Впрочем, злость Каза была ярче его растерянности и подавленности. О да, Каз злился! Ночной Базар, ставший ему домом, так запросто избавился от него, выкинул, словно ненужную вещь или не интересный более товар. Бросил одного! Эти мысли заставляли Каза скрежетать зубами от ярости и гнева – и собственного бессилия. Бессилие злило больше всего. Он решил для себя, что обязан выяснить причину. Он должен узнать правду. Если Ночной Базар не хочет впускать его обратно, то ему придется объясниться.

Погруженный в размышления, Каз не заметил, что Али уже возвращалась. Она лавировала между забитыми книгами стеллажами и шла к Казу, держа между пальцев сложенный листок бумаги.

– Диф здесь? – спросил Каз, видя на лице Али победное выражение.

– Нет, – она помотала головой и помахала клочком бумаги перед глазами Каза. – Но здесь главный библиотекарь – старик, который, сколько я себя знаю, прислуживает местной шпане кем-то вроде связного. Я не чужая на этих улицах, так что он довольно легко поделился нынешним адресом Дифа. Теперь дело за малым – отправимся в гости.

Каз кивнул, выражая одобрение. «Так просто», – подумал он. Али по-дружески приобняла его за плечо, чтобы повести к выходу, но громко чихнула.

– Не люблю книги, – шмыгнув носом, произнесла она. – От них столько пыли.

Они вышли на улицу. Вечерело, солнце садилось, оставляя небо красно-оранжевым. В такие моменты Казу человеческий мир казался не таким уж и отвратительным, хотя по-прежнему не мог сравниться с красотой Ночного Базара. Даже воздух там был другим: тяжелее, плотнее, гуще.

– Куда нам? – уточнил Каз, указывая на сложенную бумажку в руках девушки.

Али лукаво улыбнулась.

– В ломбард, – с блеском в глазах заявила она.

Ломбард больше походил на свалку или на какой-то безумный склад богини безвкусицы. Казалось, хозяин этого места просто-напросто скупал все, что только предлагали или что сам смог найти, подобно сороке, ведясь на все блестящее.

Али сразу начала рассматривать ценные вещи, которые Каз называл про себя безделушками или мусором. Здесь было сгружено так много всего, что было непонятно, есть ли в ломбарде вообще кто живой, кроме только что вошедших. Али решила проверить это старым добрым криком.

– Дружище, это я, выходи! – во всю глотку заорала она.

– Кто «я»? – с явным скептицизмом донесся откуда-то из-за гор вещей мужской голос. Его обладателя Каз обнаружить не смог. Большие вазы из цветного матового стекла стояли одна на другой буквально до потолка. Али цокнула.

– Черт тебя дери, Диф, неужто не узнаешь мой голос?

По ломбарду разлилась тишина. А потом – секунд через пятнадцать – послышалось тихое:

– Али?

Видимо, Диф все-таки справился с опознанием по голосу. Раздался хруст, тяжелый звук отодвигаемых предметов, шаркающие шаги – и вот откуда-то из-за ваз выглянул парень.

Он казался ровесником пришедшим, но сине-серые мешки под глазами и неестественная бледность кожи добавляли ему лет. Волосы находились в полном беспорядке, хотя и были довольно коротко подстрижены.

– И вправду Али! – воскликнул он и прижал девушку к груди. Али закашлялась и отодвинула парня.

– Сколько дней ты не мылся, приятель? – спросила она, а Каз едва заметно улыбнулся.

– Прости, – Диф потупился. – Дел что-то навалилось…

– Пошел в гору? – Али обвела ломбард взглядом. – Я слышала, твой прошлый бизнес – торговля крадеными оберегами – был довольно успешным?..

На бледных щеках Дифа появился румянец, выдающий смущение, поэтому Каз решил подключиться к разговору. Али явно не умела чувствовать обстановку и не знала, когда следует остановиться и как наладить контакт.

– Мы пришли, чтобы заключить сделку, – сказал Каз.

– Попросить об одолжении, – поправила друга Али, ткнув того локтем.

Диф внимательно на них посмотрел, ожидая подробностей.

– Ты же помнишь, что должен мне, Диф? – спросила Али.

Вместо ответа парень глубоко вздохнул.

Диф был постарше, поэтому многие уличные ребята считали его лидером, вот только лидерство было не для него – мальчик не справлялся с возложенной на него ролью. Быть старшим на улице значило заботиться обо всех.

– Мы так давно ничего не ели… – жалобно сказал оборванный парнишка, глядя на Дифа из толпы таких же маленьких оборванцев. – Пожалуйста, Диф… Хотя бы немного хлеба…

Остальные дети грустно закивали.

Все это заставляло Дифа сжиматься от страха. Ему хотелось закричать: «Да какой я вам лидер, посмотрите на меня!» Диф с детства был тощим, и всегда казалось, что он сам вот-вот рухнет в обморок от голода. Впрочем, несколько раз такое и вправду случалось.

«Пожалуйста, Диф…» – тонкий отчаявшийся голосок так и звучал в голове. Диф ушел искать еду для маленьких беспризорников со своей улицы. Где и как ее искать, он, конечно, не знал. Но знал, насколько это опасно. Добыча еды для таких, как Диф, была настоящим испытанием, на кон которого ставилось собственное здоровье – а то и жизнь. По кварталам среди мальчишек ходили страшные истории о том, как однажды местные стражники отрубили воришке руку и бросили истекать кровью на мостовой.

Но воровство было единственным способом, которым Диф – как и любой ребенок улицы, еще слишком маленький, чтобы работать, – мог достать еды. Денег у него отродясь не было. А красть он боялся так, что покрывался гусиной кожей. Пока ему везло. Но он знал, что совсем скоро удача отвернется, и молился, чтобы среди беспризорников появился к то-то новый, кому больше подойдет роль лидера – и причитающаяся ему невыносимая ответственность.

Диф знал, что в тот день обычно привозили товар в мясную лавку. Он направился к ней и застыл за углом одного из соседских домов, наблюдая, как из повозки выгружали говяжьи ноги и еще какие-то рыхлые отрезы. Воровать Диф не собирался: он просто хотел дождаться, пока фермер уедет, а торговец – скроется в лавке. Тогда бы можно было пособирать по дороге упавшие куски мяса и потрохов. На бульон бы хватило. Только бы никто не заметил: ошметки предназначались псу хозяина. А бегал Диф так же, как делал все остальное, – не слишком хорошо.

Пытаясь задавить дурное предчувствие, растущее внутри, мальчик осторожно направился к двери, постоянно озираясь и прислушиваясь, не раздадутся ли внутри лавки приближающиеся шаги. Но никого, тишина. Диф присел на корточки и начал быстро подметать руками булыжники, пряча всю мелкую добычу – хрящи, жилы, сколотые кости, мясистые волокна – в карман. Он так тяжело дышал, что не услышал, как дверь лавки открылась.

– Проклятый вор! – закричал хозяин и бросился на Дифа с тесаком.

И тут же Дифа кто-то дернул за руку, сорвав с места и увлекая в побег. Мальчишка ничего не понял, он просто растворился в страхе и изо всех сил молотил тощими ногами по дороге, стараясь не отставать от той, кто словно клещами вцепился в его предплечье и на огромной скорости тащил за собой по грязным проулкам и задворкам.

Спасительница совершенно точно знала, куда бежать. Угрожающие смертью проклятья хозяина лавки очень быстро остались позади. Раньше, чем понял, что его жизни ничего не угрожает, мальчик почувствовал, как его легкие разрывает. Не узнавая собственного голоса, он прохрипел, надеясь, что девочка, несущаяся впереди, услышит:

– Пожалуйста… Остановись…

На удивление, она услышала – и так резко затормозила, что Диф налетел на нее.

– Что-то ты хилый совсем, – осуждающе сказала она, оборачиваясь, чтобы лучше рассмотреть того, кого спасла. И, кажется, была не очень довольна увиденным. Яркие лучи солнца заставляли мальчика постоянно щуриться, но девочка их будто совсем не замечала. Она огляделась, убеждаясь, что нет ни опасности, ни погони.

– Зачем такому слабачку как ты, воровать? Не боишься, что поймают?

Диф был оскорблен правдой, но, с другой стороны, девчонка задавала на удивление прозорливые вопросы.

– Я не совсем слабачок, – возразил мальчик, все-таки не смирившись с грубостью.