Поднявшись на свой этаж, я вставила ключ и, прокрутив его в замочной скважине, поняла, что закрыто изнутри. Я точно запирала дверь на ключ перед выходом — значит, мама или Лешка выходили из дома после меня, а потом по привычке замкнули изнутри. Так, что ли?

Ну, не могла же мама из-за нашей с ней ссоры назло закрыть дверь, мол, чтоб я не возвращалась.

Нет, конечно! Это бред! Как мне вообще могло прийти такое в голову? Скорее всего, она до сих пор ждет меня и не может уснуть. Злится и волнуется — это так на нее похоже!

Вспомнив о нашем скандале, я недовольно поджала губы. Продолжать ругаться с ней мне не хотелось, да и я уже остыла после всего произошедшего. Впрочем… вспомнив причину нашего недопонимания, вновь почувствовала злость.

Я решила позвонить Лешке, попросить его открыть мне дверь. Достала телефон, увидела кучу непринятых звонков и непрочитанных сообщений, даже не стала удивляться и просто набрала его номер. Почему-то он не отвечал. Спать он не мог — выходной же, по-любому сидит задротит в свою “Доту” и ни черта не слышит.

Пришлось нажимать на квартирный звонок. Я сделала это медленно и слабо, почти нехотя. Прошло не так много времени, как послышались копошения за дверью — значит, мама все-таки не спала и ждала меня. Однако… мои уши уловили мужской голос, и я моментально напряглась, почти инстинктивно. Не успев до конца осознать, чей это, собственно, голос, я и не заметила, как дверь распахнулась.

На пороге стоял человек, которого я ненавидела больше всего.

— Явилась — не запылилась, — протянул он.

Я с ужасом, ненавистью и отвращением посмотрела в эти мерзкие глаза болотного цвета. Высокий, крепкий, с отвратительным выпирающим пивным животом — от него и сейчас пахло алкоголем. Этот ужасный запах перегара и пота, запах этого человека…

— Много заработала, маленькая шлюшка? — он, как обычно, говорил тихо и без улыбки. — Скольких обслужила, раз так поздно возвращаешься?

— Я не шлюха, — процедила я. Несмотря на внушаемый им страх, нельзя было показывать, что я боюсь. Сердце колотилось как бешеное, но я стояла прямо, сжимая кулаки и стискивая зубы.

— С такой внешностью и такими мозгами? — он сделал шаг вперед, и я невольно отступила назад, показав страх. Быстро моргнула… Я почувствовала, как дрогнули руки, и услышала, как нервно вдохнула пыльный воздух, словно всхлипнула. — Может, выебать тебя? Заодно отработаешь все то, что я дал тебе.

Я со всей силы пнула его между ног и бросилась вниз, прочь от дома. Вслед еще слышались его угрозы и маты. Я бежала, скорее подсознательно, чем осознанно, к заправке недалеко от дома. Там было светло, а рядом проезжая часть. Я надеялась, что там он меня не тронет — при других. Но в такую позднюю и холодную ночь людей не оказалось, а машины ездили совсем редко. Я испугалась, но тут в поле моего зрения попала знакомая большая черная машина и… Новиков.

— М-можно? Я… с-сяду? — подбежав к нему, сказала я, нервно оглядываясь назад и отдыхиваясь. По его сосредоточенному и серьезному взгляду было понятно, что шутить, издеваться или задавать лишние вопросы он не будет.

Оказавшись в салоне, я несколько секунд приходила в себя, глядя в сторону своего дома. Того человека не было видно, и я немного успокоилась. Новиков пока расплачивался, заливал бензин — я точно не знала, что он делает, но он оставался на улице. Я достала телефон и позвонила Лиле. Подруга долго не отвечала, пребывая в мире сновидений, но моя настойчивость вернула ее в явь.

— Аллё-о, — протянула она сонным голосом.

— Лиля… привет, — от облегчения, что наконец дозвонилась, я расслабилась, тем самым дав слабину — к горлу подступил комок, а на глазах стали собираться слезы. Как раз в этот момент Новиков сел в машину — как не вовремя! Но не могла же я его выставить. Пришлось просто отвернуться.

— Ира? Что такое? — поинтересовалась Лиля.

— Лиль… м-можно… у тебя переночевать? — я спросила это по возможности тихо, но, естественно, Новиков меня слышал. Он молчал и не вмешивался.

— Переночевать? Сейчас, что ли? Что-то случилось?

— …Нет-нет, просто… мне негде переночевать.

— К нам сегодня приехали бабушка с дедушкой, мы их-то кое-как уложили. Прости-и… Да и все уже спят…

— Понятно… Ладно, извини, что разбудила. — Я скинулась, понимая, что сейчас Лиля начнет допрос, а мне и так было непросто держать себя в руках.

В машине царило молчание. Я листала телефонную книгу в телефоне, надеясь найти кого-нибудь, у кого можно остаться на эту ночь. Все более-менее близкие друзья (которых оказалось очень мало) были не в городе или не отвечали. Новиков все это время молчал и смотрел на меня. Я понимала, что это его машина и ему, наверное, надо ехать, но даже просто посмотреть на него… стыдилась.

— Ты же не ответишь, что случилось, да? — спросил он. Я молчала, но несмело повернула к нему голову. Сама не знаю, чего я этим добивалась. Нужно было что-то сказать, и я открыла было рот, понятия не имея, что говорить, но тут мой телефон зазвонил.

Я уже хотела обрадоваться, надеялась, что это мое спасение, но это звонил мой младший брат.

— Да, Леш, — ответила я неуверенно.

— Наконец-то дозвонился… Где ты?

— Я… у Лили. Еду к ней сейчас… на такси.

— У тебя есть деньги?

— Немного, — не хотелось продолжать врать, и я решила сменить тему. Впрочем, меня и правда это беспокоило. — А ты как?

— Да я-то ладно, меня он не трогает. Я слышал, как он кричал… Ты в порядке? — в его голосе слышалось волнение, и я почувствовала от этого нечто вроде нежности. Мы редко с ним болтаем или что-то делаем вместе, даже видимся не так часто, хоть и живем в одной квартире. Но в тот момент я чувствовала, что он за меня переживает, да и я сама не меньше волновалась о брате. Мне вспомнились мимолетно те дни, когда мы были маленькими и всегда все делали вместе. Мне вечно приходилось его защищать, да и он, когда мог, пытался заступаться за меня.

— Да-да, я нормально, — я слышала, как дрожал мой голос. — Мама как?

— Тоже хорошо. Спит.

— Ты тоже ложись. Я… переночую у Лили и приду завтра. Когда этот мудак протрезвеет. — Только злость могла пересилить слабость, и в последнее предложение я вложила излишне много ненависти. Впрочем, столько, сколько этот человек заслуживал.

— Да, он же нормальный. Просто когда выпьет лишнего, немного не в себе. Извини.

— Не смей! — выпалила я. — Не смей защищать его. Заступаться. И… тем более извиняться за этого… этого…

Я почувствовала, что еще немного, и я точно не выдержу. Я сбросила трубку и закрыла лицо руками, медленно и глубоко вдыхая и выдыхая, чтобы успокоиться.

Новиков положил ладонь мне на плечо.

— Не надо. Я не плачу. — Это действительно было так. Пара слезинок проступила, но я переборола себя.

Я научилась не плакать из-за этого человека. Больше злости было во мне, чем каких-то других слабых чувств: страха, боли, досады… Злость помогала мне бороться с ними.

— И это неправильно, — сказал Новиков. Я недоуменно посмотрела на него и догадалась по взгляду, что именно он пытается сказать: нужно поплакать, чтобы полегчало. Удел слабаков…

Чтобы не дать ему озвучить это, я первая заговорила, сменив тему.

— Подбросишь меня кое-куда? — вновь взяла телефон в руки. Пришла смс-ка от Леши: «Лиле привет. Смотри не раздевайся, как обычно, догола, а то ее родители испугаются. Спокойной ночи». Я невольно улыбнулась. Знает же как подбодрить, мелкий.

— Тебе же некуда идти, — сказал Новиков.

— Есть… — устало нахмурилась я и вновь открыла телефонную книгу. — Самый последний вариант, когда ситуация безнадежна.

Я нашла нужный номер и еще пару мгновений колебалась, не решаясь позвонить. Указательный палец тянулся и тут же отдалялся от зеленой кнопки вызова.

— Это самый последний вариант, потому что тебе неприятно его общество? — спросил Новиков.

— Ну, ты же прочитал, как назван этот контакт, так что можешь сам сделать выводы.