Долохов уже минут десять орал о том, что трогать его бусинку нельзя и вопрошал в никуда, как понимать двух мальчиков на одну хрупкую девочку; Дамблдор преспокойно пил чай, заедая его сахарными конфетам и позволяя собравшимся выговориться вдоволь до спокойного обсуждения проблемы, а остальные маги изредка согласно кивали или пытались раздраженно отрицать слова отца-одиночки.
Тому было плохо. Мало того, что он пропустил свой портал во Францию, где очень кстати собирался успешно создать четвертый крестраж, тем самым становясь сильнейшим темным колдуном, так и смысла в своем пребывании здесь не видел. От вида профессора зверски тошнило, к маленькому ангельскому отродью нежных чувств не было, а с Антонином они вообще в ссоре.
Бусинка, порядочно не слушавшая отца и не обращающая на него совершенно никакого внимания, медленно переползала к крестному, усиленно давя из глаз слезы, а из лица подобие невинности, теребила ладошками пышную юбку и жалобно поглядывала из-под пушистых ресниц. Надо ли говорить, что это на Тома ни капельки не действовало?
— Что именно ты натворила? — не повышая бархатного голоса, сложив руки на груди и скучающе прерывая ее попытки впитаться в него, спрашивает, еле шевеля бескровными губами.
— Отстояла честь Слизерина! — гордо отзывается к счастью не Томовское недоразумение и вздергивает нос, бросая все попытки вывести его на чувства.
— Дракой? — приподнимая бровь и уворачиваясь от широкого жеста ладони Антонина, не скрывая разочарования, интересуется он.
Дите опускает голову, взором изучая отлакированные туфельки, и тяжело вздыхает.
— Папа говорил действовать кулаками в ответ.
Том фыркает. Кажется, второй Долохов ему все же обеспечен.
— У твоего папы был я для сглаживания конфликтов, что позволяло действовать с размахом, а у тебя есть только ты. Пора бы научиться анализировать ситуацию и…
— Научи быть собой! — вдруг восклицает первокурсница и жадно уставляется в лицо крестного. — Пожалуйста, — добавляет более тихо, для обернувшегося и замершего на полуслове отца делая вид, что ей стыдно, понуро опуская голову.
Том не сдерживает довольной кошачьей улыбки. В голове вдруг проносится шальная мысль, как можно отомстить Долохову за сорванную поездку. От второго Риддла тот определенно будет в восторге.
Комментарий к Крестный. Том Риддл; Антонин Долохов, ОЖП
Очень сильно впечатлилась этим постом: https://vk.com/wall-189802355_9508, откуда пошла основная идея, правда, переросшая немного в другое, но все же
========== Современные технологии. Том Риддл; Гарри Поттер; Гермиона Грейнджер ==========
— А это что такое? — фыркает Том недовольно и отшвыривает от себя плоское устройство. Гарри ойкает и бросается его ловить, поздно вспоминая о существовании волшебной палочки, из-за чего вещица падает на пол и разлетается на несколько частей. Довольный тем, что новой лекции о современных маггловских технологиях не последует, призрак, привязанный к Поттеру явно в качестве наказания (ведь на том свете создавших крестражей, оказывается, не принимают), злобно осклабился и отвернулся к огромному экрану, на котором по яркому зеленому полю бегали футболисты. — Впрочем, мне плевать.
Гарри обиженно слезает с дивана и палочкой собирает кусочки, произнося парочку заклинаний и восстанавливая устройство. Нажимает на боковую кнопку и ждет, пока оно включится, после чего самодовольно улыбается, зарывается рукой в темные волосы и плюхается обратно.
— Тебе стоит научиться пользоваться телефоном, чтобы в будущем не носиться по квартире с криками где я и почему бросил такого маленького миленького тебя, — перевирая все, что было несколько дней назад, произносит мальчонка, тем самым выводя Тома из себя. Тот со злобой замахивается на него, но рука проходит сквозь пустую голову, и погибший, а ныне запертый в своей молодой версии и ее страстных порывах, бывший великий маг отворачивается.
— Мне плевать, где ты. Просто эксперименты твоей грязнокровки очень плохо влияют на остатки моей магической среды, — все таким же недовольным тоном отзывается он. Гарри продолжает протягивать этот свой телефон, даже не глядя в беззвучный экран.
На кухне слышится звон тарелок и шипящие на огне сосиски, по всей квартире развевается аромат ужина, и Том ощущает дикий голод, что не может быть утолен. Он давно уже не питался нормально, прямо со своего воскрешения, не имея нужды в этом, а сейчас — возможности, ведь мертвые, как не прискорбно, заглотить в себя ничего не могли. Гермиона же, пребывающая в курсе его присутствия, но не видящая и образа (слава Мерлину, иначе он бы не выдержал нападок и постоянных экспериментов над собой в усиливающемся объеме), постоянно дразнилась качественной едой, к которой вся золотая троица питала слабость после года походов.
На самом деле, только появившись рядом с Поттером и поняв, что что-то не так в его воскресшем облике и сознании окружающих, Том был уверен, что обречен на вечное бурчание и всякие глупые мысли, излагаемые мальчонкой, но все оказалось не так плохо. После сотни неудачных убийств, десятков изгнаний, двух почему-то покончивших с собой священников, спешно закончивших переговоры с ним, и одного вызванного дьявола (так и живущего квартирой ниже в молодой магичке), все вроде бы наладилось.
Точнее, он так думал, пока Гарри не притащил в дом кучу маггловской техники и не принялся учить его, как какого-то непутевого дедушку, на какие кнопки жать и где тыкать нельзя. Том чувствовал себя ужасно. И так зависимый от кого-то и испытывающий постоянную ненависть к своей слабости, лишенный любой возможности применить магию, он неимоверно сильно бесился от внутреннего подросткового максимализма, зудящей под нёбом заклятиями и нелюбовью к нему Гермионы и глупо улыбающегося Поттера, получающего настолько сильное удовольствие от вида растерянного врага, что диву даешься.
Зря, конечно, этих двоих на Гриффиндор отправили. Слизерин плачет по их изощренным пыткам и нескончаемой фантазии. Том ведь уже не выдерживает.
Он равнодушно глядит на светящийся экранчик и подавляет желание швырнуть телефон в стену. Гарри что-то лепечет про книжку с контактами, номера, кнопки вызова и сброса, а также автоответчик. Челюсти злобно скрипят, призрак выдергивает дурацкую вещицу из чужих рук и быстро тыкает в первый попавшийся контакт.
Телефон Гермионы вибрирует на кухне, та почему-то поднимает трубку, а Поттер, словно специально, силой прислоняет ладонь врага к его же уху, при этом нарочно задевая пальцами более длинную кнопку и делая звук на максимум.
Грейнджер специально орет, у Тома глаза закатываются и грозятся вывалиться из глазниц. Ну как дети, честное слово, а ему с ними всю жизнь еще мучиться. Слушать сопли Гарри о том, как он боится признаться в своих чувствах и разрушить их с грязнокровкой дружбу (хотя что он в ней нашел?), потом терпеть всю его эйфорию от того, что они живут под одной крышей, постоянно держатся за руки и целуются по пьяне, но это, конечно же, ничего не значит.
И нет бы это было худшим. Хотя с другой стороны, Гермиона не была бы собой, если каждый раз не выводила из себя буквально за несколько минут нудным чтением заумной литературы, в которой грош цена была всем знаниям, а после попытками вывести Тома на сочувствие и выстраивание моральных принципов. О, она была уверена, что ему стоит раскаяться для того, чтобы наконец перешагнуть этот мир и перейти черту жизни, но Риддл откровенно веровал в то, что она нагло лжет и просто проводит очередной эксперимент над его сознанием.
Поэтому он мстительно портит им вещи в доме, разрывает все ее записи и изредка прячет документы по делам Гарри. Жаль, что после нескольких раз он научился оставлять копии в аврорате.
Том их ненавидит до поломки всех костей в организме от растекающегося по нему яда.
— Ну так что, сладкий, как тебе мое предложение насчет завтрашнего ужина? — верещит трубка голосом грязнокровки прямо в ухо, пока Поттер с хохотом чуть ли с дивана не скатывается.
