– Я сейчас же отправлюсь за ними! – вскочив с места, воскликнул Девин, тая в своей душе злость и отчаяние.

– Девин, возможно их уже нет в живых, – хлестнул его словами Фиц, печально опустив взгляд своих светло-голубых глаз. – Тебе нельзя туда идти.

Жилы на лице Девина напряглись, Фиц своим наигранным видом раздражал его сильнее, чем собственное бессилие.

– Хватит притворяться, эгоист! Тебе абсолютно все равно, что ребят может быть уже нет в живых. Ты печешься только о собственной жалкой шкуре!

– Ты не прав, Девин, – уверенно парировал Фиц, понапрасну сжимая кулаки. – Там не только этот бестолковый, играющий в гения ботаник. Там Ниса. И поверь, мне ужасно больно от своих мыслей. Я ненавижу, презираю свою глупость не меньше, чем ты, – мальчик хлопнул себя по лбу, как бы указывая на то, что жить в собственном теле и сознании ему просто-напросто очертело.

– Думаешь, я поверю, что тебе не плевать на Нису? Не знаю, что между вами случилось, но с уверенностью могу заявить, что ты терпеть ее не можешь, – твердо ответил Девин, не оставляя попыток пробуравить приземистого парня взглядом.

Между ними вновь запылала новыми искрами непримиримая вражда. И создавалось ощущение, что очень скоро они перестанут сдерживать этот обжигающий грудь пыл и накинутся друг на друга, начнут остервенелую битву, которая прекратится лишь тогда, когда один из них перестанет дышать.

– Я не собираюсь что-либо тебе доказывать, крепыш. Скажу лишь то, что я… я… Да черт с ним, ты все равно ничего не поймешь.

– Ты даже и не пытаешься продолжать свою плохую игру. Как и ожидалось от такого недомерка, – Девин сплюнул на землю скользкую слюну и, многозначительно оценив взглядом Фица, уставился на ту самую тропу, вдоль которой с кривых ветвей свисали ленточки из полотна оборванного льняного платья Нисы.

– Я пошел, а ты продолжай занимать себя бесполезными попытками представиться нормальным человеком.

Когда Девин спешно зашагал в чащу, чтобы отыскать затерявшихся ребят, Фиц еле слышно окликнул его:

– Мы с Нисой обручены, болван. Она моя невеста и моя кузина.

Фиц выдержал небольшую паузу, давая Девину понять, что для него это не просто слова, что сказанное имеет весомое значение даже для такого черствого на первый взгляд человека.

– Более того, я влюблен в эту вздорную девчонку. Влюблен с самого детства.

Девин недоверчиво обернулся, глубоко в душе понимая, что вряд ли Фиц стал бы врать таким нахальным образом прямо ему в глаза.

– Если бы не эта ситуация, то вскоре она стала бы моей женой. Только вот ей этого совсем не хочется, потому она меня так сильно презирает. Но когда я замечаю в ней это чувство, то, как она ведет себя со мной, я просто… я… в общем, это уже совсем неважно.

– Хочу отдать должное, у тебя неплохо выходит изображать из себя гадину и бессердечную занозу в наших задницах, – борясь с противоречивыми чувствами, сказал Девин. Он все еще не мог понять, для чего мальчик стал досаждать всем остальным, если цель его едкого характера – одна Ниса.

– Я пойду с тобой, – внезапно сказал Фиц, поднимаясь с холодной земли. – Не смогу сидеть здесь один, то есть, почти один, – неуверенно добавил он, с жалостью посмотрев на часто вздыхающую от немощи и жуткой инфекции Арин.

– Нет, нельзя оставлять ее одну. Она не умрет, – ответил Девин, рукой останавливая расхрабрившегося светловолосого юношу. – Я не позволю этому случиться.

– Тогда нам нужно… нужно… – не успел договорить Фиц, как из кустарников, отодвигая руками кедровые назойливые ветви, показались две еле заметные в густом сумраке тени.

– Они вернулись! – радостно воскликнул Девин, и улыбка, бодрящая своей приятной лучистостью и наивной детской радостью, тронула его смуглое лицо. – Это ведь точно они?

Фиц слегка попятился, кажется, он совсем не был уверен в том, что это их заплутавшие путники, а не какой-нибудь дикий зверь.

– Держи, – он кинул Девину поднятый с земли острый камень. – На всякий случай.

Девин подхватил оружие и стал в стойку, приготовившись к возможным неприятностям. Лес, в котором он провел недолгое время, уже успел закалить его искренне добродушный характер, огранив его до, казалось бы, нелепого бесстрашия. И он сам не понимал, к добру ли это.

Их самые худшие опасения, к счастью, не оправдались, и в таком странном воинственном положении их застали запыхавшиеся от быстрого бега Бран и Ниса.

– Ну что? Вы нашли растения, которые помогут Арин? Ей совсем плохо, – сразу же накинулся на них Девин с неуместными расспросами.

Фиц легонько толкнул его в плечо.

– Да подожди ты, крепыш, не видишь, они не в себе. Что с вами стряслось?

Ниса оперлась руками на колени и пыталась отдышаться и успокоить биение сердца.

– Тролли… Там были настоящие тролли! – неожиданно резко вскрикнула она, переведя дыхание.

– Тролли? – недоверчиво переспросил Фиц, при этом его губы мелко дрожали, а белесые брови нервно сомкнулись на переносице.

– Потом это обсудим. Сейчас есть дела поважнее, – Бран на удивление быстро собрался и быстрыми шагами направился к покрывшейся скользкими каплями пота Арин. – Ниса, дай мне будру плющевидную, сейчас же!

Ниса подбежала к нему и, вывернув наизнанку карманы своего испачканного грязью платья, вручила юноше собранное ею на одной из темных лесных полян добро. Бран стал обламывать зеленую хрустящую траву, сок летел во все стороны, окропляя его задумчивое лицо. Он, как настоящий травник, мастер своего дела, освобождал жирные корни от сырой почвы и ненужных фиалковых соцветий, затем тщетно пытался запихнуть их в слегка приоткрытый рот побледневшей от болезни Арин.

– Не выходит, она не может проглотить это. Думаю, у нее напрочь пересохло в горле, а корешки слишком большие и сухие. Мне нечем их перетереть, – выпалил Бран, старательно хлопая ладонями по бесчувственному лицу рыжеволосой девочки. – Она без сознания и, кажется, ее уже нельзя привести в чувство и заставить съесть что-либо, она просто-напросто подавится и умрет.

– Боже, неужели мы опоздали? – всхлипывая на каждом слове, спросила Ниса и мелкая россыпь блестящих слез потекла по ее испачканному лицу. – Сделай же что-нибудь, Бран! Ты же говорил, что можешь помочь! Ты же говорил, что хочешь стать врачом, отчего тогда ты молчишь?!

Фиц потупил взгляд, не в силах что-либо сказать. Любое его слово могло причинить окружающим боль, сейчас он был подобен красной шелковой тряпке для диких бойцовых быков. Молчание было лучшим выходом в сложившейся ситуации и одновременно наихудшим, так как он не мог поддержать словами отчаявшуюся найти подспорье Нису.

– Бран, ты просто бесполезный кусок дерьма! – в исступлении воскликнул Девин, дрожащими руками схватив парня за ворот рубахи. – Если она умрет, я просто… я тебя… я… я…

Неожиданно Девин расплакался, как маленький ребенок. Злость и нескрываемая агрессия ушли на второй план, осталась только по-настоящему детская часть его души, наивно полагавшая, что Арин можно хоть как-то спасти, что ее юное тело не будет лежать в сырой земле под сенью нежно-розовых пионов, подобно телу его сестры Сьюлин.

– Мне очень жаль. Правда, жаль, – опустив голову, сказал Бран.

Он вспомнил, что доктор Рэй частенько говаривал о том, что лекари и травники далеко не всемогущи, они отнюдь не боги и не ниспосланные небом жрецы, что есть некоторые неразрешимые случаи, когда людям по воле судьбы и провидения суждено покинуть этот бренный мир.

Ниса уткнулась маленьким курносым носом в пушистую копну оранжево-рыжих волос подруги. Жизнь покидала эту маленькую, еще не успевшую как следует окрепнуть, нежную оболочку девственно чистой души.

Беспокойная черная пелена ночного леса постепенно сменялась пунцовыми, светло-бордовыми красками. Лунное звездное время суток занималось яркими, живительными рассветными лучиками, освещающими своим мягким сиянием темные кривые ветви, являя темно-зеленые, красные и оранжевые краски поздней осени. Из сереющей темени постепенно проступали неясные очертания окружающего мира. Природа оживала, вдыхала в себя чистый дневной воздух и безропотно подчинялась нынешним, сызнова вступившим в силу правилам. Рождался новый день, стараясь унести все неприятности и невзгоды, принесенные мраком жестокой ночи.