– Женька! – обернулся ко мне Илья. – Но ты-то мне веришь?

Если честно, то нет. Но всегда ли мы отвечаем честно?

– Да, – кивнул я.

А что я ещё мог ему сказать?

– Спасибо! – с чувством произнёс Илья. – Ты настоящий друг! Не то что бабы эти!

Светлана даже не обиделась. Когда общаешься с Ильей Дёминым, обижаться бесполезно.

– Светку довозим до метро, – обрисовал диспозицию Илья. – Тебя я высажу у своего дома. На, держи ключи. Поднимешься ко мне в квартиру, а через час я приеду. Если я опоздаю хотя бы на минуту, Женька, можешь считать меня сволочью!

* * *

Сволочь Дёмин не приехал ни через час, ни через два, ни через три. Он вообще не появился. И даже на его мобильник я не мог дозвониться. Вежливый голос раз за разом сообщал мне о том, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, что лично для меня означало одно и то же. Я томился, но уйти из Дёминской квартиры не мог. Вам знакомо это чувство – когда кого-то ждёшь, а тот человек всё не появляется, и чем больше времени проходит, тем больше веришь, что вот ещё минута, три или пять, ну, совсем немного – и он появится, а ты, не проявив терпения и не прождав вот эту последнюю минуту, в итоге, как оказывается, ждал зря? Да у меня ещё оставались ключи от Дёминской квартиры, а на город уже накинула свое чёрное одеяло ночь, и я всё никак не мог решиться уйти.

В Дёминском домашнем баре я обнаружил бутылку дорогого коньяка, с чувством мщения и одновременно с осознанием правильности совершаемого мною откупорил её и через час с небольшим, когда делиться с кем-нибудь тем коньяком не было никакой возможности по причине полного отсутствия последнего, я несуетно и незаметно для самого себя заснул в роскошном кресле.

Проспал я до самого утра, а проснулся оттого, что у меня затекло тело. Чувство было такое, будто всю ночь кто-то беспощадный бил меня.

Часы показывали половину девятого. За окном было светло. Где-то совсем близко гудел многомиллионный город-муравейник. Жизнь сейчас представлялась мне премерзкой штукой. Во-первых, меня подставил Дёмин. Во-вторых, после выпитого накануне болела голова. С первым поделать уже ничего было нельзя. Вторая проблема худо-бедно решалась. Я извлёк из Дёминского холодильника бутылку пива и уже через пару минут понял, что не всё в этой жизни так плохо. Когда я окончательно утвердился в этой мысли, в дверь позвонили. Блудливый котяра, раскаявшийся и пришибленный, вернулся с ночной прогулки.

– Подонок! – громко сказал я через дверь. – Ты уволен с сегодняшнего дня!

Я был озлоблен и несправедлив.

Когда дверь распахнулась, я увидел перед собой милиционера. И сразу понял, почему Дёмин не пришёл, как обещал.

– Что с ним?! – выпалил я.

– С кем? – отшатнулся милиционер.

– С Ильей! Дёминым! Что с ним?!

Служивый пятился, и я, испугавшись, что он сейчас скроется, так ничего мне и не сказав, взял его за грудки и хорошенько встряхнул.

– Т-товарищ К-колодин! – пробормотал милиционер. – Т-товарищ Колодин!

Он узнал меня. И, кажется, пребывал в шоке.

* * *

Народная примета: милиционер на пороге вашего дома рано утром – это к несчастью. Если у вас когда-нибудь было наоборот – сообщите мне об этом отрадном факте немедленно, звоните нам прямо на передачу. Телефон указан в конце, в титрах.

Нет, с Дёминым, слава богу, ничего не произошло. Точнее, не из-за Дёмина вовсе служивый заглянул в его квартиру. Этим утром на плошадке первого этажа, прямо напротив лифта, застрелили какого-то мужика. Вот вам и несчастье. А я что говорил?

– Не Дёмина убили! – сказал мне милиционер. – Совсем другого человека! Не ваш это товарищ!

Он говорил, чётко произнося слова и явно стараясь донести до меня это обстоятельство – что не Дёмин, мол, – со всей возможной тщательностью. Наверное, он очень не хотел, чтобы я снова на него набросился, требуя подробностей.

Я заволок его в квартиру, усадил за стол, извлёк из Дёминского бара бутылку водки, налил водку в стаканы – в каждый грамм по сто.

– За Дёмина! – сказал я с чувством. – За второе его рождение, можно сказать! Он меня подвел вчера … Очень сильно! Я разозлился и призывал на его голову тридцать три несчастья. Убить был его готов. А вот тебя на пороге увидел – и сердце у меня оборвалось. Думал – хана Илье. Нелепо так всё. Несправедливо. И вдруг ты говоришь – не он!

Я счастливо вздохнул.

– Не он, – признал очевидное милиционер и осторожно отодвинул от себя стакан с водкой. – Извините, я не могу. У меня служба.

– Понял! – кивнул я и наполнил его стакан до краев.

– Вы не поняли …

– Понял, – успокоил я его. – Ты на службе, тебе тут рассиживаться некогда, некогда цедить водочку по капле, вот я тебе сразу полный стакан и налил. Ты что, с Колодиным пить отказываешься?

Он подумал мгновение, махнул рукой и сказал:

– Выпью!

– Вот и молодец. Как звать?

– Кого?

– Во, блин! – засмеялся я. – Недаром, видать, про милицию анекдоты рассказывают. Да тебя, конечно, кого же ещё!

– Николай, – зарделся служивый.

– Давай, Колян, выпьем за моего товарища. Я-то думал, его уже нет. А он есть. Значит, долго жить будет. Подлец он, конечно, редкий. Да ладно, пусть живёт!

Мы выпили. Милиционер смотрел на меня так, будто хотел расцеловать, да не решался.

– А вот ты мне скажи, Колян, с какой радости ты тут появился, если с Дёминым всё в порядке?

– Так ведь опрос жильцов, – ответил на это милиционер. – Так положено. Может, видел кто что-то или слышал. Обычное дело. Квартиры обходим. Вы, кстати, ничего не слышали?

Я наклонился, поднял с пола пустую бутылку из-под коньяка и поставил её на стол перед собеседником.

– Да, это серьёзно, – оценил Николай. – В свидетели вас не возьмут, это точно. Да оно и к лучшему.

– Почему же к лучшему? – не понял я своего счастья.

– Вы же звезда. И вдруг даёте показания где-нибудь в прокуратуре. Или в суде. Так не бывает.

– Разве?

– Ну нельзя так! – горячо сказал Николай. – Вас вызвать для дачи показаний – это всё равно что президенту нашему повестку прислать! Разве так бывает?

– Я такого не слышал, чтобы президента, – признался я. – У нас, слава богу, не Америка, чтоб президенты показания давали.

– А я о чём! – с готовностью поддакнул мой собеседник. – Надо же и честь знать!

Я налил ему второй стакан.

– Погодите! – засуетился милиционер. – Давайте я у вас автограф сначала возьму! А уж потом продолжим. А то мы с вами сейчас насобачимся, и я про автограф забуду.

– Невелика беда.

– Э-э, не скажите! Всё-таки Колодин! Я же говорю: считай, что с самим президентом водку пью. Ну, и алиби, ясное дело. Приду сегодня домой, к примеру, на бровях, мне претензии, а я им в ответ ваш автограф. А?

– Да, – оценил я. – Впечатляет.

Я прошел к Дёминскому бару, выбрал там бутылку коньяка подороже, вернулся к столу. Взял фломастер, размашисто расписался на этикетке.

– На! Дарю!

– Это сколько ж оно стоит! – сказал потрясённый столь щедрым подарком Николай.

– Баксов пятьсот.

– Да ну!

И тут в дверь позвонили. Я на цыпочках прокрался к двери, посмотрел в глазок. За дверью маялся Дёмин. Я стремительно вернулся в комнату.

– Коля, выручай! – зашептал я. – Там, за дверью, мой товарищ. Тот самый, который в этой квартире живёт. Надо бы его проучить хорошенько. Я сейчас спрячусь, а ты ему дверь откроешь и скажешь, что у него тут обыск. Договорились?

– Угу! – радостно кивнул мой собеседник.

– Тогда вперёд!

Я подтолкнул его в направлении прихожей.

– А звать как вашего товарища? – спросил милиционер.

– Дёмин его фамилия! Илья Дёмин!

Я встал так, чтобы меня не было видно с лестничной площадки. Николай открыл дверь.

– Илья Дёмин? – осведомился он тоном, каким обычно его коллеги обращаются на городских улицах к лицам кавказской национальности. – Очень вовремя! Мы тут у вас обыск проводим!

Главное, что всё было очень по теме. Преуспевающий администратор популярной телепрограммы, каждодневно устраивая хозяйственные дела вверенного ему коллектива, расплачиваясь наличкой, раздавая направо-налево взятки и, само собой разумеется, приворовывая, не может не держать в голове одной неизбежной мысли: к нему всегда могут прийти. Вот и пришли. Свершилось.