стене, рисуя ногтями несколько абстрактных узоров на прохладном мраморе подоконника. — Потому что это означает, что мне исполнилось шестнадцать.

Итачи требуется несколько мгновений, чтобы осознать значение этого заявления, и еще несколько, чтобы понять, что он должен делать, если вообще что-то должен. Внезапная задумчивость напарницы и общая аура меланхолии на прошлой неделе начинают приобретать больше смысла. В конце концов Учиха заканчивает тем, что похлопывает ее по руке всего один раз и почти вздрагивает. Девушка резко поднимает взгляд, но к тому времени он уже убрал свою руку и отошел на несколько футов, выглядя несколько неуютно. — Тебе нужно отдохнуть, — говорит мужчина немного неловко.

Сакура чувствовала себя потерянной и необычайно одинокой всю неделю, и, возможно, именно поэтому она хочет взять его за руку и, возможно, притянуть обратно к себе, чтобы он мог дать ей что-нибудь, что угодно, отдаленно напоминающее объятия. Внезапная волна болезненной ностальгии снова поглощает куноичи, она смотрит на Итачи, выглядя немного потерянной. — Я… я так и сделаю, — с трудом выговаривает ирьенин. — Дай мне несколько минут.