Лесли трясло, и с каждым мгновением она теряла связь с реальностью. Она была обездвижена, лишена возможности защитить родных, и защититься самой, и ей оставалось только ждать. Смерти или чуда, пока теплая кровь разливалась все дальше, все ближе к её лицу. По щекам текли слезы бессилия и ужаса. Она не молилась много лет, но в этот момент, когда Лукас встал, поднял нож и скрылся из виду, она не молилась, она умоляла Господа или кого-то еще помочь. Неужели за все те спасенные жизни, за всю ту боль она и её семья заслужили такое?

Она молила их ответить, умоляла сделать что-нибудь, но в ответ была лишь тишина и звуки детских шагов, раздающиеся колокольным звоном, бьющим в голове. Лесли думала, что ужасно видеть смерть родного, но оказалось, что хуже было слышать, как мать начала захлебываться собственной кровью, как нож вонзался в тело с чавкающим звуком. Слышать и не знать, увидит ли она, как он убьет Маркуса, или ему предстоит увидеть её смерть.

Её знобило, все тело напряглось, готовое сорваться вперед, вырваться из ловушки, но ничего не происходило. На мгновения ей казалось, что она смогла пошевелить рукой, смогла поднять пальцы, но ничего не происходило. Она оставалась все так же лежать на полу, пока бок медленно пропитывался теплой кровью матери. Она не видела, только чувствовала тепло и влагу, которой становилось все больше.

Фантомные движения собственного тела заполоняли сознания, разрываясь тонкую нить реальности, никто не кричал, но в голове её раздавались истошные вопли и мольбы о помощи. Это был голос матери? Отца? Её собственный? Она уже не понимала, и едва ли могла вспомнить собственное имя, или как тут оказалась. Разум больше не был на её стороне, в нем больше не было ответов, только разрастающаяся пустота.

За спиной раздались шаги, она зажмурилась, но вместо удара раздался звонок. Её телефон, оставленный в кармане пиджака надрывался, привлекая внимание. Лукас положил нож на стул, вытер окровавленные ладошки о штаны, и достал телефон поворачиваясь спиной. Лесли видела нож, так близко, если бы она только могла дотянуться, если бы могла сдвинуться… или она уже могла, но тело больше не подчинялось? В голове все смешалось, а перед глазами был только нож и маленькая детская спина. Так близко. Только бы дотянуться, сдвинуться и спасти хоть кого-то.

Из горла вырвался хрип, утонувший в трели рингтона. Лукас не поворачивался, отвечая на звонок, голос его звонко разносился по номеру.

— Все в порядке, все уже легли спать, сегодня уже не стоит приезжать.

Нож. Только нож. Услышали ли её молитвы, или же адреналин взял свое, но она вскинула руку, хватая деревянную рукоятку, с грохотом роняя на пол стул. Рывок вперед, и её отдернуло назад, оттащив по полу на метр дальше, по крови, окуная её лицом в теплую влагу. Она закричала, из головы исчезли все связные мысли. Лесли вопила, когда призраки перевернули её, крепко сжимая за руки, словно ей хватило бы сил вырваться.

Довольные бледные лица с восхищением рассматривали творения своего нового друга, крохотные ладони наконец зажали ей рот. В тот момент, когда опустился нож, Лесли Браун не стало. Жизнь её была закончена вместе с Маркусом, смотревшим ей глаза с надеждой, с мольбой. Ей нужно было зажмуриться, сдаться, но она продолжала смотреть, как вспороли живот, и как вытаскивали внутренности, раскладывая их вокруг. Перед глазами проносились картинки, как любимый брат закончил, и поднявшись направился к ней.

Не было больше ничего, и собственное сердце, казалось перестало биться, готовое к удару ножа, занесенным над ней. Она не хотела бороться, не хотела спасения, только смерть и конец всему. Ад или рай, не имело смысла, больше в этом мире её ничего не держало. Она смотрела в его глаза, и не видела в них ничего живого. Может и он сам был давно мертв, а они видели лишь оболочку, подчинённую древнему демону? Никто не смог ему помочь, и вместе с ним погибла вся семья.

Стук в дверь и они замерли, переглянувшись. Лесли едва осознавала, что происходило, и когда стук повторился, ей было уже все равно, как и в тот момент, когда дверь слетела с петель. Призраки исчезли, тут же бросившись вперед, защищая Лукаса от ворвавшегося охотника, а Лесли просто завалилась на бок, пытаясь сделать новый вдох.

Раздался выстрел дробовика. Винчестер отогнал девочку в розовом платье, что тут же появилась за его спиной, занося для удара короткий керамический ножик, но так и не достигла цели, заряд соли попал ей прямо в голову. Движения были хаотичными, призраки больше не играли, они сражались, чтобы Лукас мог завершить свой фильм. Мальчишка снова занес нож, но в этот раз тело её послушало, и со всей силы она пнула Лукаса в живот, откидывая назад.

Она попыталась сказать Дину о камере, но вырвалось только шипение, язык не слушался, буквы не складывались в слова, словно она разучилась говорить, а сознание стало четким. Лесли и Лукас посмотрели на камеру, отложенную к стене. Ему хватило секунды чтобы понять, что она задумала и броситься на неё, хватая с пола нож, и в этот раз она не смогла защититься. Лезвие вошло в руку, разрезая плоть как бумагу. Её кровь смешалась с кровью родных, и закричав она ударила брата по голове, за что тут же получило новый удар ножом. Не будь она так слаба, то едва ли он смог её тронуть, сейчас же она едва могла справиться с восьмилеткой.

Лукас занес нож, но в этот раз Винчестер его отшвырнул, вырвав оружие из рук. Призраки исчезли ненадолго, ослабленные железом и солью, но у них были только пара секунд. Он бросился к ней, помогая подняться, но она отмахнулась, от его рук, заваливаясь на бок, показывая дрожащей рукой на камеру, и в этот раз уже никто не успел помешать. Дин поднял её и бросил в стену, отчего та разлетелась на множество кусков.

— Фильма не будет, — оскалился охотник, и поднял на руки Лесли, которая задергалась, вырываясь.

Раздался крик и детский плач. Лукас вопил, подползая к осколкам, трясясь всем телом пытался собрать их в кучу, и мотал головой, не веря, что это все-таки случилось. Девочка в розовом бросилась к нему, и увидев осколки отпрянула, закрыв рот рукой. Остальные дети попрятались.

— Пошли отсюда, сейчас, — Дин потянул Лесли прочь, но та уперлась ногами, смотря на тела родных, рвалась к ним, — идем!

Она кричала, била его, пока он выносил её оттуда, рыдающую. Все внутри неё тянулось обратно, она хотела быть там, хотела быть с ними. Жизнь, которая ей досталась, и которую она еще не осознавала она ненавидела, желала расстаться с ней. Она говорила о том, что должна была умереть, причитая это раз за разом, пока её тащили вниз по лестнице. Они уже оказались на асфальте, когда мир дрогнул, раздался взрыв, и часть пустующего здания рухнула вниз, объятая пламенем.

— Тише, эй, смотри на меня, — Винчестер повернул её лицо к себе, держа за подбородок, — не туда, слышишь?

Он прижал её к себе, не давая смотреть назад, в котором четко виделась высокая тень, смотрящая на них. Вавилонский демон раскинул руки в стороны, и растворился в пламени, вместе с первыми лучами солнца.

Дин Винчестер не говорил, как он сожалеет, или что все закончилось. Он знал, что никакие слова не исправят этого. Охотник перетащил её в машину.

— Отвезу тебя в одно место. Старый бункер, побудешь там, пока не придумаем что-нибудь.

Лесли не ответила, уткнувшись носом в окно. Ей было все равно, куда её собирались везти, что делать. Будущего больше не существовало, и она хотела просто забыться. Она закрыла глаза, игнорируя мир вокруг, пока не растворилась в темноте.

Годы спустя…

В Ридспорте не происходило ничего плохого. Так отвечал каждый житель, с которым Лесли успела встретиться. Все как один рекламировали новенькие дома и достопримечательности. Словно не было трагедии, что унесла жизнь всей семьи, всего три недели назад, а в жилье по скидке уже успела заселиться новая семья с двумя очаровательными девочками, которые любили плести венки из цветов, растущих на лужайке.

Были вещи, которые она не понимала, и отказывалась понимать. Кто в здравом уме поселится в таком месте? Настоящие психопаты.