Кейси замечает ее.

— Что такое?

— Ничего, — отвечаю я, пожимая плечами, держа одну руку на руле, а вторую — на бедре Кейси, поскольку она сидит рядом со мной по центру нераздельного сиденья.

— Ты что правда ни с кем не был после того, как расстался с женой? — спрашивает она. Мы обсуждали это вчера вечером, и хотя я и не говорил прямо, что ни с кем не спал после Тары, но имел это в виду.

— Ты же живешь в моем доме и видишь, как это непросто, — напоминаю я. — У меня работа, ранчо, девочки — свободного времени остается не так много.

— Ну, ты хотя бы на свидания ходил?

— У меня была парочка, но ничего особенного.

— Как долго вы с женой были вместе?

Ненавижу говорить о наших отношениях с Тарой. Я вообще не люблю говорить о ней, но обсуждать их с Кейси мне непросто. Боюсь, что она придет к выводу, что меня тяжело любить.

— Поверь мне, это не такая уж и интересная история.

Она пожимает плечами, не сводя глаз с лобового стекла и падающего на него снега.

— Я все равно хотела бы ее услышать.

— Мы знали друг друга всю жизнь. Как только у Тары появились сиськи, я захотел познакомиться с ней поближе.

Кейси начинает смеяться.

— Типичный парень.

Отвечаю с ноткой юмора:

— Так уж сложилось.

— Значит, она забеременела Кэмдин, когда вы еще учились в старшей школе?

Киваю, сворачивая на дорогу, ведущую к ранчо.

— Ты сожалеешь?

— О ней или о девочках?

— О том, что стал отцом в столь юном возрасте?

— Думаю, было такое чувство, когда она бросила нас, но потом я понял, какой подарок она мне преподнесла. Я был молодым, глупым, эгоистичным… Дети изменили меня. Так что я ни о чем не жалею.

— А о Таре?

— Не могу сказать, что жалею о наших отношениях. Не в том смысле, что я все еще люблю ее, или еще какая-нибудь ерунда в этом роде. — Наклоняюсь вперед и переключаю печку, чтобы поток теплого воздуха не дул мне в лицо. — Но она преподала мне ценный урок любви, это факт. — Я уверен, что у меня обиженный тон голоса, и вы знаете, я все еще так себя чувствую. Не могу скрыть это, как бы ни старался.

— И что это был за урок?

— Она помогла мне понять, что можно любить кого-то и не являться для него подходящим человеком.

Кейси поворачивает голову и изумленно смотрит на меня.

Ловлю ее взгляд.

— Что?

— Да… это правда.

Прижимаю ее к себе и приникаю губами к ее голове.

— От чего ты бежишь? — шепчу я, чувствуя, что отъезд Кейси из Калифорнии на самом деле связан с необходимостью сменить обстановку.

— От всего. — Ее тело напрягается, и она вздыхает, бездумно рисуя пальцами круги на бедре. — Всю свою жизнь я чувствовала себя второстепенным персонажем. Я была той, кто никогда не заслуживал любви от своих родителей, возлюбленных, да кого угодно. У меня даже никогда не было лучшей подруги. Моя мама воспитывала меня так, будто я недостаточно хороша. Никогда не была достаточно красивой. Достаточно худой. И все это привело к тому, что я подружилась с некоторыми людьми в надежде, что буду немного ближе к тем стандартам, которые она одобряет.

Я ненавижу ее мать.

— Как думаешь, ты когда-нибудь вернешься в Калифорнию?

Кейси устремляет свой взгляд на ранчо, которое появляется в поле зрения справа от нас.

— Нет, я не думаю, что вернусь. В Техасе есть что-то особенное, что запало мне в душу. Это похоже на чувство, когда ты жаждешь чего-то, но никто и ничто не может дать тебе то, что ты хочешь. — Я останавливаю грузовик возле ранчо и щелкаю на кнопку, чтобы открыть ворота. Наши взгляды встречаются. — А затем случайно находишь именно то, что искал. И ты боишься потерять этого человека, потому что каждое прикосновение… — она делает паузу и проводит указательным пальцем по моей челюсти, — …приводит к еще большей жажде, чем предыдущее, потому что он так же желает большего, как и ты.

Целую Кейси, не в силах удержаться от прикосновений. Именно в этот момент осознаю, что мне п*здец. Действовать медленно не вариант. Безумство — единственная возможная реакция. С Тарой все было не так. Откровенно говоря, я чувствовал завершение наших отношений еще до того, как она произнесла слова «Я больше тебя не люблю». Я знал, что это конец. Конец, который истощает, ранит и разрушает.

И вот я здесь, в начале чего-то, чего не понимаю, прекрасно осознавая, что все может закончиться точно так же. Но я не верю, что это произойдет, потому что ради девушки, которая сидит рядом со мной, я бы достал звезду с неба, если бы это значило, что она всегда будет сиять от счастья, как сейчас.

***

Вернувшись домой, я вижу, что девочки еще не спят, и это меня огорчает. У меня было твердое намерение запереть Кейси в своей комнате и хорошенько исследовать ее пирсинг на клиторе.

— Я думал, вы останетесь в отеле, — говорит Морган, улыбаясь нам. Когда мы ничего не отвечаем, он подмигивает бровями. — Приятно провели время?

— Заткнись. Кейси остается у нас. — Отталкиваю брата и тянусь за пивом в холодильнике. — Почему девочки еще не спят?

— Я их купал. И это был полный отстой. — Он показывает свою промокшую рубашку. – Они вели себя будто в аквапарке.

— Вот поэтому на полу есть слив, — напоминаю я ему, пробегая рукой по волосам. Когда мы строили этот дом, брат думал, что я сошел с ума, установив слив в детской ванной комнате. На самом деле это было лучшим решением во время строительства, которое я когда-либо принимал.

— Мэм, — шепчет Морган, просто чтобы подразнить Кейси, когда она проходит мимо него на кухню. — Вы хорошо провели время?

— Прекращай уже называть меня мэм. — Кейси улыбается ему и берет виски, которое пила последние пару дней. Должен признаться, что считаю невероятно сексуальным, что она предпочитает виски всему остальному алкоголю. — У нас была потрясающая поездка по снегу.

— Не сомневаюсь. — Морган выхватывает бутылку виски из ее рук и делает глоток. — Ехали в объезд?

Кейси пытается сдержать самодовольную улыбку.

— Мы остановились, чтобы я показала Бэррону свои украшения.

Морган опускает свой взгляд с лица Кейси на декольте.

— Но на тебе их нет.

Она подмигивает ему, и теперь я борюсь со смехом.

— Тебе просто их не видно, — отвечает она, забирая бутылку назад.

Брат смотрит на меня, приподняв брови, но я ничего не говорю.

— Папочка! — вскрикивает Кэмдин, выходя из-за угла с мокрыми волосами и расческой в руке, одетая в пижаму. — Вы вернулись! — говорит дочка, обнимая Кейси, и я слышу нотку волнения в ее мягком голосе.

Мое сердце сжимается в груди, когда вижу, что она привязана к Кейси так же сильно, как и я.

Кэмдин взбирается на стул рядом с Морганом и протягивает мне расческу.

— Я больше не хочу ходить в сад. Хочу быть гангстером.

Стреляю в брата свирепым взглядом, прекрасно зная, что здесь происходит. Расчесываю дочку и целую ее в макушку.

— Ты хочешь петь ганста-рэп… или быть в бегах с парнем по имени Клайд и автоматом Томпсона в руках (прим. пер.: главный герой подразумевает пару бандитов Бонни и Клайд, действовавших во времена Великой депрессии)?

Кэмдин моргает. Дважды.

— Можно мне автомат Томпсона?

— Нет.

— Но я все равно хочу быть гангстером, — хныкает она.

Если вам интересно, откуда она это взяла, держу пари, Морган разрешил им посмотреть фильм «Лицо со шрамом». Две недели назад они смотрели «Славные парни», а до этого «Казино». Мы явно не являемся примером для подражания, как нужно воспитывать девочек.

Глажу Кэмдин по голове.

— Золотце, разве не все мы этого хотим?

Уложив девочек спать, возвращаюсь на кухню, а Морган все еще пьет с Кейси, и они смеются. Мне не нравится, что она смеется вместе с ним. Знаю, что ревную, но я хочу, чтобы каждая улыбка, каждый стон, каждое горячее движение, которое она показывает, было предназначено мне. Цепенею, когда понимаю, что это значит.