– Негусто, с этим в суд не пойдешь, – забарабанил пальцами по столу ротмистр. – С Савицкой глаз не спускать, может уехать далеко, потом не достанем. А найди ты мне мясников с рынка, пусть посмотрят на останки Остапа, может, мясник орудовал, и спроси у них – такие удары могла хрупкая девушка учинить? У Анфисы Савицкой сколько живого веса? Она и курицу не прирежет! А тут мужик здоровый!

Семен Гаврилович важно кивнул.

– Все, идите работайте. Обо всех подробностях дела докладывать лично мне!

Капитан встал со стула.

– И еще постоянно проверяйте Обводный канал, чтобы там еще, не дай бог, никакой новый «чурбанчик» не всплыл.

Через полчаса из кабинета Ефимова вышли бледный и шатающийся Игнатий Семибогатов и довольно улыбающийся доктор Иван Данилович.

– Любочка, поставь, пожалуйста, печать на этом рецепте, – обратился психиатр к медсестре, мило беседующей с симпатичным милиционером, до сих пор не покинувшим стены негостеприимной больницы.

Любочка с улыбкой кивнула, передала бумаги пациенту.

– Игнатий Степанович, а мы с вами договорились? Я буду ждать вас в понедельник. Если будут какие-то боли, шумы в голове, странные сны или еще что подобное, сразу же звоните мне в любое время дня и ночи, – обратился Ефимов к пациенту.

Тот вымученно вздохнул, накинул плащ и наконец-то покинул больницу.

– Вы отпустили его, Иван Данилович? – тихонько поинтересовалась Люба.

– Конечно, отпустил. В психологическом плане Семибогатов здоров, ну, практически, конечно, здоров, нервы у него расшатаны. Но при сегодняшних обстоятельствах это неудивительно. Я провел все необходимые тесты, он не опасен для общества. Еще недельку за ним понаблюдаю, но делать ему в нашем отделении точно нечего, – ответил доктор.

– А как же его галлюцинации? – влез в разговор младший сержант Ильин.

– Извините, молодой человек, а о каких галлюцинациях вы говорите? – ответил Иван Данилович, сердито взглянув на болтливую Любочку. Девушка потупила голову, уткнувшись в чью-то медкарту.

Не желая подставлять медсестру, Александр с вызовом ответил:

– Пока мы добирались сюда, Игнатий Степанович рассказывал какие-то глупости!

– Например, какие? – спустил очки на кончик носа доктор.

– Например, про зеленый туман над водой! Здоровые люди могут его видеть? – Этот вопрос очень волновал самого младшего сержанта, а вдруг он тоже «уже того»? А вдруг это «того» заразно?

– Нет, конечно, психически здоровые люди галлюцинации не видят! – серьезно ответил психиатр. – Но можно принять во внимание стрессовое состояние товарища Семибогатова, в темноте в стрессовом состоянии, на секунду разминувшись со смертью, еще не такое привидится! Молодой человек, может быть, вы сами что-то видели в водах Обводного? – подозрительно прищурился врач.

– Я? Да нет! Вы что?! Нет, конечно! Я советский милиционер, некогда мне тут глупостями заниматься, мне вообще в отдел нужно, и так столько времени тут потерял, – неодобрительно взглянул он на Любочку, все еще копавшуюся в медкартах.

– Да-да, вы можете идти. Только понимаете, молодой человек, человеческий мозг – очень уникальный и странный орган. Он содержит восемьдесят пять миллиардов нервных клеток, между которыми установлены бесчисленные связи. Мозг контролирует все, что происходит в нашем теле, от движений до переваривания пищи. И если мозг сдает или начинает заболевать, то в дальнейшем большие проблемы ждут весь организм человека.

– Под словом «заболевать» вы имеете в виду галлюцинации с зеленым туманом? – испуганно спросил Александр Ильин.

– Под словом «заболевать» я имею в виду болезни мозга, которые – не пугайтесь – нужно и можно лечить, – лукаво улыбнулся доктор.

– А галлюцинации можно вылечить?

– Можно вылечить то, что вызвало эти галлюцинации, хотя, скажу вам по секрету, за всю свою практику я ни разу не встречал галлюцинации, которые были заразны, которые бы переходили от одного пациента к другому.

– Но… – опешил Ильин, но доктор его перебил:

– Но зато я опросил много свидетелей и понял, что на дне Обводного канала что-то происходит такое, что не подвластно ни милиции, ни психиатрам!

– Ну что, Глашенька, обо всем этом деле думаешь? – Аристарх Венедиктович нетерпеливо нарезал круги возле большого обеденного стола. – И давай, не томи, накрывай скорее, – кивнул он на пустые тарелки.

– А как же ваш рацион здоровья? – ухмыльнулась Глаша. Она уже поняла, что на диете лучшего сыщика Санкт-Петербурга долго не удержишь.

– Ах, дорогая моя, ты же видишь – у меня новое расследование, мне нужно теперь хорошо питаться, чтобы нехватка витаминов не сказалась на моем аналитическом складе ума, – завязывая на объемной шее льняную салфетку, заявил сыщик Свистунов.

– Ну да, ну да, конечно. Манная кашка очень вредна для расследования, – захихикала служанка. – Но я сегодня постаралась, совместила и витамины, и здоровое питание. – Вот, угощайтесь, – поставила она тарелку на стол.

– Что это? – Свистунов со вздохом взялся за вилку, ковыряясь в непонятной субстанции светло-зеленого цвета.

– Как что? Это пюре из цветной капусты, сейчас морковные котлетки добавлю. Кушайте, все очень вкусно, нежно и тает во рту, – суетилась на кухне горничная.

– Спасибо, котлеток не надо, – скривился Свистунов. – А колбаски кровяной от завтрака не осталось? – с мольбой протянул он, даже не притронувшись к капусте.

– Нет, Аристарх Венедиктович, ни колбаски, ни ветчины, ни буженины нет, – развела руками горничная.

Заметив вытянувшееся лицо детектива, решила сменить гнев на милость.

– Ну, если хотите, могу котлетки сметанкой полить, но не жирной, – подняла она палец вверх.

Аристарх Венедиктович быстро закивал.

– Тащи сметанку и расскажи наконец, что ты думаешь обо всей этой истории, – с аппетитом вонзил он зубы в горбушку хлеба, который Глафира не успела спрятать от хозяина.

– Вы имеете в виду дело о расчлененном трупе, о загубленной женской душе и ужасах Обводного канала? – Глафира присела на соседний стул, принялась вытирать салфеткой влажные вилки.

– Ой, скажешь тоже, Глашка, тебе бы романы писать… женские… – вполголоса хмыкнул Свистунов, за обе щеки уплетая морковные котлетки. Они действительно оказались выше всяких похвал. – Каким слогом научилась изъясняться, однако. Небось это мое благотворное влияние, – принялся расхваливать себя хозяин.

– Да-да, конечно же ваше, – неопределенно мотнула головой Глафира. – Так вот, мне действительно кажется, что Анфиса Семеновна не могла учинить такое гнусное дело – убийство и расчленение собственного супруга.

– Во-первых, Глашенька, ты знаешь, что надо делать, когда кажется. Во-вторых, твоя стряпня, в частности котлетки, намного лучше твоих детективных способностей, – нахально заметил Аристарх Венедиктович, поливая еще одной порцией сметанки сочные котлеты.

– Вы, как всегда, правы, Аристарх Венедиктович, сегодня котлетки удались, ну, а насчет моих детективных способностей… – начала было горничная, но сыщик грубо ее перебил громким смехом.

– Ой, о чем ты говоришь! Какие твои способности – никогда бабе не быть детективом, тем более в Российской империи! – смеясь, заметил он.

– Но ведь именно я помогла вам во многих ваших расследованиях[1], – опешила Глафира.

– Это простые совпадения, твоя помощь была ничтожна, и без моего выдающегося детективного таланта ты бы никогда не справилась, – надулся Аристарх Венедиктович, он совсем не любил вспоминать роль горничной Глафиры в своих расследованиях. – Ты, Глашка, не обижайся, ты главное запомни, твоя задача – котлетки стряпать и на стол накрывать, до мужей с незаурядными умственными способностями тебе не дотянуться. Ишь чего надумала – расследования проводить! Горничная-детектив! Фигушки! Это моя работа! – доедая котлетку, ворчал Свистунов. – Итак, что ты думаешь об Анфисе и ее мертвом муже? Глафира, ау! Я тебя спрашиваю!