А вчера императрица Мария Федоровна вытащила меня из Петербурга в Павловск. Она решила похвастаться своей резиденцией, в которой, по ее словам, будучи еще великой княгиней, чувствовала себя счастливой и беззаботной.
– Ах, Алексей Алексеевич! – кокетливо воскликнула императрица. – Сразу же после того, как покойная государыня Екатерина подарила нам эти земли, мы построили два небольших домика. Первый мы назвали Паульлуст – Утеха для Павла, а второй – Мариенталь – Долина Марии. Они так были похожи на домики, которые мой батюшка, герцог Вюртембергский, построил в Этюпе неподалеку от Монбельяра. Мне все так там понравилось, что, когда мой супруг получил в подарок мызу Гатчино[9], он подарил мне это райское место, где я уже на правах хозяйки начала строить дворец. Если бы вы знали, сколько сил я потратила для того, чтобы здесь наконец появилось чудо, которое я буду рада вам сегодня показать.
Я не сказал императрице о том, что мне уже приходилось не раз бывать в Павловске, и что я полностью согласен с ее словами. Место это удивительное. Каждый раз, бродя по прекрасному парку, я наслаждался природой и постройками, возведенными среди деревьев. В долине реки Славянки возвышалась колоннада Аполлона, Холодная баня, павильон «Храм дружбы» и Пиль-башня, неказистая снаружи и роскошно обустроенная внутри. Мария Федоровна хотела не только показать мне дворец и парк, но и посоветоваться со мной насчет своего нового проекта. Как-то раз я показал ей фотографии некоторых своих творений, срубленных для заказчиков, которые не скупились на расходы и желали, чтобы я возвел для них «фазенду» в русском стиле. Дома и бани, украшенные резными наличниками, ставнями и балясинами, настолько понравились императрице, что она захотела построить на территории Павловского парка нечто вроде русской деревни. Я попытался было возразить, что у меня нет нужного инструмента, а самое главное, времени, но мои возражения не остановили ее.
– Алексей Алексеевич, – Мария Федоровна томно взглянула на меня своими прекрасными глазами, – я очень вас прошу, помогите мне осуществить мою мечту. Очень хочется, чтобы у меня были такие же красивые и уютные избушки, как те, что изображены на ваших чудесных картинках.
В этом мире не принято отказывать в чем-либо коронованным особам, а уж тем более женщинам. Вздохнув, я согласился, и вот теперь в карете Придворного ведомства мы едем в Павловск. Что ж, скоро только сказка сказывается… Посмотрим на парк, прикинем, что и где можно будет в нем построить. Перед строительством не мешает определиться, где именно расположить новостройки. К тому же надо будет подготовить фундаменты, найти выдержанный лес, нанять хороших плотников, словом, к тому времени, когда можно будет приступать к делу, возможно, что у императрицы и пропадет охота к строительству русской деревни.
Вместе со мной в поездку в другой карете отправилась моя неугомонная дочурка. В последний момент Баринов настоятельно приказал мне захватить на всякий случай Сыча – Германа Совиных, который должен обеспечить нашу безопасность. Старлей же, в свою очередь, попросил взять в поездку его фемину – польку Барбару. Честно говоря, вот ее-то брать мне не очень-то и хотелось, но за нее попросила моя Дашка.
– Папа, да ты не бойся, все будет нормально. Барби просто с ума сходит по Герману. И пакостить нам она уже больше не будет. А мы хотим просто выбраться на природу – надоело нам торчать в этом замке, словно под арестом.
Мое отцовское сердце не выдержало, и я согласился. Дашка, Герман и Барбара чинно и вежливо, словно пай-мальчик и пай-девочки, поздоровались с императрицей и со мной. А потом загрузили в свою карету винтовку СВД, «калаш» с глушителем и подствольником и несколько броников. Я вспомнил, что Баринов говорил о безопасности нашей поездки, и тяжело вздохнул. Мне почему-то вдруг резко расхотелось ехать в Павловск, но я уже дал слово, и теперь мне некуда было деваться. Для себя я прихватил в дорогу ПМ в подмышечной кобуре и несколько снаряженных магазинов к нему. Во избежание, так сказать…
Миновав Царское Село, мы выехали на дорогу, ведущую к Павловску. Ее окружал густой хвойный лес, в котором так любила охотиться покойная императрица Екатерина Великая. День выдался хороший, припекало солнце, и от сосен исходил приятный запах смолы и хвои. Лошади похрапывали и мягко шлепали копытами по влажной грунтовой дороге. Красота!
Я закрыл глаза и на мгновение представил, что все произошедшее со мной и моими друзьями мне лишь приснилось, и что вечером я буду сидеть в своей квартире и обсуждать с женой дневные события…
Неожиданно впереди нас раздался треск и шум упавшего дерева. Я вздрогнул, сунул руку под мышку и нащупал рукоятку пистолета.
– Что это! – испуганно воскликнула императрица. Она побледнела и непроизвольно схватила меня за рукав. – Скажите, это разбойники?!
Сидевшая рядом с ней статс-дама побледнела и едва не хлопнулась в обморок.
– Сидите спокойно, ваше величество, я сейчас все узнаю.
Достав пистолет и дослав патрон в патронник, я осторожно выглянул из кареты…
8 (20 июня) 1801 года.
Санкт-Петербург. Дорога между Царским Селом и Павловском.
Старший лейтенант ФСБ Герман Совиных,
РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»
После вчерашнего разговора с Василием Васильевичем я крепко задумался. Раньше мне как-то не приходила в голову мысль о том, что в этих веселых временах мы застряли надолго, если не навсегда, и надо здесь обживаться. Да и о женитьбе, даже в нашем XXI веке, я тоже не помышлял. Во-первых, мне не встречались особы, коих я посчитал бы достойными кандидатками для похода в загс. А, во-вторых, работа у меня была такая, что супруга моя в любой момент могла бы оказаться вдовой. Такое у нас случалось время от времени. Как говорил наш шеф, Николай Михайлович: «Это рабочие моменты».
А вот с Барбарой, я считаю, мне повезло. Легкая и поначалу и ни к чему не обязывающая интрижка неожиданно для меня превратилась в нечто большее. Конечно, в голове прекрасной польки было много дури, но постепенно она начала мыслить вполне адекватно, и больше я не слышал от нее слов о «Польше от моря до моря» и о «пшеклентых москалях», которые «загубили Речь Посполитую». Главным же во всем этом было то, что она влюбилась в меня, что называется, без памяти. И даже не за те постельные гимнастические упражнения, которые мы проделывали с ней по ночам к общему для нас удовольствию. Я же взрослый мужик и уже могу отличить стремление самки к совокуплению от настоящего женского чувства к любимому человеку.
Словом, когда мы окончательно разберемся с заговорщиками, я предложу Барбаре как-то узаконить наши отношения. Правда, она категорически не желает переходить в православие, а я – становиться католиком. Но, думаю, можно будет найти консенсус, как говорил один бывший генсек.
Пока же я рассказал Барбаре о том, что утром отправляюсь с императрицей Марией Федоровной и Алексеем Алексеевичем Ивановым в Павловск. Моя Барби о чем-то задумалась, а потом спросила, дозволено ли будет ей поехать вместе с нами. Вообще-то такие вопросы решал не я, и потому предложил Барбаре хитрый ход – воздействовать на Алексея Алексеевича через его дочку Дарью. Как я успел заметить, эта новоявленная амазонка имела немалое влияние на отца. К тому же Барбара успела подружиться с Дарьей.
В общем, вопрос в итоге был решен положительно, и мы уже несколько часов не спеша, расположившись на мягких сиденьях, едем втроем в роскошной карете в Павловск. Мы с Дарьей бывали там в нашем времени, и потому мы вкратце рассказали Барбаре о дворце и о замечательном парке, который искусствоведы считали одним из лучших пейзажных парков мира. Дарья со смехом рассказала, как белки, которые во множестве водились в парке, требуя от посетителей гостинцев – орешков и семечек, карабкались по ее одежде и прямо с ладоней хватали лакомства. Я же рассказал о наших сибирских бурундуках, которые не были такими же ручными, как павловские белки, но тоже любили получать от людей разные вкусняшки, которые тут же прятали в своих тайничках.
