Кроме того, к середине XIX века баллада Жуковского уже регулярно включалась в рукописные песенники, что несомненно расширяло диапазон известности имени ее героини, тогда как лёвшинские повести к этому времени выходят из употребления, и его «Приключения собственные Булата» с их эпизодической Светаной оказываются на периферии народной культуры.

В начале ХХ века название «Светлана» начинает присваиваться печатным сборникам песен. В Москве Торговым домом Е. Коновалова и Ко в 1908 году был выпущен «новейший сборник песен» «Светлана». По меньшей мере трижды (в 1911, 1914 и 1915 годах) переиздавался «сборник новейших песен» «Светлана» в издательстве И. Д. Сытина [см.: 288]. Все эти книжки открываются первыми двумя строфами баллады Жуковского («Раз в крещенский вечерок…» и далее), ставшими народной песней, как отмечалось выше, уже в середине XIX века. После строф из «Светланы», которые воспринимаются как вполне самостоятельное произведение, следуют городские романсы, стихотворения русских поэтов, вошедшие в песенный репертуар, песни патриотического содержания и т. д. Характерно, что песни святочного календарного цикла и прочие народные песни в этих книгах полностью отсутствуют. Тема девичьих гаданий появляется лишь в открывающем сборники отрывке из «Светланы», а также на обложках. Например, на обложке сытинского сборника изображена сцена, которая может быть рассмотрена как иллюстрация к строфам баллады Жуковского: девушка в русском национальном костюме готовится к гаданию на блюде, а ее мамка или нянюшка, по всей видимости руководящая гаданием, дает ей последние указания.

Выбор названия для сборников песен, конечно, не случаен, но весьма показателен для начала ХХ века с его интересом к русской старине и фольклору. Показательно и что отрывок из «Светланы» дается без подписи имени автора (свидетельство восприятия стихов Жуковского как народной песни), хотя в ряде других случаев авторы текстов указаны: «Русалка» Лермонтова, «Дайте крылья мне» Кольцова, «Доля» А. Урбановского, «Ее он безмолвно, но страстно любил…» М. Михайлова и др. [см.: 287]. На мой взгляд, это объясняется полной освоенностью текста «Светланы» массовой культурой, что и предопределило вхождение в жизнь имени героини.

Появившаяся на рубеже XIX и XX столетий мода на различного рода ономастическую славянскую и псевдодревнерусскую экзотику привела к тому, что литераторы и актеры той поры стали охотно пользоваться производным от имени Светлана псевдонимом Светланов. Этим псевдонимом иногда подписывался А. Х. Мозер, автор комедий «Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан», «Охота за пациентами» и др. [см.: 190, III, 99]. Псевдоним М. Светланов использовал писатель и журналист М. И. Орешников, сотрудничавший как во «взрослых» («Беседа», «Свет», «Верность»), так и в детских («Светлый мир», «Зеркало», «Светлячок») изданиях [см.: 190, IV, 364]36. Фамилию Светланов наследовал от родителей-артистов известный дирижер Евгений Светланов (1928 г. рожд.). Оба они работали в Большом театре (отец был солистом оперы, мать – артисткой миманса) [см.: 162]. В актерский состав Московского театра оперетты одно время входила артистка З. Л. Светланова, впоследствии перешедшая в труппу Государственной музыкальной комедии в Ленинграде [см.: 94, 214].

Таким образом, фамилия Светланов, произошедшая от псевдонима, который, в свою очередь, возник из поэтического имени, получила достаточно широкое распространение37. На искусственность этой фамилии указывает суффикс -ов. Как известно, русские фамилии с этим суффиксом обычно образуются от названия лиц мужского рода, заканчивающихся на согласный звук: от Ивана, Петра и Сидора – Иванов, Петров, Сидоров. Фамилии, производные от женского имени (или же от мужского имени, оканчивающегося на -а, -я), образуются с помощью суффикса -ин (Ильин, Фомин, Кузьмин – от Ильи, Фомы и Кузьмы) или – гораздо реже – Татьянин (от Татьяны). Поэтому, казалось бы, правильнее всем Светлановым называться Светланиными38. Соответственно Светланинскими, а не Светлановскими следовало бы называться и прилегающим к петербургскому заводу «Светлана» площади и проспекту, а также находящемуся рядом с ними рынку. Однако в 1957 году, когда им были присвоены эти наименования, форма Светланов уже прочно утвердилась в русской ономастике.

Область распространения имени Светлана в искусстве и диапазон денотатов, объектов и явлений, которым его присваивают, с середины XIX века существенно расширяется. В 1850‐х годах воды Атлантики уже бороздит винтовое судно – паровой фрегат Балтийского флота «Светлана» [см.: 88; 57, 114–115], командиром которого в 1860‐е годы был крупный государственный и военный деятель Н. М. Чихачев [см.: 197, 191]. В 1871 году именно на этом фрегате в должности старшего офицера отправился в кругосветное путешествие великий князь Алексей Александрович. Дойдя до Американского континента и обогнув мыс Доброй Надежды, в мае 1873 года фрегат «Светлана» бросил якорь во владивостокской бухте Золотой Рог. В память о столь знаменательном событии – пребывании во Владивостоке члена императорской фамилии – самая большая улица города, называвшаяся до этого Американской и впоследствии превратившаяся в главную его магистраль, была переименована в Светланскую, в просторечии – Светланку [см.: 64, 39; 63; 113, 5]39.

В середине XIX века, помимо «Светланы», на воду были спущены и другие винтовые фрегаты с историческими и фольклорными именами: «Олег», «Пересвет», «Ослябя», «Аскольд», «Илья Муромец», «Александр Невский» и пр. Ономастика морских судов с поразительной точностью отражает модные культурные веяния: винтовые фрегаты по установившейся традиции получали названия в честь героев русской истории и фольклорных персонажей. «Светлана» органично вписалась в этот ряд.

В 1896 году был построен и спущен на воду заложенный для России на Гаврской верфи (Франция) бронепалубный крейсер 1‐го ранга «Светлана», один из «участников» Русско-японской войны. Подобно крейсеру «Варяг», атакованный неприятелем, он был затоплен 28 мая 1905 года во время Цусимского сражения [см.: 322, 81–83; 203, 76]40. Вышедшая в 1957 году книга Г. Крылова «Подвиг „Светланы“», представляющая собой исторический (но сильно беллетризованный) очерк о гибели крейсера, содержит эпизод, повествующий о смертельно раненном в Цусимском бою матросе Яруте, который просит своего сослуживца написать письмо его невесте Светлане, якобы живущей в Белоруссии [см.: 161, 58]. Наличие у матроса Яруты невесты-белоруски по имени Светлана, как мы увидим в дальнейшем, маловероятно, хотя и весьма показательно для восприятия этого имени в 1950‐е годы, когда писалась книга «Подвиг „Светланы“». В 1913 году в честь затонувшего крейсера «Светлана» в Ревеле был заложен новый крейсер с тем же названием и с теми же параметрами; из‐за начавшейся войны его строительство не было завершено.

В 1874 году сосланный на Кавказ революционер инженер А. П. Фронштейн в одном из самых красивых мест Сочи, в светлом здании, увитом синими глициниями, открыл пансион, который назвал по имени героини баллады Жуковского. В первые годы функционирования пансиона плата за жительство в нем бралась только с имущих. Здесь неоднократно находили приют революционеры. Пансион «Светлана» стал в Сочи первым заведением, начавшим принимать отдыхающих. Именно в него «поселил» главную героиню своей первой повести «Оттенки» Соню Пиратову классик эстонской литературы Антон Таммсааре, в 1912–1913 годах лечившийся в Сочи от туберкулеза. О жизни в нем Вячеслава Иванова с семьей в 1916 году вспоминает в своих мемуарах его дочь Лидия: