Зазвонил телефон. Я поднял трубку.

– Алло! – сказал в трубке томный женский голос. – Могу ли я поговорить с Иль      ёй Дёминым?

– Не можете! – отрезал я. – Илья Дёмин погиб!

– Хам! – оценила женщина.

Я не стал её разубеждать. Просто оборвал шнур телефона.

– Это чтобы нам не мешали! – сказал я Дёмину.

Он смотрел на меня так, как смотрят на внезапно свихнувшегося человека. Наверное, я действительно выглядел неважно.

– Ты помнишь ту историю? – спросил я. – Ну, когда я прождал тебя всю ночь в твоей квартире.

– Женя! – быстро сказал Дёмин. – Я перед тобой уже извинился!

Он даже отстранился от меня. Похоже, решил, что я вспомнил былые обиды и сейчас отделаю его под орех.

– Илья, дело не в том, что ты тогда дома не ночевал. Оно и к лучшему, может быть. Там мужика какого-то убили. Помнишь?

– Ага. Я шёл, а он в целлофане уже лежал, упакованный. Меня ещё милиционер в подъезд не хотел пускать …

– К чёрту милиционера! Ты хоть знаешь, что в том целлофане ты должен был лежать, а?

Хорошо ещё, что он сидел в кресле, а не то завалился бы от внезапно подступившей слабости, чего доброго.

– Врё-ё-ёшь! – выдохнул Илья, а у самого глаза такие круглые сделались, что хоть вставляй в них металлические рубли советского образца.

Я выдернул из кармана бумажный листок и положил его на стол перед Дёминым. Он даже не сделал попытки взять бумагу в руки и вообще смотрел на неё так, будто в этой бумаженции его, Дёмина, погибель как раз и заключалась.

– Что это? – сиплым голосом осведомился Илья.

Я плеснул в стакан минералки. Илья протянул было руку за стаканом, но воду я выпил сам.

– Это повестка, – сказал я. – Тебе вызывают в прокуратуру. Я сегодня был у Мартынова … Ты Мартынова-то помнишь?

– Помню.

– Вот он тебя и вызывает.

– Зачем?

– Посмотреть на тебя хочет. До сих пор не верит, что ты живой.

– Женя! – просительно произнёс Дёмин. – Не надо так шутить! Пожалуйста!

У него был такой умоляющий взгляд, что, будь у меня нервишки послабее, я бы разрыдался от жалости к нему, честное слово.

– Мартынов говорит, что того мужика в твоём подъезде убили по ошибке. Он, тот бедолага – никто, полный ноль, бомж.

– Бомж?

– Именно! И все проблемы у него оттого, что он немного похож на тебя. Усы, комплекция. Ну, и ещё он в то утро из подъезда выходил аккурат в то время, когда ты обычно на работу отправляешься. Теперь ты понял, что к чему?

Я налил минералки и протянул стакан Илье. Он выпил воду жадными глотками висельника, которому была оказана последняя милость.

– Илья! – сказал я внушительно, глядя ему прямо в глаза. – Ты должен вспомнить, кому за последнее время дорогу переходил! Кто может на тебя зуб иметь? Обязательно должен вспомнить! И рассказать Мартынову, когда завтра будешь у него в прокуратуре!

– Ну, не знаю я! – застонал Дёмин. – Кому моя жизнь нужна? Ты спятил, что ли? Я обычный завхоз, если разобраться …

– Мартынов говорит, что это из-за хозяйственных дел. То есть из-за финансовых. Платёжки, «откаты», наличка и прочая дребедень.

– Женька, но за такие суммы не убивают!

Дёмин подхватился с места, сгрёб одну из папок на моем столе, раскрыл её.

– Ты посмотри! – предложил он мне с жаром, демонстрируя при этом платёжки. – Какие тут суммы! Тысяча баксов, две тысячи, три, пять! Ну не убивают за такое!

Он плакать был готов от того, что на него обрушилось. Не мог понять, за что ему такая напасть. Я был с ним согласен – он смерти заслуживал не более, чем окружавшие его люди. А убить вот именно его собирались. Несправедливо. Тут кто хочешь расстроится.

– Ты должен вспомнить! – упрямо повторил я. – От этого, может быть, зависит, сколько ты еще на этом свете проживёшь.

– Не знаю я!

– Я тебе попробую подсказать. Нарисовать портрет твоего врага. Это кто-то из тех, с кем ты имел дело на протяжении последних месяцев. Ты сделал что-то такое, что ему, этому человеку, очень и очень не понравилось. Ну и еще … он должен распоряжаться немалыми деньгами, чтобы иметь возможность нанять дорогого киллера.

– Богатый, значит? – переспросил Дёмин.

– Вот именно.

– И я ему бяку сделал?

– Что-то вроде того.

– Ёлы-палы! – пробормотал потрясённый вдруг открывшейся ему истиной Илья. – Кто бы мог подумать!

– Ты его знаешь? – быстро спросил я.

– Ты понимаешь, Женька, – бормотал Илья и качал головой. – Я же не поверил просто. Я думал, что это пустой трёп, понты. Она мне ещё тогда сказала …

– Кто?

– Ну, какая тебе разница! – поморщился Илья.

– Любовница? – не отставал я.

– Да я с ней всего-то пару раз и переспал, – отмахнулся Илья. – Какая же это любовница? Так, недоразумение одно. И вот она мне говорит, что хахаль её нас рассекретил и грозился мне башку открутить. Вместе с прочими выступающими частями тела. Ещё она сказала, что он мужик очень крутой. А я тогда посмеялся только. Откуда же мне было знать, что он действительно убить меня захочет?

* * *

Мы даже не стали дожидаться следующего дня. Я позвонил Мартынову и сказал, что есть важная информация. Ещё я сказал, что могу привезти к нему Дёмина прямо сейчас. Он не возражал.

– Едем! – объявил я Илье.

Спустились вниз, к машине. Нам навстречу шла женщина. Я её знал. Видел неоднократно на телевидении. Кажется, она работала в одной из аппаратных. Дёмин вдруг спрятался за меня и даже прикрыл лицо рукой, как будто у него внезапно разболелись зубы. Замаскировался. Когда мы сели в машину, я спросил:

– Это твоя пассия?

– Женька! – сказал он с непередаваемой тоской в голосе. – Ну почему все они считают, что вечер в ресторане и последующая ночь, проведённая вместе, дают им право на что-либо надеяться? Ну, мало ли у кого что и с кем когда-то там было! Ну, вот собачки, к примеру …

Он ткнул пальцем в направлении двух дворняжек, с неспешной обстоятельностью обследующих уличную урну.

– Допустим, случилась у двух псин собачья свадьба, прямо тут, на улице – никто никого ведь после этого в загс не тащит. Отряхнулись и разбежались в разные стороны. Потому что природа! Только в этом дело. Ну почему же люди всё обставляют плотным частоколом условностей?

– Потому что люди, – пояснил я, – а не собачки.

– То-то и оно, – загрустил Дёмин. – Прямо и не знаешь иногда, что делать.

– Жениться.

– «На всех жениться – паспорта не хватит». Русское радио. Там такой прикол озвучили.

Мы остановились на светофоре. И справа от нас машина остановилась, и слева. Дёмин завертел головой. Стекла у нас были тонированные, не очень-то снаружи разглядишь, кто тут в машине находится, а всё-таки Илья ощутил беспокойство.

– А ведь ты рискуешь! – наконец осенило его. – Если меня действительно хотят убить, а ты находишься рядом, тебе ведь башку в два счета открутят на пару со мной.

– Не дрейфь! – посоветовал я. – И всё обойдётся.

Когда мы приехали в прокуратуру, обнаружилось, что пропуск выписан только на фамилию Дёмина. Я оценил предусмотрительность Мартынова. Он отсёк меня от Дёмина в необидной форме. Не дал возможности присутствовать при его разговоре с Ильей. И там, в своём кабинете, в разговоре с глазу на глаз Мартынов с его опытом и профессионализмом раскрутит Дёмина в два счёта.

– Ты там держись, – напутствовал я Илью. – Тебе жарко придётся.

– А, чепуха! – отмахнулся он.

После того как он узнал, что его хотят убить, всё остальное, наверное, казалось Илье малозначимым.

* * *

Он вышел из здания прокуратуры через несколько часов. Был уже поздний вечер. Стемнело, и включили уличное освещение. В сумраке лицо Дёмина казалось серым и старым. Или он действительно так неважно выглядел?

– Ты здесь? – удивился Дёмин, увидев меня и мою машину.

– Где же мне ещё быть? – отозвался я. – Как у тебя дела?

– Нормально. Идём ко дну.

Когда Дёмин так шутит, это значит, что дела у него – хуже некуда.

– Расскажешь?