Васильевы подошли ко мне перед третьей парой, после большой перемены. Юля поздоровалась.

— Да, привет… — я не знала, с чего бы это ей ко мне подходить, поэтому немного напряглась. Ее брат стоял рядом и молчал. Лилька, что-то писавшая в свой ежедневник, тоже подняла голову и улыбнулась.

— Я только что ходила в деканат, — неуверенно начала говорить Юля, — и… я не знаю, может, какая-то ошибка, но ты висишь в списках отчисленных… Мне казалось, что у тебя все нормально с учебой. Поэтому хотела уточнить.

Я, конечно, не была отличницей, но почти все всегда сдавала вовремя. В основном, благодаря помощи подруги, конечно, но и сама старалась не отставать. Поэтому эта новость показалась мне глупой шуткой. Но я знала, что Юля — хорошая девушка, она не стала бы шутить с этим и действительно волновалась за меня, хоть это и было странно. С чего бы?

— Что за бред?! — возмутилась Лиля. — Я же подавала списки успеваемости неделю назад! Там все было хорошо у Иры.

— Наверное, какая-то ошибка, — кивнула Юля. — Поэтому, Ир, уточни.

— В нашем деканате работают одни идиоты… — вздохнула я. Там действительно вечно что-то терялось и путалось, поэтому сильно переживать я не стала. Впрочем, об отчислении обычно предупреждали чуть ли не за полгода по пять раз, угрожали, и все равно мало кого отчисляли. Платников уж точно.

Но когда на паре преподаватель стал нас отмечать и не назвал мою фамилию, я напряглась уже сильнее.

— А Жданова? — спросила Лиля. — Вы пропустили.

Преподаватель внимательно посмотрел все три ведомости, которые у него были, и не нашел моей фамилии. Это уже пугало.

Я решила с этим не медлить и в ближайший перерыв направилась в деканат. Сотрудница-секретарь — нерасторопная бабушка — хлопала глазками, трясущимися руками листала какие-то журналы. Возможно, я ее напугала своей грубостью, но я была очень зла! Из соседней комнаты вышла еще одна сотрудница деканата.

— Девушка, что за проблемы у вас? — приподняв бровь, посмотрела она на меня сверху вниз. Неприятная женщина, надменная, подумалось мне.

— Меня ошибочно внесли в списки на отчисление, хотя я все сдавала и оплатила обучение вовремя.

— Фамилия?

— Жданова.

— Ирина?

— Д-да, — меня поразило, что она сразу же назвала мое имя, словно знала меня давно. А я ее видела впервые.

— И не стыдно вам? — она еще выше приподняла подбородок и сжала губы.

— За что?..

— Вы еще будете делать вид, что не понимаете, о чем речь?

— Я не понимаю.

— Нам не нужны такие студенты, как вы. Подделывать подписи преподавателей — низко.

Возмущение застряло у меня в горле.

— …Вы о чем вообще?

— Не нужно строить из себя жертву. Мы обе прекрасно понимаем, что за обман нужно платить. Не справляетесь с учебой — это ваша вина, но обманом добиваться оценок… Моему возмущению нет предела. Прошу покиньте приемную.

И она развернулась, закрыв за собой дверь.

Я еще какое-то время стояла, не понимая, как такое могло произойти. Это просто… бред! И… черт возьми, откуда такая уверенность?! Что за?!

— Может быть, вы все-таки перепроверите ваши данные, прежде чем обвинять людей? — еле сдерживая себя, сказала я. Ответа не было. Испуганная бабушка вообще не понимала, что происходит. Та женщина… мне показалось, она была настроена слишком сильно против меня. Словно я ей что-то сделала. Хотя видела я ее впервые. Тут что-то было нечисто! Если б Юля не заметила и не сказала мне, я бы вообще была не в курсе о собственном отчислении. Но так не бывает. — Да пошли вы все!

Это стало пиком за последние дни. Я не выдержала, просто развернулась и вышла. При выходе я случайно столкнулась с девушкой — у нее выпали из рук бумаги и вещи. Я была не в настроении, чтобы извиняться или помогать ей, поэтому просто направилась дальше. Но что-то заставило меня на секунду посмотреть на нее.

Это была Диана Громова.

Она заправила прядь светлых волосы за ухо, наклонилась, чтобы поднять вещи, и бросила на меня резкий взгляд исподлобья. Светлые волосы, голубые пронзительные глаза, маленький ротик, аккуратные черты лица — она была похожа на фарфоровую куколку. Но в ее взгляде… мы смотрели друг на друга не больше трех секунд, однако этого короткого времени мне хватило, чтобы почувствовать легкую дрожь. Я не знаю, было ли это связано с тем, что у нее очень пронзительный глубокий взгляд, или с тем, что она была замешана в истории с Новиковым, но мне стало не по себе. Секунду помешкавшись, я направилась дальше. Вслед слышны были слова:

— Офигеть, Ди, ты в порядке? Вот стерва, даже не извинилась.

Выдержав паузу, Диана ответила:

— Все в порядке, она же не специально.

— И что только Лекс нашел в ней? — еще болтала ее подружка. — Ты намного лучше.

— Даша, тебе не стоит переживать на этот счет. Мы уже давно не вместе, и он может делать, что хочет.

У нее был очень нежный тембр, тонкий голосок, но… меня не покидало ощущение чего-то странного в ней, неестественного. Да, я видела ее несколько секунд, слышала всего пару фраз, но… не знаю, откуда было это чувство. Она не вызывала неприязни, страха или чего-то похожего. Просто… было слегка не по себе.

Это было похоже на странный кошмар. Или на чью-то злую шутку. Я не понимала, почему все так сложилось и что я делала не так, но одни обстоятельства накладывались на другие, и выходило все слишком странно. Словно какие-то высшие силы решили наказать меня… за что-то.

Стоило мне только подумать, что все вроде бы налаживается и должно стать лучше, как в следующий миг все становилось только хуже.

Мне позвонила мама. Я успокоилась и могла говорить с ней, хотя все равно было тяжело.

Ей тоже. Она молчала, не знала, с чего начать. И в итоге сказала лишь:

— Приходи домой. Мы ждем.

Я не ответила, положила трубку и бросилась скорее домой.

Когда я вернулась, мама делала вид, что ничего не произошло. Так было проще. Леша еще был в школе, а тот тип сидел в зале и не выходил. Мы с мамой сели за стол, она положила мне еду, а у меня не было аппетита. Мы просто молчали, а потом она извинилась.

— И ты меня прости, — тихо сказала я, продолжая бездумно пялиться в тарелку. Не хотелось выяснять отношений, создавать неловкость. Я думала, маме тоже, поэтому сейчас мы просто поедим, и все встанет на свои места.

— Мне сегодня перезвонили с того номера, откуда ты звонила. Извинились. Это действительно был Лилин друг, у которого ты осталась, потому что она не смогла…

Я подняла вопросительный взгляд. Неужели… Новиков позвонил маме и все объяснил? Я… я не понимаю. Зачем тогда изначально?.. Что он творит?

— Я просто переживала, ты же знаешь, — продолжала мама. Ей словно тоже было стыдно. — Просто предупреждай…

— У меня села батарейка. И…

В этот момент на кухне появился Он. При маме он не оскорблял меня, поэтому не было страшно. Он сел за стол, мама положила ему обед, и воцарилась тишина. У меня все еще не было аппетита.

Чуть погодя, когда мама прибиралась на кухне и готовила Леше, он зашел ко мне в комнату.

— Звонили из твоего гребанного универа. Тебя отчислили.

Он говорил тихо, спокойно, но в глазах было столько ненависти ко мне. Еще долго я слышала оскорбления, почти шепотом, то, что он платит за меня и прочую хрень. Я молча смотрела ему в глаза, зная, что нельзя показывать страх. Да и по большому счету, его слова для меня ничего не значили. А в конце я ответила таким же тихим размеренным голосом, и с не меньшей ненавистью.

— Я уйду из этого дома.

Мне надоело это терпеть.

Кажется, его это слегка удивило, а потом во взгляде появилось бешенство. Я же оставалась спокойной и стала сразу же собирать вещи. В тот момент действительно это казалось лучшим решением. Он хотел что-то сказать, еле сдерживал крик — видно было по вздувшейся шее и искривившемуся рту. Я даже почувствовала нечто сродни ликованию. Больше не придется терпеть его общество, выслушивать оскорбления и молчаливо терпеть эти взгляды.