Из очень старого трупа.

Дедрю до сих пор не упал, потому что он уже был мертв.

Он был мертв все это время, оживленный вселившимся в него демоническим духом. Такому духу было бы все равно, что он требовал от тела больше, чем то было возможно. Такому духу было бы все равно, что это тело получало травмы. Такую беспечность легко принять за сверхъестественную силу. И легко спутать с тем же проклятием, которое придало графу ее адскую силу.

Они совершили ужасную ошибку.

***АХ, Я ЗНАЛ, ЧТО ЭТО БЫЛО СЛИШКОМ ХОРОШО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДЛИТЬСЯ ДОЛГО.***

Из горла Дедрю не вырывалось ни звука. Он не использовал ничего настолько прозаичного, как голос.

Каждый человек в толпе, включая брата Коуна, чувствовал, как демон кричит эти слова ему прямо в голову.

– О, Селанол, – сказал брат Коун, не заботясь о том, что кто-то может его услышать. – Он не Дедрю. Он совсем не Дедрю. – Брат Коун перегнулся через перила и схватил Дорну за плечо. – Дедрю не запятнан демонами. Его телом овладели. Ты слышишь меня? Он и есть демон.

Брат Коун не думал, что Дорна его слышит. Старуха стряхнула его руку и что-то пробормотала себе под нос, ее внимание было сосредоточено лишь на Джанель и демоне.

***Я ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛ. ЧТО ТЫ СКАЗАЛА, ТЫ МНЕ СДЕЛАЕШЬ, МАЛЫШКА?***

Дедрю ухмыльнулся. Он уронил щит и положил пальцы оставшейся руки себе в рот.

А затем резко дернул вниз. Кости и мышцы лопнули с тошнотворным хрустом.

Дедрю оторвал себе челюсть[50].

Люди кричали, падали в обморок, разбегались.

***МНЕ ЭТО БОЛЬШЕ НЕ ПОНАДОБИТСЯ.***

Воздух заполнили хлопающие звуки – это ремни, удерживающие его броню на месте, лопались под давлением его расширяющегося объема. Из трещин в плоти сочилась густая черная кровь. Отрубленная рука начала восстанавливаться, деформированная, похожая на опухоль, плоть у самого плеча была светлой, становясь постепенно темно-синей на кончиках пальцев, заканчивающихся острыми черными когтями.

– Касмодей, я полагаю? Неужели ты думал, что это меня напугает? Потому что следующее, что я собираюсь сделать, это оторвать тебе голову полностью и…

***ТЫ ЗНАЕШЬ МЕНЯ?***

– О, я знаю твое имя. Мы не встречались, но ты ведь знаешь, демоны такие сплетники!

Он облизал скулы длинным языком.

***Я БУДУ НАСЛАЖДАТЬСЯ ТВОЕЙ ДУШОЙ.***

– Ты такой льстец! – Граф рассмеялась и подняла щит. – Но если хочешь произвести на меня впечатление, тебе понадобится что-то большее, чем сладкие слова!

Взревев, он прыгнул на нее, и они покатились по земле. Воздух распорол ужасный рык.

Толпа запаниковала. Большая часть зрителей не знала, следует ли им бежать или, может, стоит пододвинуться поближе, чтобы получше рассмотреть происходящее. И никто не пришел на помощь графу.

Брат Коун задумался, что же он может предпринять, чем помочь.

Она назвала имя демона. Отец Зайхера когда-то требовал, чтобы брат Коун запомнил все их имена и качества – и сейчас их следовало вспомнить.

Касмодей. Демон среднего уровня, связанный с жестокостью и отчаянием тех, кто так голодал зимой, что обратился к каннибализму. Предпочитал использовать мужскую форму и любил жертвы, приносимые ему во время огненных подношений. К его слабостям относились талая вода от первого снега и чистая вода, благословленная святыми людьми.

Чистая вода…

На трибунах не было воды. Сливовое вино, зеленый чай или пиво с перечной мятой – все, что угодно, кроме чистой воды. Перегнувшись через перила, брат схватил украденную Дорной флягу и побежал к поилкам для лошадей возле ложи знати.

Позади себя брат Коун слышал крики. Люди бежали, пытаясь спастись от рычащего смеха демона. Коун вылил сидр на бегу.

Барон Тамин жестами подзывал стражников, которые, казалось, совсем оглохли. Старый страж наклонился вперед и шокированно заморгал, привлеченный творящимся на турнире. Сиделка стража, которую Джанель описала как похожую на йорку, оперлась на перила ложи. Ее руки лежали на резном дереве, ее внимание было приковано к Дедрю и графу Джанель. Стоило брату Коуну увидеть ее, он понял, почему граф Джанель ошиблась в ее расе.

Она не только не была родом из Джората, но даже не была родом из Куура. Она была из долтарцев, расы, живущей далеко на юге от границ империи, расы, представителей которой обычно видели в Кууре только в качестве рабов.

Потрясенный рев толпы заставил брата Коуна споткнуться, и он оглянулся – лишь для того, чтобы увидеть, как фамильный меч Джанель, перекувыркнувшись в воздухе, описал ленивую дугу и вонзился всего в нескольких футах от прикрытых клеток, расположенных около кольев для казни.

Граф была безоружна.

Дедрю-Касмодей ухмыльнулся и изготовился нанести последний удар.

Арасгон рванулся вперед, но Джанель крикнула огнекровке, чтобы тот держался подальше, а сама, увернувшись от замаха Дедрю, побежала к кольям.

Брат Коун заставил себя сосредоточиться на текущей задаче. В любой другой провинции воде, налитой в лошадиные ясли, не стоило доверять, но джоратцы возвели заботу о лошадях в ранг религии. Вода, которую пили скакуны, была чище, чем та, что пили люди.

Вытащив из-под мантии медный солнечный медальон, брат Коун зашептал над корытом с водой молитву, а после увидел, как рабыня-долтарка вытащила из-под корсажа гладкую каменную табличку, которую она, должно быть, прятала у себя на груди, а затем достала из корзины крошечную серо-голубую бутылочку, а из белоснежных волос длинную тонкую шпильку.

«Нет, – подумал брат Коун, – не шпильку. Заостренную на конце кисть для каллиграфии».

Вновь раздался рев. Брат Коун попытался его игнорировать, но сохранять сосредоточенность, когда за твоей спиной чувствуется сильный жар, очень трудно.

Коун моргнул. Жар? Закончив освящать воду, он оглянулся. Граф Джанель выдернула из земли один столб, собираясь использовать его как молот, демон же…

Касмодей был охвачен огнем.

Демоны всегда были большими поклонниками огня. Они разжигают пламя, когда это только возможно: купаются в сиянии, поглощают тепло. Питаются огнем.

Попытаться сжечь призванного волшебником демона – ужасная идея, но сейчас все было по-другому: демон вселился в труп. Касмодею нужен был труп Дедрю. Ему нужна была эта связь с физическим миром. Уничтожение тела вполне может разорвать связь демона с физическим миром и отправить его обратно в Ад.

Но что могло поджечь его?

Эту загадку стоило оставить на потом. Коун зачерпнул полную флягу теперь уже освященной воды и пустился бежать.

– А, вот ты где[51].

Брат Коун повернулся. Долтарка отвлеклась от драки ровно для того, чтобы вонзить острый конец своей каллиграфической кисти себе в ладонь, а затем смазала щетину кисти своей же кровью.

Она нарисовала у себя на лбу один-единственный символ. Тот же самый символ немедленно появился на лбу у каждого стражника.

Братом Коуном овладело ужасное предчувствие.

И пусть он относился к колдовству не так, как джоратцы, но он вполне мог определить, что перед ним произносится заклятье, когда видел это.

– Что ты творишь?! – закричал брат Коун. – Остановите ее! Остановите ее! Барон! Вы должны остановить ее!

Белокожая женщина посмотрела на него и улыбнулась.

И даже зима не была столь холодна, как ее улыбка.

В следующий миг она толкнула бутылочку. Та перевалилась через край перил и, издав тихий звон, не заметный в суматохе, бушевавшей на турнирной площадке, вдребезги разбилась о землю.

Из разбитой бутылки повалил густой синий дым, который вился вокруг лица долтарки, не касаясь его. Старому стражу, однако, повезло меньше. Дым хлынул ему в ноздри, попал в рот, и страж, хрипло закашлявшись, оттолкнул от себя щенка дола, который заскулил и защелкал зубами, ловя завитки дыма.

Долтарка подняла щенка, нарисовала у него на лбу ту же отметину и повернулась, чтобы уйти[52].