– Спасибо тебе большое. Даже не знаю, что нашло на этих одичавших мальчишек, – сказала она, на ходу подбирая подходящие к ситуации слова. – Фиц никак не научится держать свой чертов язык за зубами, будто так и норовит получить затрещину, – девочка с некой долей жалости посмотрела на съежившегося от боли Фица, глубоко внутри осознавая причину проявления его скверного характера. – Любопытно, неужели ты и вправду стал бы выливать на Девина содержимое той… ядовитой склянки?

Бран потупил взгляд. Похвала Нисы слегка смутила его, вогнав впалые щеки в пунцовую краску и заставив усталое тело страстно пылать.

– Я все вылил на монстра, так что, даже если я и пожелал бы испортить физиономию Девину, к счастью, не смог бы, – он вынул из кармана хлопковых штанов пустую стеклянную баночку. Крохотные синие капельки застыли на ее дне, подобно очаровывающим взгляд ягодам голубики или налитой слегка кисловатым соком душистой жимолости.

– Так ты выдумал все это, чтобы отпугнуть его? Получается, соврал? – спросила Ниса, аккуратным жестом руки убрав с лица волнистую прядку, выбившуюся из светлой пушистой гривы волос. Затем спешно стерла с удивительно хорошенького и не по возрасту женственного лица неприятно щиплющие кожу соленые слезы.

Бран, порядком смущенный ее словами, виновато отвел взгляд. Ему не впервой приходилось врать и искажать факты. Он и сам иногда забывал, сколько раз ему приходилось изворачиваться в безжалостной действительности, потому как его жизнь в Ардстро была, как ему казалось, сущим кошмаром: воровство, голод, болезни, преподнесенные ему холодным подвалом, в котором юноше приходилось коротать свои серые дни, и даже уличные драки. Ведь ничего, кроме выдумок и двойственных приемов, не помогало ему выживать в суровой реальности бытия.

Как-то раз он врал доброжелательной ткачихе, тетушке Хлое, что болен тифом, и слезно умолял дать ему пару рут из ее и без того уже порядком опустевшего кошелька. Врал наивной нянюшке Эби из обнищавшего сиротского дома, уныло стоявшего на самой окраине деревни, словно бельмо на глазу Брата Каллета. Глядя на ее сморщенное, исхудавшее от постоянных денежных недоборов лицо, он скорбно вещал о том, что ему нужно сходить на могилу давно усопших родителей, да так и не вернулся в сиротскую обитель. Врал даже Девину, что тот его знать не знает, а ведь именно он так часто воровал хлеб из хлебопекарни семейства Линчей. Бран всерьез считал себя сущим лгуном и этаким пройдохой, но по какой-то неизвестной ему причине не хотел обнажать свою дурную сторону перед этой, едва ему знакомой, необычайно обаятельной девочкой.

– О нет, я не соврал. На дне баночки все-таки осталось немного этого… этой странной субстанции, – пристыженно ответил он, прищурив глаза и пытаясь разглядеть оставшиеся в стекляшке капли эссенции. – Вот они, видишь?

– Чушь какая-то. Осталась всего пара капель. К тому же ты сам только что сказал, что склянка пустая, – сказала Ниса, недоверчиво посмотрев на Брана.

Сейчас она больше походила не на наивную девочку в тонком льняном платьице, подобном тому, которое носили все юные девицы этого возраста, а на взыскательную учительницу, отчитывающую своего строптивого ученика за очередную провинность.

– Эй, вы, голубки, хватит трепаться! – сердито выкрикнул Девин, прислонив ладонь ко лбу вздрагивающей при каждом вздохе Арин. – У нее жар и, кажется, что-то с коленом.

Ниса с Браном подбежали к приятелям, не обратив внимания на манеру обращения Девина и неоднозначные намеки на их неприкрыто теплое отношение друг к другу.

Ниса взяла Арин за руку, скользнув участвующим взглядом по ее порядком опухшей, испещренной ссадинами и обширной гематомой ноге. Она сокрушенно покачала головой и неожиданно обернулась к оробевшему Брану, стоявшему позади нее.

– Ты вроде говорил, что хотел стать врачом. Думаю, тебе выпал такой шанс. У нее сильный ушиб ноги, и мне кажется, она здорово ударилась головой о тот проклятый пол из преувеличенно редкой породы чертовых деревьев.

Бран неуверенно осмотрел пострадавшую от лап монстра девочку. Лицо ее пылало, губы и щеки налились пунцовыми островками размытых по краям пятен. Колено вздулось так, что на тонкой бледно-розовой коже отчетливо проявилась сине-зеленая паутинка одутловатых вен, а из слегка приоткрытого, безвольно застывшего рта вырывались лишь глухие всхлипы и протяжные стоны. Мальчику никогда прежде не приходилось лечить тяжело больных людей, он мог лишь со стороны наблюдать за этим опасным, но довольно завораживающим процессом и мастерством рук доктора Рэя. «Мастер Рэй и его лазарет пришлись бы сейчас как раз кстати», – подумал Бран, закатив рукава своей пропитанной проливной моросью и липким потом рубахи.

– Я попробую, но ничего не обещаю. У меня это впервые.

Бран попытался аккуратными, неспешными движениями выпрямить вздутую конечность Арин, у него это неплохо выходило до тех пор, пока девочка истошно не завопила от нестерпимой боли и отняла ногу обратно. Бран напряженно вздохнул – дела были совсем плохи. Он с нескрываемым страхом взглянул в черные глаза зловещей чащи, на тропинку, уводящую вглубь лесного лабиринта. Из окутанной устрашающим мраком глуши продолжали доноситься леденящие душу звуки: шорох крепких безлистных ветвей и духовитого волчеягодника, шум ветра, запутавшегося в ветвистых макушках елей и кедров, цокающая трель сбившихся к поздней осени в стаи синиц, корольков и поползней, топот и пронзительный свист белок, предупреждающий сородичей о предстоящей опасности, дальний, едва уловимый вой серого волка, явно не сулящий ничего хорошего.

– Я ничего не могу сделать, пока мы не найдем нужные для ее излечения травы, – сказал Бран, уныло понурив голову. – Но мы вряд ли способны идти таким составом вглубь леса, тем более ночью.

Ниса, явно разочарованная ответом, огорченно взглянула на юношу. Ее вновь пробрала жуткая дрожь, доходившая до самого белокурого темени.

– Но мы не можем оставить ее в таком состоянии. Она просто-напросто не может идти в Ардстро. Нам нужно… нам нужно…

– Думаю, что про меня уже все забыли, – желчно выпалил Фиц, кряхтя и кашляя при каждом удобном моменте. – Но коль я все еще тут и все еще не умер от бахвальства и показушничества некоторых товарищей, – процедил он сквозь зубы, с нескрываемой злобой глядя в сторону Девина, – у меня есть возможность вправить вам мозги.

– Не прибедняйся, олух, у тебя всего-то пара ушибов. И то, порядком заслуженных, – сказала Ниса, с презрением глядя на явно переигрывающего парня. – А вот Арин нуждается в незамедлительной помощи. Ей действительно нехорошо.

– Хватит храбриться, Ниса, ты всего лишь бессильная маленькая простушка, заблудившаяся в чертовом диком лесу, населенном страшными, сказочными тварями. Слова обезумевшей Мойры Куин теперь совсем уже не кажутся бредовой выдумкой, – на хорошеньком до тошноты лице Фица впервые появилась взрослая, глубокая сосредоточенность и не напускная серьезность. – Трудные времена требуют решительных мер. Никто из нас явно не желает отправиться за этими, бог весть какими травами и стать угощением для оголодавших животных. Если не хотим быть убитыми, должно откинуть ношу и всеми силами постараться сохранить собственные жизни.

Запутавшись в паутине пространных рассуждений, каждый заглянул внутрь собственной души, отыскав лишь Фемиду, держащую в крепких, закаленных судейством руках тяжелые чугунные весы. Ребята не были готовы к такому повороту судьбы, к такому несправедливому выбору. На одной из жертвенных чаш лежали их хрупкие жизни, на другой же покоилась жизнь Арин, висевшая на тонком волоске порочной судьбы. Какой же выбор являлся истинно верным? Каждый должен был решить лично.

– Это неправильно. Я знаю, о чем все вы думаете. Знаю, потому что думаю о том же, – сказала Ниса, закусив обветренные губы. – Мы должны ее спасти. Никогда себе не прощу, если оставлю Арин здесь одну. Своими страхами мы обрекаем ее на верную смерть.

Бран сжал кулаки, продолжая сверлить взглядом черное туманное пятно роковой ночи.