– Отлично! – перебил меня Арсений, радостно потирая руки. – И вы все вместе свалили из реанимации? Надолго?

– Санитарка оставалась. Минут на десять-пятнадцать, – уточнил я.

– За пятнадцать минут многое можно успеть! – многозначительно произнес Строганов, глаза его блестели. – А когда вы вернулись, кто из посторонних выходил из реанимации?

– Да никто не выходил! Ну, просто в реанимации нас ждали медсестра с гинекологии и доктор из приёмника, – не чувствуя подвоха, ответил я.

– И ты, конечно, хорошо знаешь этих сотрудников? – не скрывая сарказма, спросил Арсений.

Я пожал плечами.

– Медсестру я только мельком видел, с ней Анжела или Паша разговаривали. Они мне потом сказали, что она приходила за магнезией. У них на отделении кончилась, такое бывает иногда, – объяснил я.

– Ты ее, разумеется, не разглядел, – Арсений извлек из кармана мятую маску и надел на лицо.

– Не помню, – я покачал головой. – Да, она вроде в маске была…

– А доктора ты, конечно, хорошо знаешь, – с улыбочкой предположил он.

– Нет, не знаю, – ответил я с раздражением, поскольку сыщик оказывался прав. – Доктор сказал, что он новенький. Занес нам анализы, но оказалось, что они для кардиореанимации. Перепутал. И вообще, в больнице тысячи сотрудников, я что, должен их всех знать?

Строганов в ответ театрально продекламировал:

– Сейчас я маску надену, не удивляйся мой друг, когда будет маска страшна! – затем сорвал с себя маску и заговорил обычным голосом: – Так вот! Ставлю сотню, что твой новенький врач был в маске! И ты его не запомнил. В плане внешности.

– Ну и что? – хмуро ответил я, уже понимая, к чему он клонит.

– А то! – Строганов, не мигая, уставился на меня. – Вспоминай, не было ли в этом докторе чего-то странного? Ты же раскусил меня, что я, типа, не похож на врача, так напряги память вместе с интеллектом и в этом случае!

Я закрыл глаза и призадумался.

– Одет он был вполне обычно для доктора, – начал я вспоминать нашу короткую встречу. – Странно только, что он искал кардиореанимацию, хотя у нас на двери написано «нейрореанимация».

– Это раз, – важно кивнул Арсений.

– Потом, он зачем-то ждал нас, хотя мог просто оставить анализы на столе и уйти…

– Это два! – довольно отреагировал детектив.

– Маска у него была натянута по самые глаза, как у тебя, – продолжал я воскрешать в памяти подробности. – А доктора чаще всего опускают ее на подбородок, когда не заняты работой с больными.

– Это три! – воскликнул он, как обычно кричат «бинго!» – А если еще и цвет глаз вспомнишь… И возраст!

– Вряд ли, – покачал я головой. – Хотя, постой… – Я вдруг отчетливо вспомнил быстрый удивленный взгляд того доктора: брови приподнялись, глаза округлились… – Темные глаза у него были! Точно! И мне он показался довольно молодым.

– Да ты True detective, – усмехнулся Арсений. – Но это был доктор? Или просто переодетый в доктора чел, типа меня?

– Пожалуй, доктор, – подумав, ответил я.

– Но который не хотел, чтобы его могли опознать, и который делал свое темное дело под видом доктора из приемного отделения, – Строганов хлопнул в ладоши. – И, кстати, он вовсе не ждал вас. Он провел разведку, установил следящую аппаратуру и собирался свалить, когда вы пожаловали.

– Какую аппаратуру? – изумился я. – К тому же, он заходил в реанимацию около полуночи, а Яблочков умер значительно позже, в два.

– Где-то записывается, кто и когда дежурит в приемном отделении? – перебил он меня, не слыша ни моих вопросов, ни возражений.

– Разумеется, – кивнул я. – Есть график дежурств. Можно позвонить в приемник…

– Так звони уже давай! – закричал на меня этот несдержанный тип и забегал по ординаторской.

Оказалось, в тот день работали три доктора, которых я хорошо знал, причем двое из них дежурили и сегодня. Никаких новых врачей на том дежурстве не было… «Да и вообще, мы уже больше месяца ищем в приемник доктора, никто не хочет идти!» – сообщил мне по телефону коллега.

– Эврика! – Строганов потер руки и громко запел: – «Стиль, как яд Беладонна, с летальным исходом. Ты падкий на промо, Поставь трижды крест на себе, как Фанатки Мирона…»

Я пожал плечами. Умный, конечно, может позволить себе подурачиться, но…

– Ты почему еще не звонишь Анжеле и Паше? – строго спросил Арсений.

– Э-э… а зачем?

– Узнать про медсестру с гинекологии, разумеется! Если они ее тоже не знают, то позвонишь на гинекологию. Что ты сидишь?

– Они спят, – спокойно, то твердо возразил я. – Я могу позвонить им завтра утром.

От ругательства, которое готово было сорваться с уст Арсения, меня спас зазвонивший телефон. Меня срочно вызывали на отделение.

Строганов вызвался было идти со мной. Но я засомневался. Все-таки он такой непредсказуемый, лучше бы подождал меня здесь. Но медсестра мудро заметила, что если мне вдруг понадобится помощник, то юный коллега будет незаменим. А она лучше здесь останется и присмотрит за больными. Я вздохнул и согласился.

– Слушай, а зачем тебе все это надо? – рискнул я спросить у Строганова, пока мы шли на ЛОР-отделение. – Ты так зарабатываешь на жизнь? Или просто адреналина не хватает? Извини, конечно…

– Адреналин – это кайф! И деньги тоже, – он мечтательно заулыбался.

А я напрягся, ведь мы так и не обговорили стоимость его услуг! Но дальнейшие его слова так удивили меня, что про деньги я и забыл.

– Но самое классное, – Строганов аж остановился прямо посреди лестничного пролета, глаза его горели. – Это быть на вершине! Ощущать счастье, понимаешь? А у меня такое бывает, когда я побеждаю зло. Я становлюсь от этого добрее и счастливее! Добро должно побеждать зло, согласен? Вот у самурая нет цели, а только путь. А у меня есть путь и есть цель. Круто, правда? – и он счастливо запел: – «We passed upon the stair Нe spoke in was and when…» Это моя любимая песня у Дэвида Боуи! – донеслось до меня.

Я поймал себя на том, что стою с открытым ртом, пораженный этим самураем. Больше всего меня изумило то, что говорил он искренне, совершенно не рисуясь и не пытаясь произвести на меня впечатление.

Вернулись мы через полчаса. «Коллега», как я его называл во время консультации, был в восторге. Он только один раз заставил меня дрогнуть, когда на прощание дал совет дежурной медсестре:

– Если увидите светящихся людей в золотых плащах, сразу звоните нам. Это ангелы пришли за душой!

– Интерн… Молодой, сериалов насмотрелся, – виновато пояснил я изумленному медперсоналу. – Шутит неудачно…

– Я это у тебя в книге вычитал, – обиженно отозвался «интерн».

Когда мы вернулись в ординаторскую, Арсений буквально заставил меня позвонить на гинекологию. Пока я набирал номер и вел переговоры, Строганов сидел в кресле и в нетерпении тряс ногой – то одной, то другой. Увы, никто не вспомнил, что было две недели назад, заканчивалась ли магнезия и посылали кого-нибудь за ней в реанимацию. Не было и новеньких сотрудниц в последний месяц. Я извинился за ночной звонок и повесил трубку.

Тут Строганов стал выбивать какой-то бешенный ритм ладонями по подлокотникам. Чувствуя, что внутри меня нарастает раздражение, я встал и пошел к выходу из ординаторской.

– Ты куда? – тут же вскочил он.

– Пойду гляну пациентов, – не оборачиваясь, ответил я.

– Я с тобой! – безапелляционным тоном заявил Арсений.

Был час ночи. Медсестра ловкими движениями меняла капельницы, делала уколы, измеряла температуру. Я обошел больных. К счастью, «полет проходил в штатном режиме». Арсений вначале молча следовал за мной.

– А на какой кровати умер Яблочков? – вдруг негромко поинтересовался он.

– Вот на этой. – Мы как раз стояли у той самой «четвертой» кровати, на которой сейчас лежал алкоголик с черепно-мозговой травмой. Выглядел он жутковато: забинтованная голова, ссадины и гематомы по всему лицу, изо рта торчала трубка, ведущая к аппарату ИВЛ.