– Любое общение с ним доставляет мне огромное удовольствие. Эндрю – замечательный мальчуган.

Веснушчатое лицо Элизабет осветилось улыбкой и стало еще красивее.

– Да. Он справится. Я решила впредь держать его при себе. – Она взяла Эндрю за руку. – А теперь пойдем завтракать.

Мальчик вдруг озабоченно нахмурился.

– Может, мне все-таки остаться здесь? Вдруг Стивен… Мне не хочется его бросать.

– Не волнуйся, я останусь здесь, – поспешно вмешалась Квинби, – и если что-то произойдет, сразу же позову тебя. А ты принесешь мне что-нибудь перекусить.

На лице Эндрю отразилось облегчение.

– Правда, Квинби?

– Конечно. Не волнуйся, я побуду здесь.

– Спасибо, – сказала Элизабет. На мгновение Квинби увидела в ее глазах усталость и беспокойство, которые та тщательно прятала от сына, но в следующую секунду она снова беззаботно улыбалась. – Мы попросим, чтобы вам на завтрак приготовили что-нибудь необычное. – Она повернулась к Гуннару. – Когда придет Джон, скажи ему, где мы будем, хорошо?

– Жаль, что все так получилось, – невпопад ответил Гуннар.

– Я знала, что ты, как всегда, станешь мучиться угрызениями совести, но, поверь, тебя никто ни в чем не винит, – мягко сказала Элизабет. – Ты сделал все, что мог. И нам это прекрасно известно. – Она перевела взгляд на сына. – Мы с Джоном уверены, что все случившееся – результат простого невезения.

Через несколько секунд Элизабет и Эндрю вышли из комнаты ожидания, и пошли по коридору по направлению к лифтам.

– Она мне понравилась, – проговорила Квинби. – Сильная женщина.

– Ей пришлось стать сильной, – сказал Гуннар. – Таких женщин – поискать. – Он помолчал и добавил:

– Но ты тоже сильная, Квинби. Спасибо, что осталась здесь и помогла мне.

– Чепуха. Где же мне еще быть? – как сказала Элизабет. Я была нужна здесь, потому что ты дорог мне не меньше, чем Стивен и Эндрю.

– Я это чувствую. И хочу, чтобы ты знала… – Гуннар замешкался и тряхнул золотистыми волосами. – Что-то я не очень хорошо соображаю. В голове путается… – Он сделал несколько шагов вперед и оказался рядом с женщиной, а затем привлек ее к себе и поцеловал со страстной нежностью. – Квинби! О, Квинби!

Затем он отпустил ее и, прежде чем она успела сказать хоть слово, вышел из комнаты. Квинби отсутствующим взглядом смотрела ему вслед до тех пор, пока за ним не закрылись двери лифта, и только тогда поняла, что Гуннар с ней прощался. Он отправился на поиски Карла Бардо.

– Судя по всему, вы – Квинби Свенсен? Очень рад наконец-то с вами встретиться; Я Джон Сэнделл.

Квинби отвернулась от окна и увидела, что через комнату к ней шагает высокий человек. На его загорелом лице светилась улыбка. Он был таким же обаятельным, как и его жена, но помимо этого его лицо выражало властность и решительность.

– Я боюсь, мы злоупотребляем вашим терпением и добротой, но кто же мог предполагать, что случится такое?

– Я сама решила остаться, – с усилием проговорила Квинби. – И сделала бы это опять, возникни в том необходимость.

Джон Сэнделл оглядел ее и печально вздохнул:

– Вас следовало бы примерно наказать. Ну разве можно так измываться над собой! Вы же сейчас в обморок свалитесь! – Помолчав, он спросил:

– А где Эндрю и моя жена?

– В кафетерии. – Квинби зябко обхватила себя руками. Ее знобило от холода. Странно, ведь в комнате было тепло. – Эндрю немного успокоился.

– Хорошо, – ответил Джон, но, тем не менее, озабоченно нахмурился. – И все же мы не знаем, какова будет его реакция, если Стивен Блаунт… – Он умолк, не закончив фразы. – Ну да ладно, поживем – увидим. Гуннар пошел с ними?

– Нет. – Квинби подняла глаза и встретилась взглядом с мужчиной. – Он отправился в погоню за Карлом Бардо.

Джон замер.

– Этого следовало ожидать. Квинби поникла головой.

– Меня это тоже не удивило.

– В самом деле? – спросил он и поглядел на нее, сузив глаза. – Почему же?

– Ему это нравится. Ему доставляет удовольствие… – У Квинби перехватило горло, и стало трудно дышать. – Извините, я немного расстроена. Мне не хочется говорить об этом сейчас.

– Напротив, – возразил Сэнделл, – я полагаю, нам необходимо это обсудить. Насколько я понял, между вами и Гуннаром по этому поводу произошла размолвка. Но вы наверняка знаете о нем далеко не все. Он не любит рассказывать о своем прошлом, и даже отказался снова посещать психотерапевта после того, как прошел первый курс лечения.

– Лечения? – медленно переспросила Квинби. – От чего он лечился?

– Он страдает от чувства вины. Он не рассказал вам, как погибли его родители?

– Нет.

– Они были убиты, жестоко убиты, когда армия Саид-Абабы вошла в Гарванию. «Кланад» направил Гуннара на задание, поэтому во время вторжения он находился далеко и вернулся на ферму родителей только через два дня после того, как все было кончено. Когда он, наконец, добрался туда, то нашел своих родителей изрубленными на куски, а дом – сожженным дотла.

Квинби смотрела на рассказчика широко раскрытыми от страха глазами.

– Какой ужас! Джон угрюмо кивнул.

– В то время Гуннар был еще совсем юным. Он чуть не сошел с ума от горя и во всем винил себя. Он считал, что должен был находиться рядом с ними и защитить их.

– Но тогда он бы тоже погиб!

– Умом он понимает это, но сердцем… – Джон немного помолчал. – Родители Гуннара были замечательные, но не очень образованные люди – придерживались старомодных взглядов. Их очень расстроило то, что парень покинул ферму и пошел в армию, но все же это решение было для них понятным. Но вот его участие в экспериментах с мирандитом они принять не смогли, считая, что их сына превращают в какого-то урода.

Урод! – горько усмехнулась про себя Квинби.

Господи, ведь Гуннар и ей говорил, что боится, как бы она не стала считать его уродом, но она тогда даже не поняла, на что он намекал, а должна была как следует расспросить его, успокоить.

– После того, как его родители были убиты, Гуннар впал в глубокую депрессию. – Сэнделл сжал губы. – «Кланад» должен был бы помочь ему, но в то время у нас хватало других забот. Мы оказались в руках правителей Саид-Абабы. Над нами собирались ставить какие-то опыты, и я до сих пор удивляюсь, как мы все не сошли с ума к тому моменту, когда нам наконец-то удалось выбраться из научного заведения, куда нас запихнули. Тогда нам показалось, что Гуннар сумел оправиться, вот мы и пустили все на самотек. Лишь некоторое время спустя стали заметны произошедшие в нем перемены. С тех пор он был совершенно безрассудным, неуправляемым, но при этом оставался тем же Гуннаром, и мы все его любили.

– Почему же вы не помогли ему? – гневно спросила Квинби, – Ведь он мог погибнуть, черт побери!

– Мы пытались. После того, как мы обосновались в Седихане, все прошли специальный курс лечения для укрепления психологической стабильности. И только тогда выяснилось, что происходит с Гуннаром. Он не только винил себя в гибели родителей, но каким-то образом вбил себе в голову, что действительно является неким уродцем. И время от времени это чувство вины становилось причиной крайне отчаянной бесшабашности, когда он начинал играть в прятки со смертью, словно провоцируя ее.

– Он и сейчас такой.

Джон беспомощно развел руками.

– Гуннар согласился на лечение. Казалось, он уяснил, что с ним что-то не так, что он нуждается в помощи. Однако он оказался чересчур нетерпеливым и не дождался, пока его вылечат окончательно. Поскольку во всем остальном Гуннар был совершенно нормальным, мы не настаивали на продолжении лечения. Это ущемляло бы его права, а у «Кланада» существуют правила, в соответствии с которыми…

– Правила? – Голос Квинби дрожал. – Когда я увидела его в первый раз, он бежал по взлетному полю, уворачиваясь от автоматных очередей.

– Мы оберегали его, как могли. Мы дали ему работу, выполняя которую он был постоянно окружен нашими самыми лучшими людьми. Людьми, которые его любят, – мягко добавил Джон Сэнделл.