– Я… это… заблудилась немного, – совсем растерялась Надя и на мгновение забыла о челюсти, но вовремя спохватилась и незаметно снова выдвинула ее вперед.

Валентина Дмитриевна внимательно рассматривала вошедшую, и судя по всему, увиденным осталась довольна, так как на ее губах промелькнула едва заметная снисходительная улыбка.

– Рассказывайте, – отдала указание Валентина Дмитриевна и стала листать бумаги, лежащие перед ней на столе.

– После института меня по распределению направили… – начала робко Надя, но закончить не успела.

– Это я и без тебя в анкете прочитала, – перебила Валентина Дмитриевна. – Почему не замужем еще? Тебе ведь тридцать два года уже.

– Так собираюсь, скоро свадьба вот намечается, – соврала Надя, так как заданный вопрос прозвучал с упреком.

На самом деле никакой свадьбы не намечалось, да и кандидата на роль предстоящего мужа не было. С юности Надя мечтала, если не о принце на белом коне, то хотя бы об иностранце, который увезет ее к далекому синему морю и дивным берегам. Но так замечталась, что очнулась от своих грез лишь к тридцати. Глядь, а женихов то уже всех разобрали. Братки в кожаных куртках и норковых формовках, повсеместно кучкующиеся во дворах и перетирающие свои делишки, ее не интересовали. Ворье и жулье сплошное, думала про них она. Коммерсанты, шикарно одетые и сорящие деньгами, сами в ее сторону не смотрели, им помоложе подавай. Интеллигенты – безынициативны, работяги – не тот уровень. Вот и осталась она в девках, и надежда на семейное счастье становилась все призрачнее с каждым днем.

Чтобы не объяснять все это, пришлось соврать, к тому же Надя интуитивно почувствовала, что лучше сказать так. И, как оказалось, не прогадала. Других вопросов у Валентины Дмитриевны не нашлось.

– Что могу сказать. В целом ваша кандидатура меня устраивает, – начала Валентина Дмитриевна, и Надюшка радостно закивала, не забывая про нижнюю челюсть. – Конечно, окончательное решение я приму по ходу вашего испытательного срока. А то всяких мы тут видели, – Валентина Дмитриевна испытующим долгим взглядом сверлила свою новую сотрудницу, словно пытаясь разглядеть в ней возможные огрехи предыдущих работников.

– Я не подведу, Валентина Дмитриевна, – сдавленным от волнения голосом пролопотала Надя. – Честное слово.

– Посмотрим, насколько честным окажется твое слово. А сейчас ты должна запомнить несколько правил, – она снова посверлила Надю глазами, встала из-за стола и начала расхаживать по кабинету с заложенными за спину руками. – Наша земля богата ресурсами, возможности использования которых далеко не полностью освоены. В частности, в нашей лаборатории исследуется и анализируется группа редкоземельных металлов. Сферы их применения поистине безграничны, от вполне мирных направлений – ЭВМ, оптика, машиностроение, до военно-промышленного комплекса и области космического приборостроения. Все должно работать на благо нашей страны и на защиту нашей Родины.

Она помолчала, давая возможность Наде прочувствовать всю высоту и торжественность поставленных целей, а затем продолжила.

– В первое время ты будешь работать под крылом наставника, а затем – самостоятельно или в группе, в зависимости от полученных указаний и по мере поступления проектных заданий. Каждый сотрудник или группа работает строго над своим заданием, докладывая о своих результатах исключительно своему непосредственному руководителю или старшему группы. И ни с кем, абсолютно ни с кем – ни с коллегами из других отделов, ни с близкими или друзьями – не обсуждает ничего, что связано с нашей лабораторией. Если порученное не касается сотрудника нашей лаборатории, то и с ним обсуждать это нельзя. Соответствующие документы о неразглашении ты в отделе кадров подпишешь при оформлении, и я хочу, чтобы ты это четко усвоила раз и навсегда. Все, что ты здесь увидишь или услышишь, не должно касаться тех, кто не указан в проекте задания, над которым ты работаешь. И, разумеется, домыслы и сплетни здесь не допустимы. Еще. На работу приходить вовремя, уходить тоже. Малейшая задержка на рабочем месте по окончании рабочего дня будет расцениваться, как диверсия. Меньше безделья, больше будешь успевать в отведенное для этого время. Ты меня поняла?

Надя поспешно закивала головой, подтверждая свое безоговорочное согласие со всем сказанным. Она работала в сфере геологических изысканий не первый год и прекрасно знала, что любые исследования стараются держать в секрете до их внедрения, а то и после этого. А здесь – оборонка, космос – небывалые для нее высоты.

На столе зазвонил телефон, и Валентина Дмитриевна, подойдя к нему и сняв трубку, строго произнесла:

– Слушаю.

Однако буквально через мгновение от ее строгости не осталось и следа. Она заволновалась, щеки покрылись румянцем, и все ее тело как будто растеклось, теряя былую стальную форму руководителя и превращаясь в жеманную и кокетливую женщину.

– Минутку, – сообщила она собеседнику на том конце провода и прикрыла трубку ладонью. – Идите в отдел кадров на оформление, – обратилась она к Наде и протянула ей бумаги со стола. – Передайте им анкету, свою визу я здесь поставила. Жду вас завтра в восемь. И без опозданий!

– Иван! Ивааан! Где ты ходишь? – Маша выбежала на аллейку и, приложив козырьком ладонь ко лбу, смотрела по сторонам. – Ванюшка, где тебя черти носят, иди сюда, говорят тебе, – в ее голосе слышались страх и волнение.

Старушки с соседних участков встрепенулись, оторвались от своих грядок и повернули свои головы в сторону Маши. Жизнь в поселке текла мирно и неспешно, можно даже сказать скучновато. Любая новость могла стать темой для живейших обсуждений местных кумушек. Да вот только новостей в такой размеренной и однообразной жизни было не густо. Поэтому повышенные тона соседей могли предвещать, если не возможную информационную бомбу местного масштаба, то хотя бы свежую тему для толков и пересудов на несколько дней.

Из-за поворота показался Иван. Он шел не спеша, по пути выдергивая с корнем подросшую крапиву, и старушки одобрительно закивали – вот, мол, молодец, понапрасну времени не теряет. Однако, Мария его хозяйственности в этот раз не оценила.

– Ты посмотри на него, идет вразвалочку и не торопится! – Маша с досадой всплеснула руками.

– Марусь, ну чего ты опять суету наводишь. Я только изловчился и открутил проржавелый вентиль, а тут ты кричишь. Чего у тебя стряслось? – Иван был недоволен тем, что его отвлекли в самый неподходящий момент, но все же покорно подошел и сейчас внимательно смотрел на жену.

– Федор Григорьевич наш что? Так и не вставал с утра? – обеспокоенно спросила она. – Я с утра уходила, завтрак на столе ему оставила. Он сказал, что полежит еще немного, слабость чувствует. А сейчас пришла, смотрю, завтрак не тронут, а сам он и вовсе квелый стал. Лежит, как в беспамятстве, бормочет что-то.

– А мне почем знать? – буркнул Иван. – Я как с тобой с утра из дому вышел, так и не заходил больше. Там с водой дел невпроворот, если не управлюсь к вечеру, все взвоют.

Иван, несмотря на свое негодование, тем не менее направился в дом, чтобы посмотреть, что там стряслось с дядей Федей. А соседки-старушки уже начали негромко перекидываться версиями из-за своих заборов, словно перебрасывая и отражая мячик для пинг-понга через сетку.

– Вот женщины! Никакой самостоятельности. Ничего без нас, мужиков, не могут, – ворчал Иван про себя. – Я-то что могу сделать? Краник ему починить?

Маша покорно шла за ним, опасливо выглядывая из-за его плеча, будто в доме находился не пожилой и немощный старик, а неведомое чудище. Иван подошел к постели Федора Григорьевича и потрогал его лоб, пытаясь определить температуру тела. Тот лежал с закрытыми глазами, положив одну руку на грудь. Дыхание его было тихим, но судорожным.

– Федор Григорьевич, Федор Григорьевич… Вы чего так долго спите? – Иван растерялся и не знал, что предпринять, поэтому аккуратно потормошил лежащего за руку. – Холодный то какой.