========== Часть 1 ==========
Небо не слышит. Слабые кричат в него молитвы, но оно продолжает молчать. Не меняется совсем-совсем, а ведь жизнь на земле такова, что еще вчера все было хорошо, а сегодня брешь в стене обещает крупное кровопролитие и безнадежную панику. Но небо молчит. И через какое-то время молча заметает серым дождем следы своей несправедливости и глухоты.
Слабые плачут, глядя в него, и почти не верят в то, что их души пропадут в размеренной и спокойной голубизне после смерти, если будут воодушевленно молиться великим и могучим Стенам. Небо бы хоть знак подало — стоит ли стараться жить дальше и не кончать жизнь самоубийством, чтобы окунуться в ясное, недосягаемое пристанище «чистых» душ. Но небо молчит и не слышит.
Эрен не смотрит в небо. Его спину сверлят взглядами слабые люди, уже отчаявшиеся или еще отчаивающиеся в глухом Боге — Эрену нельзя думать так, как еще думают или уже думали слабые.
Но ему порой кажется, что он бежит по замкнутому кругу. Изо дня в день — построения, тренировки, перепалки с Кирштайном, завтрак и ужин, оттачивание своего мастерства… Ненависть. Ему порой хочется остановиться и принять наконец действительность. Смириться с тем, что человечеству не справиться с вечно голодной, улыбающейся и безумной смертью. Что ему не уничтожить всех гигантов.
Ему порой кажется, что он боится. На его плечах надежда всего человечества, на его спине миллионы презрительных и ждущих взглядов, в его руках необъятная сила, а где-то в сердце чертова тревога. И он знает, что, обернувшись, потонет в своем страхе безвозвратно.
Эрен не оборачивается, Эрен почти непоколебимо твердо идет вперед. Эрен не надеется на товарищей — знает уже, насколько беспощадна смерть. Эрен оттачивает ночами свои навыки и представляет, как будет рвать гигантов на части. И сам не замечает, как порой разрывает ночную тишину ненормальным смехом то ли радости от предстающих в голове картин победы, то ли все того же страха.
— Закончил на сегодня? — капитан Ханджи смотрит в небо, слушая его сбивчивое дыхание. Иногда ее энтузиазм уносится куда-то вдаль, может, засыпает. В такие минуты она говорит едва ли громче ветра и говорит одни лишь странности. Задает необычные вопросы, в ответ на которые Эрен, как правило, молчит, не знает, что сказать. В такие минуты в ее голосе больше чем интерес — как будто желание помочь и забота, что ли… — О чем ты мечтаешь, Эрен?
— Уничтожить всех гигантов, — без промедления отвечает он. Однако позже улавливает какой-то подвох в ее тихом, размеренном тоне и невольно настораживается.
Ханджи не отрывает взгляда от звезд, лежа прямо на земле, и медленно вздыхает.
— В нашем мире, — начинает она так, словно он маленький ребенок и ничего не знает о жизни, — если хочешь по-настоящему жить, нужно вечно хвататься за что-то, для того чтобы двигаться, двигаться, двигаться, не оборачиваясь, не сомневаясь.
Эрен знает. Ему же только совсем иногда хочется обернуться и взглянуть на верящих в него людей. Верящих? Скорее, просто полагающихся или даже взваливших на его плечи огромную ответственность «Надежды человечества».
— Опора нужна, Эрен. Таким, как ты, бесспорно нужна сильная опора. Сильнее той, что ты сам себе выбрал.
— Я, возможно, не до конца понимаю ваши слова. — Ему уже уйти хочется поскорей, оставаться наедине с капитаном довольно опасно. То изучать полезет, то философию свою запоет.
— О чем ты мечтаешь? — спрашивает она еще раз, словно минуту назад не было этого вопроса. И складывается такое ощущение, что ответить Эрен должен уже что-то другое. Но…
— Уничтожить… гигантов, — он слегка запинается, сам не знает, почему.
Ханджи вздыхает и резко приподнимается с земли. Кладет руку ему на плечо и улыбается так, как матери улыбаются своим детям, не понимающим жизнь.
— Люди, движимые ненавистью, в итоге погибают, Эрен.
Она поджимает губы, словно упрекает себя — какая она, черт возьми, мать? А затем как-то странно уходит в здание, неровно, без вечных своих возгласов. И не зовет его за собой, говоря, что капрал Леви снова ругаться будет.
— Тебе опора сильней нужна, — повторяет уже издалека. Да и едва ли громче ветра.
***
Эрену порой хочется сдаться. Опустить руки, перестать стремиться к своей цели. Ему порой кажется, что он бежит к ней слишком долго, да и то по замкнутому кругу. И никогда не достигнет.
О чем он мечтает? Вопрос капитана Ханджи теперь тоже влез в этот чертов круг — во сне иногда проскальзывает. Эрен знает, что мечты бесполезны. В его замкнутом круге воспоминания о том, как порвали тело матери, занимают намного больше места. Даже больше, чем гложущие ощущения ждущих взглядов на спине.
Эрен иногда не бежит по замкнутому кругу, лишь медленно шагает. Шаг — счастливые улыбки товарищей — то ли сто четвертого отряда курсантов, то ли отряда капрала Леви. Ему порой кажется, что некоторые события имеют свойство повторяться.
— Ты порезался, Эрен? — заботливо, как, впрочем, всегда, спрашивает Криста, заметив, что Эрен случайно прошелся ножом по пальцу, когда чистил картошку. — Давай помогу.
— А, все в порядке, — он начинает отмахиваться, однако девушка уже держит его ладони в своих — холодных и нежных, ни капли не похожих на ладони солдата. — Я же… регенерирую.
Поняла уже, увидела, как порез затягивается.
Эрен не видит ее лица, но чувствует напряжение. Криста чуть сильнее сжимает его руку.
— Так странно, — улыбается. — Быстро. Почему же я раньше не замечала? — ее голос начинает слегка дрожать. — Зачем же я перевязывала раны Райнера? И… Имир?
— Криста… — Эрен по-дружески кладет руку ей на плечо. И вновь удивляется, как с таким хрупким телом она может сражаться.
— Извини, — она чуть машет головой и делает два маленьких шажка назад.
— Нет, ты извини, напомнил, наверное, о плохом.
Эрен уже знает, какой сильный человек спрятан в этом хрупком теле. То, что пережила Хистория Райс, и то, что пережила Криста Лэндз… — только сильный способен принимать подобное и продолжать верить в людей, несмотря на их ничтожность.
Криста приподнимает голову и улыбается, глядя на Эрена. Качает головой, мол, все хорошо. И в ее глазах доброта. Эрен в который раз удивляется ее существу. Ему порой кажется, что она с другого мира по случайности несправедливого Бога заброшена к ним. И не с неба — она не ангел — она не может быть подчиненной этого несправедливого, недостойного ее Бога.
Эрен смотрит на нее неотрывно. И ему кажется, что смотрит он вовсе не в глаза товарища — в само небо, чистое, бездонное и безграничное, до которого никому из людей никогда не дотянуться. Но — раз — темная тень проскальзывает. Холодный дождь начинается, что ли?
— Эй, Криста! — он машинально делает шаг вперед, желая помочь ей.
— Все хорошо, — улыбается она и быстро хлопает глазами, отгоняя непрошеные слезы, навязчивые, горькие воспоминания.
Такие люди, как Криста, безгранично верят в людей, в теплоту их сердец. Прощают с улыбкой на лице им все слабости и грехи.
Эрену только неловко немного. Она кажется сейчас ему слишком хрупкой, что одно неловкое движение, одно неосторожное слово — и рассыплется в прах. Но он знает, как сильна она внутри, а потому не решается даже дотронуться до ее светлой макушки.
— Знаешь, Эрен… — Криста вновь принимается за работу — берет нож с картофелиной и чистит ее. Отворачивается, ее глаз не видно. Но Эрен слышит, что ее голос не дрожит более. Она сильная. И он лишь самую малость упрекает себя за то, что сомневался в ее силе.
— Что? — спрашивает, потому что вот уже минуту она не продолжает.
— Мы с тобой никогда даже не разговаривали толком, хоть и столько прошли вместе. Не бок о бок, конечно, даже далеко не так, но рядом. Мы вместе учились, и судьба сложилась так, что сейчас вместе в одном отряде. А я даже никогда не говорила тебе… — Она поворачивает голову и уважительно смотрит на него. — Спасибо тебе, Эрен.
— За что? — Ему только не хватало в ее глазах пропадать.
