– Вы должны убить его, – сказала Нинавис. – Вы должны убить его. Лучшей возможности не представится. Вы единственная, кто может пройти мимо его солдат и убить барона.

Граф Джанель шокированно уставилась на женщину:

– Неужели ты не слышала ни слова из того, что я сказала? Тамина обманывают. Мы должны объяснить ему!

– И это все исправит? Вернет уничтоженные деревни? Или поможет мужчинам, женщинам и детям, отправленным на костер? – Нинавис приподнялась со своего места. – Не смей говорить мне, что его легковерие оправдывает его поступки.

Лицо графа побледнело от гнева. Дорна вскочила. Брат Коун тоже встал, хотя не знал, что он может сделать.

– Есть способы…

Нинавис выпятила нижнюю челюсть:

– Ты собираешься поведать мне об Осуждении? Клянусь, если… – Ее голос затих, стоило ей посмотреть в лицо графа Толамер.

Глаза Джанель вспыхнули нестерпимым пламенем. Даже нечеловеческим.

– Позволь мне, – сказала граф, – объяснить, что из себя представляет политика здесь, в Джорате.

Она шагнула вперед, и Нинавис была вынуждена отступить. Вот только Нинавис уже стояла у края кровати, поэтому она попросту села.

– Если я войду туда и убью барона, – сообщила Джанель, – у которого нет детей и который не избрал себе наследника, его титул и земли достанутся не мне, а самому сильному жеребцу его двора. Как ты думаешь, кто это может быть? Дедрю. Дедрю будет за главного. Ты не видела его на турнире. Он силен так же, как и я, если не сильнее. Он убьет нас всех, и ничего не изменится. В Джорате ты не можешь убивать любого, кто стоит на твоем пути к власти[44]. Но может быть, только может быть, у меня есть идея, как с этим справиться.

Граф подошла к сундуку, откинула крышку и начала рыться внутри.

Долгая, неловкая тишина окутала всех, находившихся в комнате.

– Что ты собираешься делать?! – спросила Нинавис.

Граф Толамер повернула голову:

– Действовать решительно.

– Я не это имела в виду!

– Я знаю. Мне просто все равно.

Нинавис вздохнула:

– Послушай…

– Ты собираешься мне помогать или так и будешь, как маленькая птичка, разбивать клювом все, что я делаю? – Джанель бросила ей в руки одежду и уставилась на женщину: – Я могу помочь тебе и твоим людям снаружи. Но не в том случае, если ты думаешь, что я враг, цель которого – дать тебе то, против чего можно восстать.

Тишина была ей ответом.

Дорна и брат Коун смотрели на двух женщин, не осмеливаясь дышать, и лишь ждали, кто двинется первым.

– Возможно, мы были чуть-чуть оторваны от реальности, – сказала Нинавис.

Брат Коун выдохнул. Джанель склонила голову в знак того, что она услышала ее, но больше ничего не сказала, лишь вновь принялась выкидывать одежду на пол.

– Они мои люди, – продолжила Нинавис. – И они вот-вот будут принесены в жертву демонам.

– Может быть… – Брат Коун откашлялся: – Не могли бы мы отправить сообщение сеньору Тамина? Предупредить, что барон – негодяй? Кстати, кто здесь граф?

– Изиния, – сказала Дорна. – Но как именно ты собираешься это сделать, молодой человек? Непохоже, что у нас есть Хранитель Врат, если только у тебя нет каких-то талантов, о которых нам неизвестно.

Брат Коун слабо улыбнулся, что Дорна восприняла как отрицание.

У него вообще не было способностей к магии телепортации, для которой использовался Привратный Камень или что-то иное. Его это никогда особо не беспокоило. Хотя Привратные Камни соединяли каждый уголок империи, у Коуна не было реального интереса быть прославленным оператором платных врат.

Тем не менее у брата Коуна действительно была законная лицензия Дома Де Мон на использование магии. И он даже платил членские взносы. К сожалению, в Джорате всех, кто не был жрецом Восьми или официальным Хранителем Врат, считали колдуньями и колдунами. Брат Коун не был уверен, что местные жители дадут ему достаточно времени, чтобы предъявить документы, прежде чем они потянутся за факелами и вилами.

– Что ж, тогда, – продолжила кобыла Дорна, – так как Барсина – знамя, здесь есть Привратный Камень. Но я слышала от местных, что барон слишком скуп, чтобы платить за своего Хранителя Врат. Для этого у него есть люди из Дома Де Арамарин, которые выполняют только самые простые функции. Врата открыты за день до турнира. Врата будут открыты на следующий день после. А если кто-то хочет больше, он должен заплатить сам. И заранее договориться об этом.

– Нам это не поможет! – рявкнула Нинавис.

– Разумеется, нет, – согласилась Дорна. – Совсем не поможет. Вот почему я по-прежнему сторонница побега. – Она пошевелила двумя пальцами, показывая, как именно надо бежать. – Мне действительно жаль твоих людей, Нинавис. Они все выглядят хорошими людьми. Но я до сих пор не услышала плана, который позволил бы нам подобраться достаточно близко, чтобы освободить их. На нас направят столько арбалетов, что по одному болту нам точно достанется. А если этот капитан Дедрю такой же сильный, как ты, жеребенок, но вдвое больше тебя? Я не думаю, что в честном бою твои шансы так уж велики. Кроме того, давайте не будем забывать, что у нашего друга Тамина есть немного колдовской магии под рукой. Не стоит ставить весь металл на то, что этот отсутствующий учитель был единственным, кто умеет произносить заклинания. – Дорна прищурилась и, склонив голову набок, смерила графа взглядом: – Так как же ты собираешься с этим справиться? – Она вскинула руку: – Только не говори, что будешь пробиваться с боем наружу. Слышишь меня, юный жеребец? Не смей этого делать.

– Вовсе нет, – сказала граф, вытаскивая груду кольчуг из сундука. – Я планирую пробиваться с боем внутрь.

Кольчужный хауберк цвета темного индиго отливал цветами побежалости, словно его породили ночь и радуга, под иссиня-черной металлической поверхностью плясало пламя. Это были не латунь, не железо и не сталь, а шаната – металл, ради которого Куурская империя завоевала Кирпис и изгнала ванэ. Стоимость его была очень велика, и шаната был почти незаконен для гражданских лиц, если они вдруг могли бы позволить себе приобрести его.

Для джоратских аристократов, формально относившихся к куурским военным, было исключение.

– «Внутрь»? – спросила Дорна. – Что ты имеешь в виду, говоря «внутрь»?

Граф улыбнулась, поднимая с земли еще одежду: бордовый гамбезон, настолько темный, что он казался черным, и поношенный плащ, знававший лучшие дни: его истинный цвет разобрать было невозможно.

– Лучшего времени и быть не может. Барон молод и неопытен.

Нинавис фыркнула:

– А тебе сколько? Семнадцать?

Граф фыркнула:

– Не смеши меня.

Брат Коун, искоса глянув на Джанель, прочистил горло.

Граф выглядела смущенной.

– Я имею в виду, я достигла совершеннолетия три месяца назад, как раз перед тем, как мы уехали из Толамера.

Глаза Нинавис расширились.

– Ой. А, понятно. Ты права. О чем я только думала! Тебе шестнадцать! Конечно, это совсем другое дело. – Она пристально посмотрела на Дорну и брата Коуна, как бы провоцируя их поправить ее.

– Молода годами, – сказала Джанель, – но не страданиями.

Нинавис встретилась с ней взглядом. То, что она там увидела, заставило ее сглотнуть и отвести взгляд.

– И какое это имеет отношение к тому, что ты запланировала, жеребенок? – Дорна начала терять терпение.

Граф Джанель, казалось, не обращала никакого внимания на плохое настроение своей няни. Казалось, она была рада, что тема разговора поменялась. Все-таки по любым меркам она была слишком юна.

– Наша цель не Тамин, а Дедрю. И, в отличие от барона, Дедрю доступен: он сражается на турнире. Хотя после того, что я видела, будет странно, если он продолжит. Его противники сдадутся, и он станет победителем без боя. Поскольку никто не хочет разделить судьбу сэра Ксиа, он победит – но не стоит заблуждаться. Для того чтобы барон мог законно убить людей Нины, Дедрю должен победить. Иначе пленники не принадлежат барону.