– Вот заразы симпатичные! – улыбаясь сказал Семеныч, поднимаясь со ступенек.

В восемь утра дверь распахнулась и в кабинет влетела наш бухгалтер Мария Васильевна. Полная кареглазая брюнетка, с мелкими кудряшками на голове, имела неосторожность любить носить балахоны- разлетайки. От того её фигура казалась еще дородней.

– Ну что, бригада «Ух» работает до двух?

– До четырёх, Марь Васильевна – ответила я.

Мария Васильевна укоризненно покачала головой.

– Марго, по пути домой завезете документы в администрацию? Сегодня последний день, а я ничегошеньки не успеваю.

Я поморщилась. Ну не люблю я, когда меня так называют.

– Конечно, Мария Васильевна. После приема завезу. И с чистой совестью в отпуск! – я радостно улыбнулась.

– Счастливая – сказала Мария Васильевна и побежала переодеваться.

– Ты не забыла про мой юбилей? – Игорь Семёнович снял белый халат, заменяя его свежим. – Уже 60 – с тоской и какой-то не затаённой грустью в голосе сказал он.

Я взмахнула руками:

– Не УЖЕ, а ЕЩЁ! Что за настроение, честное слово!

Я вскочила, подняла одну руку наверх и продекларировала на французский манер, коверкая «р» и растягивая гласные:

– Есть у метких францууузов золотые слова:

«Если б молодость знала. Если б старость могла

Но бывает участок в середине пути

Когда сила и опыт могут рядом идти.

Этот возраст счастливый сочетает в себе

Два коротеньких слова: «ещё» и «уже»…»

Семёныч заинтересовано поддался вперед и ждал продолжения.

Я подняла две руки вверх:

– Кина больше не будет. Все остальное на юбилее.

Семеныч весело спросил:

– А споешь?

– Обижаете, честное слово. Когда это я вам не пела?! – притворно надула губы я.

– Обязательно! Сначала стоя, потом сидя, а когда под стол полягут юбилейные товарищи – даже оттуда мурлыкну пару песен.

Семеныч ударил ладошками по коленям:

– Вот это по-нашему! Эх, жизнь продолжается!

В кармане тихонько запел сотовый телефон, звонил Кирилл:

– Привет. Когда освободишься?

– Привет. Я еще на работе, у меня прием. Потом документы нужно будет завезти.

– Тогда до вечера? – и, получив мой утвердительный ответ, попрощался.

Семёныч, догадавшись кто звонит, отвернулся.

– Значит в отпуск на море? С Кириллом? – поморщившись, спросил он.

– Да нормальный он парень. И чего он вам не нравится? Не понимаю.

Семеныч проникновенно приложил левую ладонь себе на грудь и сказал задумчиво:

–Так-то парень неплохой, только…

Я со смехом замахнулась в него салфеткой.

С Кириллом мы познакомились год назад на дне рождении общих знакомых. Море обаяния, чуточку харизмы, ну и внешность не подкачала. Конечно, я замечала некоторое бахвальство и самолюбование, но старалась не обращать на это внимание. Ну не бывает идеальных парней, не бывает. Со мной Кирилл был вежливым и внимательным, и я решила ответить на его ухаживания. Страсти уже улеглись и наши отношения стали уютными и доверчивыми. Мы уже обменялись ключами от своих квартир и у меня не вызывал отрицательных эмоций тот факт, что он в любое время мог забежать в мою квартиру пообедать или просто оставить покупки для совместного ужина.

В коридоре уже была очередь из четвероногих пациентов и их хозяев.

Входя в приемную, я раскинула руки в разные стороны:

– Тайсон, красавчик мой, иди я тебя потискаю.

Здоровый ротвейлер, радостно повизгивая, бросился мне навстречу, открыв свою пасть и вывалив свой мокрый язык. Облизал мне лицо и с чувством выполненного долга вернулся к своей хозяйке.

В смотровом кабинете, осмотрела заднюю ногу собаки, сняла швы, обработала антисептиком. Тайсон благодарно лизнул меня в нос.

Его хозяйка покачала головой:

– Вот прям удивляюсь я, Риточка. Ведь зверюга такая, что люди боятся во двор заходить. Он ведь даже мне лишний раз не дает себя погладить. А к вам льнет как котенок, ей Богу.

– Все очень просто – сказала я с улыбкой.

– Нет у животных таких понятий как «плохой» или «хороший» человек. Это люди сами себе придумали. У них есть природный инстинкт, они чувствуют людей и отражают их настроение. Подойдите к собаке с ненавистью – к вам вернется ненависть. А подойдите с добром и любовью – и вернется любовь. Если люди – это отражение нашего мира, то животные – отражение людей.

Закончив прием, переоделась и подошла к зеркалу. Мы смотрели друг на друга – я, отраженная в зеркале и зеркало, отражающее меня.

Тридцати четырехлетняя блондинка среднего роста, светлые волосы ленивыми волнами дотягивались до плеч. Спина прямая, талия вырисовывается, грудь в наличии – второго размера. Белый топик плавно очертил мои женские формы, а светлые джинсы с заниженной талией выгодно подчеркнули все прелести фигуры. Туфельки на каблуке визуально удлинили ноги. Я тряхнула головой и улыбнулась – у моего отражения на щеках появились ямочки. Внимательные голубые глаза в обрамлении пушистых длинных ресниц, окинули в целом фигурку, одобрительным кивком головы, закончив осмотр.

А теперь вперед и с песней, нужно еще столько успеть сегодня.

***

Быстро отвезла документы в администрацию и решила забежать к Кириллу, соорудить ужин. Благо, что ключи лежали в сумочке.

Открыв дверь, я вошла в прихожую. На банкетке лежало его портмоне, а рядом стояли его туфли. Странно, Кирилл пришел раньше?

И услышала еле уловимый женский стон. Я сделала шаг вперед, затем остановилась, прислушиваясь. Стон повторился. Понимание происходящего горячей волной оглушило меня. «Блин, ну только не это. Как в анекдоте» – молча простонала я.

Что делать? Развернуться и тихонько выйти? Сделать вид, что ничего не знаю? Смогу ли я дальше продолжать отношения, постоянно терзая себя сомнениями «было или не было»?

Я стояла, прислонившись к стене спиной, и лихорадочно думала. Я не смогу доверять ему, как раньше. Ощущение гадливости никуда не денется. Ну брезгливая я. Со временем подозрения в его неискренности будут только укрепляться, а я в подозрениях в его изменах буду изводить себя и его. Пытаясь задеть его побольнее, сделаюсь сварливой бабой. В итоге мы расстанемся. Это что же получается? Конец в любом случае один? Так зачем тянуть? Решено! Здесь и сейчас! Я оттолкнулась от стены, глубоко вздохнула и пошла в сторону спальни.

– Милый, ты дома? Я пришла – пропела я ласковым голосом, распахивая дверь.

Шторы задернуты, вещи разбросаны, а на постели все по классике: два тела, двигающихся в такт, испуганные лица, лихорадочное прикрывание голых тел.

– Ой, ты занят, да? Так я подожду, да? – зашла в спальню, хлопая глазами и бухнулась в кресло.

Мельком взглянула на девицу. Молоденькая, лет 20. Светлые волосики растрепаны, страх исказил симпатичное лицо.

– Эк тебя угораздило-то. Да не волнуйся, милая. Визга, крика не будет – усмехнулась я про себя. – Я здесь подожду? Аааа, я наверно мешаю, да? Ну там типа накал страстей, концентрация там снизилась, да? Я тогда на кухне подожду. – Да вы, не волнуйтесь, не волнуйтесь. Главное, заканчивайте, если получится. Это же высокие чувства – подняв глаза к потолку, сказала я и спокойно вышла.

Я встала у окна, облокотившись о подоконник руками. Вдох-выдох. Что-то наверно говорить положено в таких ситуациях? «Ты, подлец, предал нашу любовь» или «ненавижу тебя», с надрывом это так, с хрипотцой.

Кирилл, на ходу надевая спортивные штаны, выскочил в коридор на одной ноге, аккуратно прикрывая за собой дверь в спальню. Судорожным движением руки пригладил растрепанные волосы. Растерянный вид, опущенная вниз голова и нахмуренные брови, словно собирался с мыслями. Поднял на меня взгляд слегка прищуренных карих глаз, словно пытался прочесть мои эмоции.

Я молча рассматривала его.

– Ты же должна быть на работе?

Я молча подняла брови в изумлении. Так и ты вроде там же должен быть.