По спине пробежали мурашки. Что это?

Второй раз она видела этот сон. Впереди шел какой-то мужчина, а маленькая девочка бежала за ним и звала. В её руках был игрушечный жираф. Его звали Тото. Тот мужчина был её братом. У неё никогда прежде не было братьев. Им вообще не положено заводить больше одного ребенка в семье. Да они и не знакомы с членами своих семей. Не положено знать даже маму. Младенцев забирают из рук матерей сразу же после того, как они перестают их кормить. И все. Дальше каждый идет своей дорогой.

Бред какой-то.

— Ты меня не помнишь, но я есть.

Глаза девушки наполнились слезами. В этот момент она чувствовала себя уязвимой и одинокой. Что происходит? Кто этот человек, за которым она бежит? Сознание словно измывалось надо ней, вбрасывая в голову какие-то отрывки, непонятно откуда взявшиеся. Оно шутило, казалось, с нервной системой девушки. Деара точно знала, что этой сцены никогда не было в её жизни. У Часовщиков феноменальная память, они не забывают ничего, если, конечно, не хотят…

— Деара? — послышалось откуда-то, — Что ты там делаешь?

Нарцисса пыталась сфокусировать на ней свой взгляд. Она приподнялась с постели и сидела у изголовья кровати. Её длинные локоны рассыпались по плечам. Она была так мила и невинна.

— Ничего, — прошептала девушка, — просто дождь.

— Тебе страшно?

— Нет, — нахмурилась Деара, — с чего бы?

— Ты далеко от дома. Это нормально, что ты переживаешь.

— Я не переживаю, — отрезала девушка.

Нарцисса потянулась к светильнику.

— Не нужно, — резко произнесла Деара, — Кейт проснется.

— Хорошо, — прошептала ведьма, — тогда ложись спать.

— Я не хочу спать, — и спустя пару секунд добавила, — выйду в гостиную. Спи. Все нормально.

Нарцисса понимающе посмотрела на девушку. Деаре не нужен был свет, чтобы прочувствовать ее сочувствующий взгляд. Раздражает! Она не понимает ничего! Что это? — удивилась Деара, — я злюсь на Цисси?

Девушка накинула шелковый халат с эмблемой Слизерина и как можно скорее покинула комнату. В коридоре она уже сбавила шаг и медленно спускалась по винтовой лестнице в холодную гостиную. Луна величественно сияла на черном небе, отражаясь в озере. Девушка мысленно поднялась на самую высокую башню, с которой открывался сказочный пейзаж. Всюду поля, а дальше холмы, а за ними горы. Для Хогвартса нашли самое лучшее место в мире.

Она остановилась на последней ступеньке. Из гостиной раздавались приглушенные звуки. Чарующие звуки, которые издавало что-то. Деара вслушивалась в мелодию. Никогда такой не слышала. Она вообще мало что представляла о музыке. Часовщиков не учат музыке. Часовщикам не положено о ней знать. Некоторым Часовщикам доводилось исполнять задания, связанные с ней, но эти задания за всю историю существования мира, можно перечесть по пальцам.

Медленно и романтично, она словно плыла, рассекая воздух и нежно прикасаясь к ушам девушки, пронизывала грудную клетку и замирала в сердце.

Она выглянула из-за угла и увидела Люциуса Малфоя, сидящего за той большой черной штукой, что издавала эти дивные мелодии. Этот легкий мотив. Малфой перестал играть, когда девушка неосторожно задела столик, проходя мимо. Он обернулся, а Деара почувствовала себя пойманным маленьким зверьком, который учился охотиться и был максимально шумным и заметным для своей жертвы.

Он пристально осмотрел девушку и остановил свой взгляд на её босых ногах. Ничего не говоря, он подошел к ней, поднял на руки и опустил в кресло, стоящее у этой большой штуки.

— Тебе принести плед?

Она помотала головой. Девушка была в замешательстве от действий со стороны Люциуса и не до конца поняла его мотивов. На руках её несли один раз и то, только потому что Часовщик, что сломал ей ногу, сделал это далеко от лечебницы и в том месте, куда не смогла бы приземлиться спасательная бригада.

— Ты хочешь простудиться? — спросил юноша.

— Не хочу, — вскинув бровью, ответила девушка.

— Тогда почему ты спустилась босиком? — он взял плед с соседнего кресла и укрыл её.

Ах, точно! Люди и волшебники могут заболеть от любого дуновения ветерка, а она не заметила, что вскочила с кровати и выбежала босая из комнаты.

— Я не подумала об этом, — потупила взгляд девушка.

— Ночью нужно спать, — он сел напротив.

Она утвердительно кивнула головой. Почему-то девушке вдруг стало комфортно рядом с ним. Этот высокий, голубоглазый блондин, который надменно смотрел на всех с высока, презирал каждого студента в школе, кроме некоторых отдельных однокурсников, сейчас просто сидел рядом с ней и заботливо укрывал её пледом.

— Почему ты не спишь?

— Мне приснился странный сон, — медленно произнесла она.

Девушка замолчала.

— Что тебе приснилось? — допытывал он, наливая в бокал девушки теплой воды.

— Мой брат…

…но у меня нет брата…

— … я бежала за ним по мокрому снегу босиком. Кричала ему, а он не останавливался. И еще у меня в руках был игрушечный жираф по кличке Тото.

Деара вдруг поймала на себе пристальный взгляд мальчишки.

— Ты считаешь меня глупой? — резко спросила она.

Но Малфой не считал её глупой. Казалось, он совершенно серьезно погрузился в ее проблему. Он помотал головой и откинулся на спинку кресла.

— Почему ты бежала за ним?

— Не знаю, — пожала плечами девушка, — он куда-то уходил, а потом меня ослепил яркий свет, и я проснулась.

Деара задумалась, пытаясь вспомнить еще какие-нибудь подробности.

— А какого цвета был свет? — спросил Малфой.

— Белоснежный… и зеленый оттенок какой-то.

Люциус вздохнул.

— Деара, ты просто скучаешь по дому, — он поднялся с кресла, в котором сидел и снова вернулся к этой громадной штуке посреди гостиной, — Это нормально, что тебе снятся странные сны.

— Нарцисса сказала тоже самое, — отмахнулась девушка.

— Цисси не спит? — удивленно спросил Малфой.

— Я случайно разбудила ее, но сейчас, скорее всего, спит.

Малфой начал играть.

— Это Шопен, — он наигрывал какую-то легкую мелодию, — маггл, а написал столько прекрасной музыки. Стыдно за наших музыкантов.

Девушка молчала. Кто такой Шопен? Музыка, которую исполнял Люциус, была поистине прекрасной.

— Этот рояль привез сюда еще мой прадед, — вдруг заговорил он, продолжая играть, — У нас в семье принято играть. Ты умеешь?

Деара заворожено смотрела, как пальцы Люциуса бегают по инструменту. Со стороны кажется, что нет ничего проще, чем сделать то, что делал он, но на практике она понимала, что за виртуозностью его игры кроется долгий и кропотливый труд.

— Через тернии к звездам, Деара!

— Я больше не могу…

— Никогда не забывай, что ты солдат и твое предназначение служить! В твоем лексиконе больше не должно быть этого выражения!

— …так точно, сэр…

— Правда? — удивился Малфой, — я не часто встречаю волшебников, обладающих этим навыком. Сыграешь мне?

— Что? — спохватилась она, — нет, я не умею играть. Прости…

— Тогда я продолжу, а ты можешь насладиться. Идет?

Деара кивнула головой и уселась удобнее в кресле, натянув плед до подбородка. А Люциус все играл. Играл так красиво, что душа поднималась выше потолка и соприкасалась со звездами. Становилось спокойно и тепло. Все тревоги покидали её. В голове после адского сумбура воцарилась идиллия.

Девушка, окрыленная музыкой, засыпала в гостиной.

Наступило утро и, открыв глаза, она с удивлением обнаружила себя в своей постели. Балдахин был спущен, и солнце никак не могло проникнуть в её покои. В голове витала таинственная атмосфера ночного тумана и затерявшееся помутнением сознание. Рояль продолжал стоять в гостиной и Люциус все чаще садился за него, чтобы порадовать Деару. Он играл Баха, Шопена, Рахманинова и многих других величайших композиторов. Девушка была в восторге. Её состояние улучшалось, мысли приходили в порядок, а на душе становилось спокойней изо дня в день. Она с большим восторгом наблюдала за игрой Люциуса на рояле. Как-то раз к ним присоединилась Нарцисса. Она начала петь, а Люциус подхватил. В песне не было слов, но она в них и не нуждалась. Мелодия и подача Нарциссы завораживали Деару до глубины души и слезы снова накатили на глаза. Она тут же их стерла и слегка разозлилась, что ее эмоциональное состояние подвергается такому крушению.