На этот раз наркоз подействовал гораздо быстрее.

Вновь пробуждение. Яркий свет резанул по глазам. Инстинктивно Джил прикрылась рукой.

– Проснулась! Сейчас… – Голос матери.

Свет притух, и Джил смогла оглядеться. Она находилась уже не в операционной, а в больничной палате. Рядом сидели родители, а слева, возле койки, стоял доктор Хаммонд.

– С пробуждением, мисс Форт! – произнёс он стандартную фразу.

– Как вы себя чувствуете? – закончила за него Джил и улыбнулась. Чувствовала она себя замечательно – только немного болела голова. Хаммонд рассмеялся:

– Да, действительно. Ну так как?

– Голова болит. Вот тут. – Джил прикоснулась к правой части лба. К её облегчению, никаких шрамов там не обнаружилось, по крайней мере, на ощупь.

– Это нормально, – успокоил Хаммонд. – Как-никак, мы основательно там покопались… простите, пытался пошутить. Итак, рад вам сообщить, что операция прошла успешно. Нужно будет провести несколько тестов, после чего мы вас выпишем. А сейчас оставлю вас. Можете насладиться новыми возможностями. – Хаммонд покинул палату.

Джил сразу же поняла, что доктор имел в виду. Она уже чувствовала в себе изменения – мозг вернул «утраченное» и теперь настраивал имплант. Перед глазами Джил всплывали… образы. Смеющийся отец наклоняется к ней, берет её и кружит на вытянутых руках… это ей сколько, три года? Четыре? Вот она шагает рядом с мамой в потоке людей, держа её за руку, – Джил ничего не видит вокруг, кроме спешащих и таких больших мужчин и женщин; ей страшно, но тёплая материнская рука внушает чувство спокойствия и защищённости… Элиза, смеясь, заводит Джил за угол дома, нахально подмигивает и, оглядываясь по сторонам, закуривает сигарету… Калейдоскоп давно забытых образов захлестнул Джил с головой, и ей стало так хорошо, как никогда… стоп… что-то не так.

Джил посмотрела на родителей. Дрожащие губы отца. Слегка покрасневшие глаза матери. Они улыбаются, но улыбки ненастоящие, фальшивые. Их руки дрожат.

– Мам? Пап? – Джил приподнялась на локтях. – Что с вами? Или со мной? Доктор Хаммонд чего-то не сказал?

Родители переглянулись. Эли кивнула мужу: говори ты. Гаррден вздохнул и произнёс, глядя в глаза дочери:

– Джил, дорогая… пока ты была на операции, к нам с мамой пришли Старики.

Жизнь в центральном округе Нью-Солста – Вортене – не замирает ни на секунду. Днём по полупустым дорогам носятся ТМП и машины тех, кто не пожелал отказаться от личного транспорта. По тротуарам люди сплошным потоком торопятся на работу, учёбу, деловые встречи. На улицах тут и там продают горячие закуски, кофе в поддерживающих заданную температуру стаканчиках и интерактивные сувениры для приезжих. Через каждые сто метров вдоль по улице попадаются стенды с контекстной информацией, на которых человек в специальных очках или с глазными имплантами видит специально подобранные для него предложения.

Ночью же Вортен преображается. Яркие неоновые вывески баров и клубов, пульсирующие рекламой огромные щиты вдоль дорог, возникающие посреди дороги мерцающие голограммы известных актёров и актрис, зазывающих в кино или театр, – всё это превращает улицы Вортена в залитое светом пространство, и язык не поворачивается назвать это время суток ночью.

Людей здесь в это время ещё больше, чем днём. Золотая молодёжь верхнего города, пафосные мужчины, надушенные дорогим одеколоном, и гламурные девочки, чьи лица покрыты слоем косметики, – вот кто составлял основной контингент ночного Вортена.

Джил Форт не относила себя ни к золотой молодёжи, ни к гламурным девочкам, а посему, сидя за столиком в элитном клубе «Кластер», чувствовала дискомфорт. Однако приличная доза глира притупляла это чувство. Компания, с которой Джил проводила время, сейчас находилась на танцполе, нелепо дёргаясь под упругий бит. Впрочем, некоторые отплясывали довольно лихо, образуя вокруг себя пустое пространство, в котором происходило что-то вроде танцевального баттла. Но Джил не могла долго смотреть на резкие движения, а потому упёрлась лбом в прохладную поверхность стола.

Почувствовав очередной приступ тошноты, она решила, что терпеть больше не в силах. Джил встала с мягкого сиденья и, сбив бокал, шатающейся походкой направилась в туалет. Проходя мимо зеркальных стен (кто вообще додумался ставить в клубе, где тошнит каждого пятого, зеркальные стены друг напротив друга?), Джил споткнулась и растянулась на полу, больно ударившись подбородком. Люди сновали вокруг неё, и никто даже не пытался оказать ей помощь. Джил некоторое время раздумывала, а не послать ли всё на хер и вырубиться прямо на этом замечательном полу, но после того, как её два раза пнули в голень, всё-таки поднялась.

Чтоб вас всех. Твари. Ненавижу. Всех вас. О-о-о, как больно…

Отстояв короткую очередь, девушка проскользнула в одноместный туалет, хлопнув за собой дверью, и первым делом опорожнила желудок. После трёх или четырёх таких излияний, справив малую нужду, Джил встала перед зеркалом – и тут же отпрянула назад, едва снова не упав. Она отчётливо увидела, как в зеркале, буквально на секунду, проявилось до боли знакомое лицо её ушедшей подруги.

Приехали… Глюки начались…

Джил с колотящимся сердцем подошла к зеркалу, но в этот раз всё было нормально. Если, конечно, считать за норму здоровенное синее пятно, украшающее подбородок. Хороша, ничего не скажешь, – на воротнике подсыхали капли рвоты, под глазами залегли глубокие тени – такие, что не спасал даже приличный слой тоналки, которая, кстати, начинала подтекать.

Ну и чмо же ты, мисс Форт. Надо будет потом проверить, не треснула ли кость.

В дверь туалета забарабанили. Джил не отреагировала. Ополоснула лицо ледяной водой, не забыв счистить остатки ужина с воротника. В дверь начали стучать с утроенной силой.

– Да пошла ты в задницу, тварь! – выкрикнула Джил и тут же пожалела об этом – боль пронзила челюсть, растекаясь по всей нижней части черепа. Джил едва сдержала слёзы.

Наконец она открыла дверь туалета и сразу же наткнулась на ненавидящий взгляд одной из жаждущих попасть внутрь. Джил хотела было пройти мимо, но чья-то рука с острыми ногтями вцепилась ей в волосы. Джил вскрикнула.

– Только посмей назвать меня тварью ещё раз, ты, тварь, – заплетающимся языком проговорила гламурная дама за сорок у Джил за спиной. – Я из тебя самой тварь сделаю, тварь. Ты поняла?

Несмотря на сильную боль, Джил едва не рассмеялась. Наверняка у этой сучки все мозги съедены интоксом и алкоголем.

Отличный пример того, куда ты катишься, дорогая. Правда, до наркотиков ещё дело не дошло.

«Тварь» тем временем потеряла к Джил всякий интерес, осознав, что туалетную комнату оккупировала подруга. Напоследок больно царапнув кожу на голове Джил, она снова начала долбиться в дверь. Джил поспешила ретироваться.

Подходя к столику, она обнаружила, что вся компания вернулась с танцпола и теперь занималась тем, зачем они сюда в основном и пришли, – вливала в себя глир или кое-что покрепче.

Джил немного протрезвела, и желание возвращаться за стол пропало. Поэтому она, протискиваясь между шатающимися туда-сюда телами разной степени опьянения, выбралась на улицу. И плевать, что обратно её никто не пустит. И плевать, что сумочку она оставила внутри, – дома дверь открывается сканированием отпечатков пальцев, а платёжный чип и телефон всегда при ней.

Как-нибудь потом заберу.

Вдыхая свежий, хоть и слегка кисловатый воздух ночного города, Джил медленно побрела по улице.

Она вела подобный образ жизни уже неделю – именно столько времени прошло со дня смерти её родителей. Точнее, с того момента, как они решили уйти со Стариками. Джил была вынуждена провести этот день в больнице. Гаррден и Эли Форт хотели остаться с дочерью, но Джил убедила их провести время вдвоём, как в старые добрые времена первых свиданий и букетного периода. Они вернулись только под утро, счастливые и благоухающие ароматами духов, глира и любви.