Итачи смотрит на свои ногти, по-видимому, безразлично, в то время как Мадара осторожно отмеряет небольшое количество саке в рюмку. Жидкость совершенно прозрачная и абсолютно не изменилась из-за… дополнительного ингредиента. Заставлять сердцебиение оставаться равномерным с каждым моментом становится все труднее.
А затем, одним быстрым движением — с помощью легчайшего взмаха наполненного чакрой пальца — рюмка плавно скользит по столу, холодное стекло останавливается от легкого прикосновения тыльной стороны ладони Итачи.
Все мышцы заметно напрягаются, но гений клана Учиха заставляет себя поднять его одним плавным, легким движением, глядя на жидкость с легким отвращением. В это время Мадара наблюдает за ним проницательно настороженными, прищуренными глазами. — За твою победу, — предлагает в качестве объяснения Лидер Акацуки. Почти неземная ухмылка касается его затененного лица. — За следующего Хокаге Конохи. В конце концов, так принято.
Это ничего не значит…
Нукенин отодвигает стакан, выражение его лица, как всегда, совершенно бесстрастное. — Ты же знаешь, что я никогда не принимал участия в подобных вещах.
Мадара лишь поднимает бровь. — Я настаиваю, — шипит он в ответ. — Это лучшее, что у меня есть.
Со своего места, скрытого в тени, Сакура закрывает глаза, прислоняясь внезапно покрасневшим лбом к скрытому гендзюцу шкафу, чувствуя, как сердцебиение ускоряется настолько, заставляя чувствовать себя более чем немного дезориентированной. Ками, нет, это настолько банально. Кто-то из них должен был продумать подобный ход событий. Конечно, извращенный ублюдок никогда бы не рискнул выпить что–нибудь, что было оставлено без присмотра в комнате, зная, что кто–то другой — Итачи — находился один в указанном помещении в течение неизвестного периода времени.
Если Итачи продолжит отказываться, то у Мадары возникнут подозрения. В таком случае из этого ничего не выйдет, кроме потенциально смертельной схватки между двумя представителями клана Учихами. А если Итачи выпьет…
О, Ками, почему я сделала его таким быстродействующим, почему…
Осторожно, чтобы не позволить своему все более паническому состоянию помешать безупречной маскировке чакры и гендзюцу сокрытия, Сакура протягивает руку, проводя пальцами в перчатках по волосам, отчаянно думая. Единственный шанс, который может быть у Итачи на выживание, — если он сделает несколько глотков саке, после чего сразу замедлит свой метаболизм до остановки с помощью медицинской чакры. Даже это даст им ограниченное количество времени. Ей придется извлечь яд из организма Итачи в течение получаса или около того. Чем раньше, тем лучше. Но того, что он пьет саке, окажется достаточно, чтобы успокоить подозрения Мадары и вызвать у него чувство безопасности. Девушка надеется, что оно продлится необходимое количество времени, чтобы сделать глоток отравленного саке.
Розововолосая куноичи сильно прикусывает губу, устремляя отчаянный взгляд на своего партнера и молча желая, чтобы Учиха знал, о чем она думает. Единственный выход из этой ситуации невероятно рискован, но что, если Итачи не знает, как замедлить свой метаболизм с помощью медицинской чакры? В прошлом он изучал ее толстые медицинские учебники в качестве развлечения, но это все еще сложный процесс, который невозможно усовершенствовать без предварительной практики.
Сакура решительно закрывает глаза, одна рука скользит в карман и вытаскивает гладкую заколку для волос.
Это риск, на который ни один из них не должен идти.
Не сомневайся.
Нукенин не слишком уверенно поднимает рюмку, поднося ее к губам. Мадара смотрит так хищно, криво ухмыляясь, что заставляет Итачи внезапно и злобно вспыхнуть, но он не может думать об этом прямо сейчас. Наследник клана Учиха никогда раньше не останавливал свой метаболизм с помощью медицинской чакры. Все его знания получены из одного разговора с Сакурой и нескольких глав ее учебников, в которых была необходимая информация. Это деликатный и трудный процесс, но Итачи не может позволить себе допустить даже малейшую ошибку. Сейчас решается вопрос жизни и смерти. Если раньше перспектива смерти едва ли была достаточной, чтобы остановить его — пока он мог забрать Мадару с собой — но теперь у Итачи есть Сакура, и…
Итачи смотрит на отравленный бокал саке.
Мадара наблюдает за Итачи.
Один шаг вперед, другой в сторону, и никто не оборачивается.
Не делай этого, Итачи, — безмолвно умоляет Сакура, подходя к шкафу, скрытому гендзюцу. Находясь спиной к Мадаре, она старается не дрожать. Даже будучи скрытой гендзюцу и с замаскированной чакрой, куноичи все равно может безупречно видеть сквозь другие гендзюцу. Большой черный шкаф должен быть виден только ей.
Подожди. Пожалуйста. Позволь мне спасти тебя…
Кровь стучит в ушах, напоминая оглушительный рев. Щелчок шпильки, которую ирьенин вставляет в замок, и поворачивает один раз, едва слышен, но почти сразу становится слишком громким.
В то же мгновение Итачи слегка откидывает голову назад и делает один глоток отравленного саке. Выражение его лица не меняется. Ни малейшей внешней реакции на то, что он только что сделал. Тем же движением мужчина ставит стакан обратно на стол и пододвигает его Мадаре. — Вполне приемлемо, — невозмутимо отвечает нукенин. — Но не думаю, что в ближайшее время изменю свои привычки.
Рука Сакуры застывает на ручке шкафа. Она в ужасе смотрит на своего партнера.
На краткий миг Мадара выглядит таким же удивленным, прежде чем наклонить голову на долю дюйма. Он выглядит довольным в какой-то хитрой манере, когда берет рюмку, запрокидывает голову и осушает ее.
Харуно забывает, как дышать, прижимаясь спиной к шкафу и наблюдая. Несмотря на напряжение почти каждого нерва в ее теле, куноичи не должна ничего делать прямо сейчас. Она должна подождать и посмотреть, как будут развиваться события в течение следующих двух минут, только потом атаковать. Мадара может почувствовать действие яда в любую секунду. Его первая внешняя реакция должна произойти примерно через полторы минуты после приема…
— Восхитительно, — тихо выдыхает Мадара.
Сакура не знает, то ли это ее воображение, то ли Итачи действительно становится бледнее.
— Как я уже говорил ранее, считаю, что недооценил твои способности, Итачи, — продолжает основатель Конохи, спокойно откидываясь на спинку стула.
Нукенин коротко кивает, не смея заговорить. Его горло словно горит, а дыхание, кажется, становится не таким, как обычно. Он остановил свой метаболизм, но все еще чувствует яд, и…
— Но, — вздыхает Мадара с жутким шипением, отдающимся эхом, ощущая на своем языке вкус яда, который прожигает горло, распространяясь по телу, и глубоко, неразрывно, проникая в кровоток. — Возможно, ты недооценил и мои.
Сакура моргает, и прежде чем успевает сделать выпад вперед и нанести удар, два представителя клана Учиха держат друг друга за горло у противоположной стены. Хватка Итачи сильнее, но хватка Мадары также представляет опасность. Лидер Акацуки жестоко извивается, приближая свое лицо к лицу соклановца на дюйм, так что оба предела их родословной сцепились в смертельной битве за доминирование. — Я тоже умею останавливать свой метаболизм, — довольно рычит Мадара, чье обычное холодное самообладание пошатнулось, что свидетельствует об истинной степени его ярости. — Поэтому я предполагаю, что у нас обоих есть полчаса, плюс-минус несколько минут. Клянусь всеми Ками, за это время я заставлю тебя страдать.
Это, по сути, мутантное ответвление Цукуёми — гендзюцу пыток, в котором каждая агония, причиняемая жертве после высвобождения техники в ограниченной степени переводится в его физическое состояние.
Именно так это и должно работать, технически. Даже в подобном состоянии, в размытой черно-серой земле и воздухе, кроваво-красном небе и черной, как вороново крыло, полной луне, Итачи все еще обладает разумом. Нукенин обдумывает тот факт, что во время битвы с Саске он узнал, что, столкнувшись с другим шаринганом, некоторые гендзюцу типичны к этому пределу родословной и они не будут действовать так, как было предсказано.
