Дыхание Итачи такое тихое, что девушке с трудом удается расслышать его. Он совершенно неподвижно лежит на боку, повернувшись к ней спиной. Как ни странно, Сакура замечает, что даже во сне длинный конский хвост остается шелковисто гладким и незапутанным — что, конечно же, дает еще одну причину бросить злобный взгляд на ничего не подозревающего Учиху.
Если посмотреть на ситуацию исключительно со стороны чистой логики, куноичи должна признать, что его предложение было бы чрезвычайно выгодно для них обоих. Первый месяц вне Конохи показал Харуно, что у нее действительно есть определенные… уязвимые стороны, и путешествие с кем–то таким (чертовски пугающим, безумно пугающим, помогает Внутренняя Сакура) — ну, внушительным, как Итачи, стало бы своего рода иммунитетом практически ко всем заботам о личной безопасности.
Со стороны Итачи, однако…
Что ж, логика подсказывает, что у него должны быть свои причины, но для нее они остаются полнейшей загадкой.
Сакура станет хорошей компанией, а при правильных обстоятельствах — лучшим другом, о котором кто-либо когда-либо мог мечтать. Девушка невесело ухмыляется — почему-то трудно смириться с мыслью о том, что Учиха сделал ей предложение такого масштаба, потому что теперь, без Кисаме, он пребывает… в поисках нового лучшего друга? Или партнера? Или… кем он хочет ее видеть?
Куноичи переворачивается на живот и издает приглушенный недовольный рык в подушку. Она не знает, что и думать. Для человека с ее характером это самое незнакомое и неприятное чувство на свете.
Харуно уже получала подобные предложения раньше, от Наруто и Тен-тен, но тогда она не была готова или не хотела принять их. Это двое ее самых близких и надежных друзей — привилегированная группа, в которую нукенин, безусловно, не входит. Однако, судя по тому немногому, что она знает о нем, и по тому, как он обращался с ней до сих пор, Сакура не может отрицать, что Учиха совсем не похож на холодного убийцу–психопата, которым его все считали в Конохе. Это правда, что Итачи такой же расчетливый, ледяной, цинично бесстрастный и совершенно загадочный, как и ожидалось от кого-то с его репутацией, но он также кажется удивительно…
Девушка снова хмурится, глубоко задумавшись, подыскивая подходящий термин.
(Внимательный, воспитанный, на самом деле вежливый, почти заботливый из всех, с кем можно жить?) Внутренняя Сакура любезно вносит свой вклад, поскольку она, очевидно, даже близко не подошла к тому, чтобы разобраться в столь неоднозначных мнениях относительно старшего Учихи. Отступница хмурится и решает остановиться на приличном, приемлемо расплывчатом скоплении всех вышеперечисленных чувств, потому что, честно говоря, несмотря на ее растущее… знакомство… с Итачи, относить к нему любое из этих прилагательных все еще кажется неправильным. Харуно закрывает глаза, погружаясь в глубокие раздумья.
На следующее утро
Без особо труда проснувшись на следующее утро, Итачи с удивлением замечает, что место, ранее занимаемое Сакурой на кровати, пустует. Он моргает один раз, медленно садится и убирает несколько растрепанных прядей волос с глаз. Его взгляд снова фокусируется, только чтобы обнаружить, что она уже одета в свою обычную одежду, за исключением тех ботинок до колен, старательно вытирая волосы полотенцем. Куноичи прислоняется к небольшому выступу перед окном, греясь в слабых лучах солнечного света, проникающих сквозь плотные шторы. Свет заметно согревает девушку, отражая без того запоминающийся цвет глаз и волос ярко-мятно-зеленым и ярко-клубнично-молочно-розовым соответственно.
Сакура слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить несколько мгновений пристального внимания. Но когда Учиха встает и начинает пробираться в ванную, она испуганно смотрит на него, несколько неуверенно улыбнувшись. — Доброе утро.
Итачи бормочет что-то, что вполне может быть квалифицировано как ответ (несмотря на его обычную легкость при пробуждении, он ни в коем случае не утренний человек), прежде чем закрыть за собой дверь. Как только отступнице предоставляется немного уединения, Харуно складывает полотенце и направляется к кровати, опускаясь на нее с глубоким вздохом. Она располагает руки на коленях и смотрит на них сверху вниз, чувствуя, как с каждым мгновением нервничая все больше. Через некоторое время тишина нарушается мягким звуком льющейся воды из душа, а позже — жужжанием фена. Сакура встает и начинает мерить шагами комнату, трижды проверив сумку, чтобы убедиться, что все готово.
Тем временем Итачи тратит несколько мгновений на то, чтобы провести простой черной расческой по всей длине своих теперь сухих волос, закрепляя их в обычном низком хвосте. Только абсолютная степень культивируемого ледяного самообладания позволяет не думать о том, каким будет ответ Сакуры на его предложение. Он позаботился о том, чтобы тщательно не размышлять об этой конкретной теме со вчерашнего вечера. Нукенин поправляет свой плащ Акацуки, бросает последний бесстрастный взгляд в зеркало и выходит из маленькой ванной комнаты.
Увидев напарника, девушка взваливает сумку на плечи и поднимается на ноги, преодолев расстояние между ними несколькими короткими шагами, пока решимость все еще достаточно сильна. Она сжимает несколько листов бумаги в кулаке с побелевшими костяшками пальцев и слегка покусывает нижнюю губу. Учиха заметил неловкость в ее действиях, поэтому спокойно смотрел на куноичи в ожидании.
Сакура делает еще один глубокий, успокаивающий вдох, заставив поднять на него глаза и встретиться с темным взглядом. — Знаю, что уже говорила это, — немного застенчиво начинает Харуно. — Но я действительно не могу в полной мере отблагодарить тебя за… все, что ты для меня сделал. — В течение нескольких мгновений отступница не может вспомнить, зачем она это затеяла. Но Внутренняя Сакура излагает причины за нее — совместная жизнь, по сути, была бы слишком интимной, наступила бы слишком быстро, слишком скоро, не сейчас — девушка на мгновение закрывает глаза. — Прости, — наконец бормочет она, глядя на свои ботинки. — Просто… я не думаю, что смогу прямо сейчас… но если мы когда–нибудь снова столкнемся друг с другом… — ирьенин замолкает и смотрит на него в редкий момент почти жалобности, желая, чтобы он понял.
Девушка так сильно запинается в словах, что Итачи требуется несколько секунд, чтобы понять смысл, но спустя мгновение, шиноби наклоняет голову на долю дюйма, сохраняя выражение лица тщательно бесстрастным, как всегда. Восприняв это как хороший знак, Сакура собралась с духом и взяла одну из его рук в свои. Внезапное действие, безусловно, привлекает пристальное внимание. Очевидно, такого он не ожидал. Учиха резко напрягается и пытается отступить. Однако девушка быстро засовывает страницы вырванных талонов на питание в его руку и отпускает по собственной воле, пока нукенин моргает, глядя на бумаги. — Используй их, — торопливо говорит Харуно, — Знаешь, по крайней мере, два раза в день, заботься о себе и все такое, и…
Решение, принятое за долю секунды, рожденное тем, что, по ее убеждению, является не чем иным, как чистой, глупой импульсивностью, но она зашла слишком далеко, чтобы отступить прямо сейчас. Ботинки дают ей всего пару дюймов, а он все еще слишком высок, поэтому, прежде чем потерять самообладание, Сакура делает быстрый вдох и обнимает Итачи за плечи, невольно прижимаясь к худой, мускулистой груди, встав на самые кончики пальцев ног, нежно и быстро целуя в щеку. — Зная мою удачу, — тихо бормочет девушка, едва касаясь губами его кожи, — я, вероятно, снова столкнусь с тобой к концу дня, но все равно большое тебе спасибо.
Столкнувшись с неблагоприятной ситуацией такого экстремального масштаба, Учиха застывает на месте на несколько мгновений. Подобно защитному механизму, темные глаза расширяются, а тело напрягается еще больше. Не став ожидать какой-либо реакции, куноичи растворяется в вихре цветов. В следующую секунду, кроме нескольких случайных лепестков цветущей вишни и бумаг, которые он держит в правой руке, в комнате нет ничего, что могло бы хоть как-то указать на ее прежнее присутствие.
