Великая старица инокиня Марфа, мать Михаила Романова. К.А. Бороздин. «Российский царственный дом Романовых». –Спб., 1898.

Однако же, смирившись с предстоящей женитьбой сына на Стрешнёвой, свой властный характер царица-мать все же проявила.

По ее требованию у них с невесткой был один духовник, а Евдокия всюду, куда бы она не отправилась, сопровождала царственную свекровь. Ну что же, здесь Евдокия уступила. Вплоть до смерти Марфы она всюду следовала за свекровью.

Зато в другом вопросе, очевидно, для нее принципиальном, Евдокия Стрешнёва проявила достойную уважения твердость. Она категорически отказалась принять по царской традиции новое имя: её хотели наречь Анастасией. Такое имя было дано первой жене Ивана Грозного (которую мы знаем как Анастасию Романову); это же имя приняла несчастная Мария Хлопова, когда ту готовили в невесты.

А Евдокия не приняла. А отказ объяснила тем, что ни той, ни другой имя счастья не принесло. И осталась Евдокией. То есть собой.

Во дворец принц привез свою Золушку за три дня до венчания.

Теперь уж сама царская семья переживала, как бы не случилось чего… как с предыдущими царскими невестами было… Династия-то Романовых много недоброжелателей имела. Достаточно вспомнить количество претендентов на власть на Земском соборе 1613 года! Романовы считали: что случилось с Хлоповой, смерть Долгоруковой являлись происками врагов, не желавших продолжения новой династии.

Но наша сказка – сказка счастливым концом. Она, как и

положено, закончилась свадьбой. Венчание Михаила Фёдоровича и Евдокии Стрешнёвой состоялось 5 февраля 1626 года в Благовещенском соборе Кремля.

К.Е. Маковский. Фрагмент картины 1910 г. «Чарка мёда»: русская красавица в царском головном уборе.

И брак их оказался на редкость прочным и счастливым. У супругов родилось десять детей, третьим ребенком был долгожданный наследник, сын Алексей. Старшая дочь, царевна Ирина Михайловна, впоследствии стала крестной своего племянника Петра I.

Так и хочется написать в заключение: жили счастливо и скончались в один день. Есть небольшая погрешность: скончались супруги не в один день, а в один год (1645-й). Евдокия пережила мужа всего на пять недель.

А что же отец царицы Евдокии, царский тесть Лукьян Стрешнёв? В рассказе о счастливых событиях мы как-то совсем забыли его.

Лукьян Стрешнёв стал боярином, владельцем многочисленных вотчин, имел свой двор в Кремле.

Но рассказывали, была у него в хоромах особая комнатка с занавеской, и ту занавеску Лукьян Степанович частенько, оставшись наедине с собой, отдергивал. А находилась за той занавеской его старая одежда да те орудия, которыми он когда-то вместе со своими крепостными землю пахал. И зачем бы Лукьяну их хранить?

А затем, чтобы не забывать, кем раньше был, да как благодаря милосердию Бога поднялся, да не возникло бы соблазна притеснять тех, кто беден. И о том Лукьян всякий раз, заходя за занавеску, просил Бога.

Хорошая сказка. Побольше бы таких.

В браке Михаила Фёдоровича Романова и его второй жены, Евдокии Стрешнёвой, родилось семь дочерей и три сына. Сначала рождались дочери: Ирина, Пелагея. Третьим наконец родился сын Алексей, долгожданный наследник. Иван и Василий умерли в детстве, как и еще четыре дочери. До взрослых лет дожили Алексей Михайлович Романов, продолживший династию, и три дочери.

Старшей дочерью царственной четы была царевна Ирина Михайловна Романова.

Имя Ирине дали то ли по тетушке царя Михаила Фёдоровича, сестре патриарха Филарета (в миру Фёдора Никитича Романова) Ирине Никитичне Романовой (в замужестве Годуновой), которая вышла замуж за одного родственника царя Бориса Годунова; то ли по сестре Бориса Годунова и жене царя Фёдора Иоанновича Ирине Годуновой.

Вторая версия интереснее первой. Вот, казалось бы, зачем Романовым родниться именами совсем с другой (да еще и такой короткой) династией Годуновых?

А вот зачем. Дело в том, что после смерти в 1598 г. бездетного царя Фёдора Ирина Годунова рассматривалась как претендентка на престол. Так, потихонечку-потихонечку, да пробивала путь на Руси идея наследования престола по женской линии… Мы же помним, что Михаилу Романову на момент женитьбы было тридцать лет. В год рождения первой дочери (1627 г.) ему исполнился тридцать один год. По тем временам – солидный возраст. То-то же сплетничали злые языки, что-де у царя «об исходе» рождаются одни лишь только дочери! Конечно же, Романовы задумывались о наследнике.

Но вот наконец после Ирины и второй дочери Пелагеи у Михаила и царицы Евдокии родился сын. Ну уж теперь можно наконец и вздохнуть спокойно? И заняться текущими проблемами? Михаил так и сделал.

Однако же династические вопросы для первого из династии царя всегда намного более важны, чем для продолжателей династий. Вот мало ли что! Поэтому, когда Ирине исполнилось тринадцать лет, ей присмотрели жениха – датского принца Вальдемара Кристиана из Ольденбургской династии.

Вальдемар Кристиан (1603-1647 гг.) был сыном датского короля Кристиана IV и его второй жены, Кристины Мунк. Отец-король, узнав, что при дворе русского царя интересуются принцем, сориентировался в ситуации и срочно прислал в Россию портрет сына.

Юстус Сустерманс. Портрет датского принца Вальдемара Кристиана. 1638/1639 год.

Красивым, судя по портрету, юношей был принц Вальдемар. Увы, наследником датского престола принцу Вальдемару стать было не суждено: брак короля с его матерью являлся морганатическим, поэтому и носил принц титул графа Шлезвиг-Голштинского. Хорошая партия была бы для Ирины!

«Была бы». Увы, в России возможную помолвку Ирины с принцем восприняли неоднозначно. Против выступила православная церковь: Вальдемар-то был лютеранином, а не православным. Противники союза нашлись и в окружения царя. В частности, к противникам относился невероятно влиятельный в России человек, ближайший советник царя и воспитатель царевича Алексея Михайловича, боярин Борис Иванович Морозов.

Не следует думать, что боярин Морозов являлся этаким косным ретроградом и ненавистником всего европейского. Нет. Скорее, он действовал в интересах своего воспитанника, царевича Алексея. В датском принце воспитатель наследника мог увидеть угрозу для наследования трона Алексеем.

Не забудем также, что на престоле у нас находился очередной избранный Земским собором царь, давший обещание править с Боярской думой и Собором. Традиция выбора государя на Земском соборе пришла к нам из Польши. Утверждение кандидатуры наследника должно было оформляться решением Земского собора. А что, если утвердят Вальдемара? Невероятно? А вот и не совсем. После рождения царевича Алексея по Москве ходили слухи, что наследника подменили, и что в третий раз царица опять рожала девочку…

С другой стороны, и переговоры с датчанами сразу пошли не так, как на то рассчитывали в России. При дворе ведь что думали? Думали, что Вальдемар примет православие.

А датский двор не согласился. Вот уже привлекли к переговорам официального представителя датского короля, голландского купца Петера Марселиса, и Марселис как-то сумел убедить Михаила Фёдоровича в возможности для Вальдемара остаться лютеранином, и Михаил был готов согласиться – ведь прецеденты смешанных браков были известны. Главное, чтобы брак утвердила церковь.

Вообще, создается впечатление, что Михаил хитрил, что он буквально заманивал датского королевича в Россию, что зачем-то королевич был ему нужен.