Первый охранник прищурился, а затем захохотал.

– Что это за чушь? Эти люди не больны, – отмахнулся он.

Брат Коун указал пальцем на Данго.

У великана были связаны руки за спиной, и в ответ на жест брата Коуна он лишь нахмурился. Но, по крайней мере, разбойники не спорили с братом Коуном, хотя он этого опасался.

Из ноздри Данго капала свежая кровь. Данго не нужно было изображать панику – он и правда запаниковал. Брату Коуну оставалось лишь надеяться, что великан достаточно умен, чтобы не сойти с ума от страха.

Данго сморщил нос, словно силясь чихнуть:

– Опять начинается, жрец.

– Да, – согласился брат Коун, – но, по крайней мере, мы нашли тебя до того, как ты истек кровавыми слезами.

Охранники отступили назад.

Брат Коун замахал руками:

– О, не волнуйтесь! Пока вы не прикасаетесь кожа к коже, никакой опасности нет.

Солдат обнажил меч.

– Что, ко всем демонам, ты делаешь?! – рявкнул офицер.

– Но они больны…

– Заткнись и тащи их вниз. Хочешь, надень эти проклятые перчатки. Ты и сам знаешь, капитан хочет, чтобы они были живы. Мертвые они нам ни к чему! – Офицер снова повернулся к брату Коуну: – Они ведь не умрут от этого?

– О нет. Это поддается лечению. – Он потянулся за сумкой. – Мне нужно сделать для них отвар. И через несколько дней все станет ясно.

– Если они способны дожить до завтра, то нам не нужно ждать несколько дней. – Охранник махнул своим людям, жестом приказывая им отвести разбойников вниз по ступеням. Брат Коун предположил, что их вели в подземелье замка. Охранники, еще недавно бросавшие на заключенных голодные взгляды, теперь выглядели гораздо менее заинтересованными. Но, если говорить точнее, большинство солдат ушли сразу.

Теперь, когда брат Коун последовал за пленниками и солдатами в тюрьму, никто не поднял шума. Честно говоря, это помещение больше походило на винный погреб – прохладный, темный, такой, в котором можно безопасно хранить лучшие бутылки местного правителя. Но сейчас все вина были убраны, хотя, судя по нескольким коробкам, сложенным рядами, это место все еще использовалось для хранения. Подвал явно не предназначался для жилища. Невозможно было представить, что здесь вообще будут держать заключенных.

Брат Коун не был уверен, хороший ли это знак или ужасный.

Солдаты разделили пленников, заменив им веревки на цепи, прикрепленные к железным перекладинам, вделанным в стены.

Для всех нужд здесь было ведро и колодец.

Стражники быстро вспомнили, что они добровольно вызвались разыскивать Кэлазана, а брат Коун вытащил ведро с водой и занялся травами – а это уже само по себе могло показаться серьезным человеку, не имеющему медицинской подготовки[27].

Последний охранник нашел себе стул и устроился у запертой снаружи двери. Остальные ждали его в коридоре.

Брат Коун останавливался у каждого заключенного, предлагая ему воду.

Данго прошептал:

– Как ты это?.. – Он выразительно шмыгнул носом.

Брат Коун вытер кровь с лица мужчины:

– Коммерческая тайна. Не стоит здесь об этом говорить.

Данго кивнул:

– Спасибо. Кое-кто мог здесь что-нибудь устроить, и в итоге и закончить тем, что ей разорвут глотку. Так что ты можешь мне рассказать.

Брат Коун помолчал. Он подозревал, что Данго совсем не преувеличивает: у джоратских женщин была весьма определенная репутация. Коун ответил:

– Граф этого не потерпит. Мы вернемся за тобой.

Брат Коун ходил по комнате, раздавая заключенным питье и притворяясь, что лечит их от болезни, которой у них не было. Кей Хара казалась настолько искренне напуганной, что Коун подумал, что она либо принимала историю за чистую монету, либо провела значительное время в театре. Джем Накиджан даже не взглянул на него. Видан попросил жреца заняться Ган и разозлился, когда Коун настоял на том, что он должен осмотреть каждого. Дубина ничего не сказал, но, когда брат Коун дал ему воды, его взгляд смягчился и стал менее убийственным. Охранники обыскали преступника, но Коун подозревал, что этого было явно недостаточно. Возможно, ему это и почудилось, но Дубина показался ему человеком, у которого всегда есть ножи.

Дольше всего он задержался рядом с Нинавис – из-за ее травмы. То, что она упала с Арасгона и потеряла сознание, дало ему шанс вправить ее перелом. Жрец хотел бы сделать больше, но чувствовал, что, пока он занимается ею, оставшийся охранник смотрит на него. Брату Коуну очень не хотелось рисковать: увидев магию, стражник мог ее распознать. Все ведь знали, что у Нинавис сломана нога. И если бы она выздоровела к утру, Коун сделал бы ей очень плохое одол-жение.

Позаботившись обо всех, он ушел, чтобы обсудить дальнейшую тактику действий с графом.

Провинция Джорат, Куурская империя.

Через два дня после начала правления Гадрита Де Лора

– Кровавая болезнь Фалезини? Она действительно существует? – Джанель посмотрела на брата Коуна.

Завсегдатаи таверны позади нее занялись сложной игрой, принявшись бросать кости на расположенную наклонно глиняную доску. Кто-то уже делал ставки.

Жрец кашлянул в ладонь:

– О да, более чем. Это геморрагическая лихорадка, вызываемая высохшей мочой пустынной мыши. Это одна из причин, по которой в Хорвеше так популярны кошки. – И добавил: – В Джорате никто никогда ею не болел. Не тот климат.

– Очень умно, – сказал Кирин. – Но я не удивлен, учитывая…

Его собеседники замолчали.

– Учитывая что? – спросил брат Коун.

Кирин указал на мантию брата Коуна:

– Ты жрец Мистерий. Я знал одного их приверженца. Вы все такие хитрые.

– Прошу прощения, – сказал брат Коун. – Я не «хитрый». Я предан делу, чтобы помочь другим постичь физическую и духовную гармонию.

– Возможно, он немного хитроват, – ухмыльнувшись, сказала Джанель.

Кирин продолжил:

– Разве ваш орден не признан вне закона?

Брат Коун откашлялся:

– Это всего лишь политика[28]. Теперь все улажено. И в Эамитоне наша вера всегда принималась. – Внезапно он просиял: – Вы знаете кого-то, кто следует Пути? Это замечательно! Нас не так уж много.

– Знаю. Он скупал мои трофеи.

– Простите, что? – Глаза брата Коуна расширились.

Джанель бросила на Кирина любопытный взгляд и усмехнулась:

– Ты вырос не во дворце, не так ли? – заметила она.

– А ты – да, – согласился он. – Несомненно.

– Это был не дворец, – сказала Джанель. – Это был замок.

– Прости. Это ведь совершенно другое дело. Тем не менее я заметил, что ты больше не используешь благородный титул, – сказал Кирин. – Почему? И почему ты называешь себя графом, а не графиней?

– Разве графиня – это не куурский титул жены правителя-мужчины? – пожала плечами Джанель. – Если так, я не отвечаю требованиям.

– Он также используется для женщины-правителя, – сообщил Кирин.

– Как странно. Нам все равно, кто наши правители – мужчина или женщина. Мы просто всегда настаиваем, что это жеребец.

Позади нее крупный мужчина с серой кожей, словно обрызганной чем-то черным, одержал некую победу в игре, связанную с бросанием костей. Радостно закричав, он прошелся по комнате, подняв кулаки в воздух. О его победе возвестили приветствия, овации и чей-то свист, а затем шум снова утих.

– Вы знаете, что родной язык джоратцев, каро, вообще не признает пол? – сказал брат Коун. – Только положение в обществе, отражающее власть или подчинение. А на практике я обнаружил, что используются по крайней мере три разных гендера. Ну, точнее, два и один общий термин, но все же…

Кирин широко распахнул глаза, и Джанель отставила свою миску в сторону.

– Лучше сменим тему, иначе это превратится в лекцию о социальных структурах джоратцев. А мы обсуждали это раньше.

– Э-э… верно, – сказал Кирин. – Может, это и к лучшему.