Люди останавливались. С удивлением смотрели на нас, шли дальше.
Пока папа кричал, потерявшийся Димочка увидел большие весы. Они стояли на земле. На них ещё мешки взвешивают. У Димочки глаза сделались большие и круглые. Он так и полез к этим весам. Стал дёргать рычаг, вертеть круглые гирьки.
– Понятно, – сказал папа. – Мамаша Дмитрия Донского, возможно, сейчас покупает творог в другом конце рынка. Отсюда мне не докричаться. Вот что, Вовка, одной рукой держи Дмитрия, другой – рюкзак, чтобы оба не разбежались. Ясно?
– Ясно, – говорю.
– И чтобы оба здесь оставались, как гвозди вбитые. Я мигом.
И папа исчез в толпе.
Я схватил Димочку за шиворот. Уж теперь-то он у меня не вырвется.
Держу его, а он всё лезет и лезет к весам.
Рядом с весами стоял здоровый парень в ватнике. Он щёлкал семечки и с интересом смотрел на Димочку.
– Это ваши весы? – спросил я у парня.
– Наши.
– Это Димочка, – говорю. – Он потерянный…
– Да всё я слышал, – сердито сплюнул шелуху парень.
– Он ещё без понятия – этот Димочка. Явный дошкольник, – говорю. – Только вдруг он поймёт, что потерялся. Ведь заревёт тогда. Поэтому давайте мы его пока взвесим…
– Отвлекающий манёвр предлагаешь? – перебил парень.
– Ну да!
– Ладно, пусть лезет на весы.
Я чуть-чуть приотпустил Димочку. Он с кряхтением взобрался на весы. Лицо у него было как у очень занятого человека. А теперь оно ещё стало красным.
Парень щёлкнул, брякнул железками, говорит:
– Потерянный малец весит двадцать кило. С граммами…
А потерянный малец засмеялся. Начал прыгать. Схватился руками за стойку и давай раскачивать весы.
– Ещё взвесьте! Ещё взвесьте! – кричит.
– Эй ты, потерянный, – строго сказал парень, – не курочь мне прибор!
Поднимаю голову, вижу милиционера. Рядом – папа стоит. На груди у милиционера висит мегафон. Это такое устройство для громкого говорения и кри-чания.
Милиционер посмотрел на Димочку без всякого интереса. Будто это и не ребёнок потерявшийся, а какой-нибудь мешочек с морковкой.
– Этот, что ли? – спросил милиционер.
– Он самый, – ответил папа.
– Ох ты господи, – недовольно взглянул милиционер. – У меня уже от этой потерявшейся мелкоты в глазах рябит и голос сел.
– Да вы дайте мне мегафон, – предложил папа.
– Уж удружите, – сказал милиционер и снял мегафон.
Папа стал в него говорить. Я даже голоса его не узнал. Будто это не мой папа, а какой-нибудь диктор. Выступает на вокзале.
– Прошу маму, потерявшую мальчика по имени Димочка, подойти сюда. Повторяю…
– Надо бы указать особые приметы потерянного, – сказал милиционер.
Папа посмотрел на Димочку.
– Малец весит двадцать кило. Вот вам и примета, – сказал парень, который всё щёлкал семечки.
– Двадцать кило с граммами! С граммами!.. – весело закричал Димочка.
– Вылитый Дмитрий Донской, – улыбнулся папа и сказал в мегафон: – Прошу маму, потерявшую мальчика по имени Димочка, подойти сюда. Одна из примет продаваемого Димочки…
– Почему продаваемого? – строго перебил милиционер.
– А как же? Мы же на рынке… – усмехнулся папа.
Народ вокруг засмеялся, а папа сказал:
– Прошу прощения, одна из примет Димочки: он весит двадцать кило. Как хорошая тыква-рекордистка!
Все опять засмеялись. Громче всех заливался Димочка.
– Эх вы, про граммы-то забыли! – кричал он.
Только милиционер устало и скучно смотрел по сторонам.
Какая-то женщина расталкивала людей. Она пробиралась к нам. Оказалось, это Димочкина мама. В руках у неё был огромный кочан капусты. Она присела перед Димочкой, прижала к себе и пропавшего сыночка, и кочан капусты.
– Ты чего опять потерялась? – строго спросил Димочка. – Вытри слёзы и больше не теряйся.
– Димочка, прости, я больше не буду, – ответила мама.
Я помахал на прощание Димочке рукой, и мы пошли к автобусной остановке.
Уже темнело. Дождь так и не кончился. Я шёл и думал, что дома нас ждёт мама с ужином. А ещё нас ждёт диван. Сейчас на нём, наверно, отдыхает кот Кузя. Спит и греет нам с папой место.
Спортивная причёска
Папа сказал, что я зарос, как гималайский медведь.
Ещё он сказал:
– Мне некогда, держи деньги и отправляйся в парикмахерскую сам. Пусть тебя приведут в божеский вид. Не забудь сдачу принести. И скажи, чтобы тебя там не прыскали одеколоном.
Я взял деньги и отправился. По дороге зашёл к Борьке. Я решил прихватить его с собой. За компанию.
Борька идти не захотел.
– Слушай, Вовка, – сказал он, – зачем тебе тащиться в какую-то парикмахерскую? В такую далищу! Да ещё зря деньги тратить!
– Ну а как же? – говорю. – Постричься-то надо?
– Надо.
– Кто ж меня без денег будет стричь.
– Я, – говорит Борька.
– Ты?! – я прямо расхохотался. – Он меня пострижёт! Слыхали?!
Борька обиделся.
– Смеёшься? Ну ладно… Смейся, смейся…
– Да как же тут не смеяться? – говорю. – Какой из тебя парикмахер?
– Я сумею! – закипятился Борька. – Я причёски знаю! И постригу тебя совсем бесплатно. Просто так. Задаром!
– Интересно, какие причёски ты знаешь?
– Я знаю даже спортивные. Например, бокс, полубокс. Под бокс стригутся чемпионы, а под полубокс – остальные. Между прочим, Мохаммеда Али знаешь?
– Кто же его не знает. Боксёр, чемпион мира.
– Так вот, он всегда стрижётся под бокс.
– Правда?
– Я же тебе говорил: знаю. Так что смотри уж сам… Я ведь советую тебе как лучше.
– Вижу, Борька, знаешь. Только вдруг ты из меня чучело сделаешь? Пошли лучше в парикмахерскую.
– Я только чуть-чуть! – кричит Борька. – Не понравится – иди в свою парикмахерскую, трать свои деньги! Там тебя достригут.
Тут я подумал: может, и правда?.. Чего тащиться в такую далищу? Да ещё там, наверное, очередь – стой и жди. А тут тебе без всяких. Раз, два и готово.
– Ладно, Борька, – говорю, – давай! Под бокс. Как у Мохаммеда Али.
Борька достал из шкафа огромную простыню. Она прямо вся трещала, когда он её разворачивал.
– Вот. Крахмальную простыню для тебя приготовил, а ты…
А я пошёл искать какое-нибудь кресло. Кресла у них не оказалось, поэтому я сел на диван.
– Уселся!.. – сказал Борька. – А сзади как я тебя буду стричь, соображаешь? Садись давай на табуретку.
Я сел. Борька закрутил меня в простыню и куда-то ушёл. Вернулся он в домохозяйском переднике. В руках у него были ножницы и расчёска. Борька стал быстро-быстро, как настоящий парикмахер, щёлкать ножницами и постепенно подходить ко мне.
– Погоди! – кричу ему. – А машинка где?! У тебя машинка-то есть?!
– Какая машинка?
– Какая, какая… Которой стригут!
– Ты хоть знаешь, зачем она? – спрашивает Борька.
– Чтоб стричь, – отвечаю.
– А ножницы?
– Тоже.
– Так зачем тебе машинка, я тебя спрашиваю?!
– Кто же стрижёт без машинки?!
– Да эти машинки для чего? Для быстроты! Понятно?! А нам спешить некуда. Я тебя не спеша так постригу, что потом спасибо скажешь.
Я немного успокоился.
– Ладно, – говорю, – давай не спеша. Потому что если спешить, то тяп-ляп получится. Верно?
– Верно.
Борька почикал-почикал ножницами и начал. Здорово так. Только клочки в разные стороны летят. И, главное, ни капельки не больно. Надо же!
– Дай хоть в зеркало посмотреть, – говорю ему.
– Сиди, сиди. Ещё налюбуешься, – отвечает.
Слышу: Борька всё реже и реже чикает ножницами.
– Ну, как там дела? – спрашиваю.
– Где?
– У меня на голове.
– Ничего, – отвечает. – Сиди смирно. Сейчас спереди начну.
