— А инициировался ты когда? — продолжила допрос Сикорская, ничуть не впечатлённая фирменной обувью, но оно и понятно.

— Так во время драки, — я изобразил удивление, мол, что так сразу не понятно. — Уродец-то энергетом был, и неслабым. Так бы он меня раскатал, но ему не повезло, а мне наоборот.

— Понятно, — немного посверлила меня взглядом девушка, а затем вернула грамоту и, ничего больше не сказав, вернулась на своё место.

— Так и что теперь делать будешь? — тут же снова докопался до меня Ерёмин. — Реально, что ли, решил завязать с блатной жизнью?

— А я чего вам с утра говорю? — я откинулся на спинку стула. — Всё, теперь я другой человек, зуб даю. Филантроп, меценат, будущий миллионер, ну и гений, конечно же. Ещё гордиться будете, что со мной учились.

— Так что, и про номер на Первомай не свистел? — засмеялся Ромка. — А то Василиса заболела, а заменить её некем.

— А знаешь, могу. Песня подойдёт? — я вальяжно махнул рукой, вызвав этим заявлением шквал хохота. — Чего ржёте? Не верите?!

— Чобот, ты бы врал, да не завирался, — крикнул с первой парты Матвей Шишкин, один из активистов класса, во всём слушавшийся Ерёмина. — Ладно, что ты там морду кому набил, верю. Ну пробудился от этого, почему нет. Но песня? Про что, как вора посадили, или как мать ждёт зека с зоны?

— Про это тоже могу, — я кивнул, начав быстро писать слова в тетрадке, — но, боюсь, не все оценят. Так что вот… готово! Держи!

— Маша, погоди, — первым успел Роман, выхватив листок буквально из рук у Поляковой. — У тебя слуха всё равно нет.

— Но читать-то я умею, — возразила та, впрочем, соглашаясь с оценкой, но тут же пристроилась сзади, заглядывая комсоргу через плечо. — Звенит отваги колокол! В дороге все, кто молоды!

— Не-не-не, — я покачал головой. — Мотив такой. Та-та та-та та-та-та-та. Та-та та-та та-та-та-та. Та-та та-та-та та-та-та. Я бы напел, но тогда, боюсь, меня точно посадят за применение оружия массового поражения.

— Лучше не надо! — испуганно поднял руки Ромка, помнивший мои вокальные потуги ещё с детского сада, куда мы с ним вместе ходили. — Тебя даже в яслях из хора выгоняли. Лен! Можешь посмотреть?

— Конечно, — миниатюрная Зосимова Леночка, признанный специалист по музыке и пению не только в классе, но и в школе, подошла к парте Ерёмина, обогнув мою по большой дуге, от чего мне стало стыдно. — Можно?

— Держи. — Роман передал ей листок. — Слышала мотив?

— Да, да, — девушка уже с головой погрузилась в новую песню, напевая под нос. — Любовь, комсомол и весна…

— Я представлял себе, что играет виолончель и пара скрипок с пианино. Ну, ещё труба вначале, — я постарался вспомнить все инструменты, которые использовались в клипе, подсмотренном у Кулагина. — Но тут такое, ноты я всё равно не знаю.

— Виолончель… — ушедшая в музыку Лена даже забыла, что боится меня. — Как ритм-секцию да, можно. Но у нас на ней никто не играет. Может, бас-гитару… ой! Я-а не…

— Ты спец, тебе и карты в руки, — я постарался максимально добродушно улыбнуться, успокаивая девчушку. — Я на авторство не претендую.

— Н-но это твоя песня, — Зосимовой было страшно даже смотреть на меня, а я в который раз пожалел, что раньше был таким мудаком.

— А будет наша, — я серьёзно посмотрел на девушку. — И вообще, как насчёт сотрудничества? Мои слова, твоя музыка. Выпустим альбом. Разбогатеем.

— У тебя ещё песни есть?! — тут же сделала стойку Машка. — Давай сюда!

— Воу, воу, полегше! — я выставил руки ладонями вперёд, как бы отгораживаясь от наглой тхеквондистки, и отодвинулся назад. — Думаешь, я все их наизусть помню? Дома записаны, в тетради лежат. А воспоминать — перемена заканчивается. О! Звонок слышишь?

— Хор-рошо! — буквально рыкнула Полякова, усаживаясь на своё место. — Завтра чтобы принёс!

— Я подумаю, — я не собирался оставлять за ней последнее слово, — и вообще, ты ничего не попутала? Я как бы не твой слуга.

— Эм… — на секунду зависла девушка, поняв, что переборщила. — Извини. Принеси, пожалуйста, завтра тетрадь. Ты же сам предложил Лене сотрудничество.

— А ты тут при чём? — удивился я.

— Думаешь, я позволю тебе с ней наедине остаться? — презрительно хмыкнула Полякова, а Зосимова вздрогнула и опустила глаза. — После того, что ты сделал? Я не знаю, может, ты реально изменился, но это не отменяет того, что как человек ты полное говно. И что хочешь делай, но своего мнения я не поменяю.

— Да была бы нужда, — я небрежно отмахнулся. — Мне с тобой детей не крестить. А скоро я вообще свалю. Так что можешь плеваться ядом, сколько хочешь. И да, на будущее, люди меняются. Не спорю, я вёл себя как мудак. Но это в прошлом. Веришь ты или нет, мне насрать. Хочешь охранять Зосимову — флаг в руки. Только ко мне не лезь.

Дальнейшую нашу перепалку прервало появление учителя. На географии я сидел как мышь под веником, потому что вчера до неё руки не дошли, а воспоминания из моего мира помочь не могли от слова совсем. Всё-таки пусть миры и не отличалась друг от друга внешне, но сейчас-то мы изучали экономическую географию. А она у них в корне отличалась от нашей. Начиная с того, что у нас Китай стал ведущим производителем различной техники, заканчивая несовпадением во времени. Всё-таки мой родной мир опережал местный на добрую дюжину лет. Короче, куда ни кинь, всюду клин, так что пришлось тихариться, благо на меня учителя давно внимания не обращали, а новости ещё не успели разнестись по школе.

А вот когда урок закончился, я сгрёб вещи, потому как нам надо было идти в другой кабинет, но вместо этого отправился совсем в другое место. Нет, прогуливать я не собирался, просто пора было заняться моими планами по созданию своего бизнеса. И первым пунктом в нём был некий Хомяк, обнуляющий для Зёмы ворованные телефоны. Именно он должен был стать ключевой фигурой новой айти-компании или стартапа, как говорили у нас. Правда, он об этом ещё не знал.

Найдя по расписанию, в каком кабинете сейчас урок у одиннадцатого «А», я пошёл на второй этаж. Возле нужного мне класса ошивалась пара смутно знакомых мне чуваков, с которыми я вроде бы пересекался на улице. Правда, когда и как, вспомнить не мог. Но, в принципе, мне было плевать. Сделав морду тяпкой, я подвалил к старшакам, невзначай демонстрируя новенькую звезду Юниора.

— Здорово! — я махнул рукой, приветствуя обоих. — Слышь, мужики, а Хомяк у вас в классе учится?

— А тебе чего от него надо? — парни и хотели бы наехать на наглого малолетку, но, так как энергетами они не были, предпочли сохранить нейтральный тон. — Ты же Чобот, из кодлы Зёмы.

— Я ни под кем никогда не ходил, а уж под этим фраером подавно, — я презрительно скривился. — Так чего, есть у вас Хомяк или нет? Мне с ним перетереть надо. Скажите ему, чтобы вышел.

— Слышь, ты не попутал? — всё-таки терпение у пацанов оказалось не безграничным. — Мы тебе что, гонцы «золотая пятка»?

— Так я на вас не наезжаю, а вежливо прошу, — в прошлом я бы полез в бутылку, а сейчас решил смягчить ситуацию. — Мне с Хомяком по учёбе перетереть надо, он, говорят, в информатике волокёт. Так что помогите по-пацански, вам делов-то пару слов сказать.

— Ладно, — старшаки после проявленного уважения отмякли, и один заглянул в кабинет, крикнув: — Эй, Хомяк! Канай сюда! Давай в темпе, шевели булками!

Собственно, стоило тому выйти, стало понятно, откуда у него такая погремуха. Хомяк был невысоким, полным, с большими щеками, так ещё и в очках. Ну вылитый хомяк. Правда, я его так называть не собирался. Мне было нужно, чтобы он работал не из-под палки, а буквально горел за дело. Так что стоило сразу создать о себе положительное мнение.

— Здорово! — я протянул парню руку. — Пошли потрындим в сторонке. Дело у меня к тебе.

Судя по всему, Хомяк уважением одноклассников не пользовался. Да и характер у него был трусоватый, поэтому он безропотно пошёл за пацаном на два года младше его, но зато со звездой Юниора на груди. Хотя, если бы её не было, зуб даю, он бы тоже даже не рыпнулся. С одной стороны это было неплохо, можно было давить авторитетом, с другой — зашуганный пацан — это не работник. Особенно когда им помыкают все, кому не лень.