Калифорния на самом деле совсем не такая, как все себе представляют. Если не брать во внимание звезды и пляжи, то там засуха, лесные пожары и землетрясения. Не говоря уже о том, что каждый, кого вы знаете, пытается стать актером или, по крайней мере, вступить в брак с кем-то богатым без брачного договора. И что они делают, чтобы достичь этого?

Теряют настоящих себя, изменяя внешность, в чем, по их мнению, они нуждаются, чтобы быть теми, кем они не являются. Вы слышали поговорку «Играй роль, пока роль не станет тобой»? Это должно быть девизом Беверли-Хиллз. Я не шучу. И, вероятно, так и есть. Или это девиз Нэшвилла?

Когда я окончила среднюю школу, половина старшеклассников сделали пластику носа и бразильскую подтяжку ягодиц до того, как им исполнилось восемнадцать, и, конечно же, увеличили сиськи. Почти все, кого я знаю.

Только не я. Я предпочитаю свой натуральный размер груди почти B. Тут нечего стыдиться, и, алё, у меня нет боли в плечах из-за того, что я пытаюсь носить их с собой.

Та девушка, которая едет по шоссе и громко поет песни группы Nirvana, устала от фальшивых людей, которые любят меня только за то, что я могу сделать для них. А также от того, что девушек заставляют чувствовать, будто красота определяется внешностью.

Я представляю собой намного больше, чем просто симпатичное личико.

Хотите потерять себя? Переезжайте в Калифорнию, и вы увидите, как ваша жизнь и мечты утекают сквозь пальцы, пока вы плачете каждый раз, когда вам говорят, что вы недостаточно хороши.

Я мечтаю о юге. Не просто о юге, а о тишине звездной ночи у костра или о том, как колышется на ветру пшеничное поле. Мечтаю свернуть с асфальта на красные грунтовые дороги с тучей пыли. Хочу вдохнуть влажный воздух и попробовать листовую капусту и коровий горох (прим. пер.: Back-eyed peas — коровий горох, однолетнее растение, семейства Бобовые). Хочу пить воду из шланга, бегать босиком и складывать сено. Сладкий чай и жареная курица? Черт возьми, отвезите меня туда.

Ковбои?

Ммм, да, пожалуйста. Только не миллиардеры, которые шепчут ложь с самодовольной улыбкой на лице.

Хочу чувствовать прикосновение мозолистых трудолюбивых рук, пробегающих по внутренней стороне моего бедра, быть с мужчиной, который не хранит фотки своего члена на телефоне. Быть с тем, у кого нет социальных сетей, и кто просыпается в воскресенье утром на рассвете, а не в полдень, потому что провел всю ночь в новом клубе в поисках отличной попки для случайного траха, которая не вернулась бы с иском об установлении отцовства и не наградила сомнительным непрекращающимся зудом.

Я хочу, чтобы слово «дорогая» шептали с южным протяжным произношением. Мне нужен здравомыслящий мужчина, тот, кто исправляет свои ошибки и при этом сексуально улыбается перед тем, как подмигнуть и сказать: «Да, мээм».

Сколько себя помню, я писала свои мысли на салфетках. Я насобирала их около тысячи за двадцать один год. В последнее время все они были о юге, но у меня есть несколько любимых. Какая самая любимая?

Между спутанными простынями и тобой я беру на себя вину за то, что не имеет ни малейшего отношения ко мне.

— Заблудшая.

Вы знаете, что это значит?

Оскорбительное отношение? Обман? Предательство?

Все вышеперечисленное, потому что это правда. На самом деле я написала это в прачечной, когда случайно постирала свои красные трусики с дорогущим белым постельным бельем моего босса, потому что работала после двухчасового сна.

Я следую за Corvette, будучи в пару часах езды от Амарилло, штат Техас, солнце еще высоко в небе, но я замечаю, что погода меняется, впереди зловещее темное облако.

На протяжении, как казалось мне, ста миль, я не уверена, что лилось больше, дождь из облака или мои слезы — боюсь, я приняла неверное решение. Или причина в том, что я следовала за водителем Corvette, и он не мог держать ту же скорость, чтобы не подвергать свою жизнь опасности.

Затем внезапно мистер Корветт решает сбавить скорость. Я не говорю о нескольких милях в час. Он переходит от семидесяти шести к пятидесяти пяти за две секунды. Клянусь. Это было достаточно быстро, что я чуть не врезалась в этого чувака сзади, и он съехал с шоссе, как будто почти пропустил свой съезд с магистрали. Только съезда нет. Мы черт знает где. Ближайший съезд — ров с тушой оленя.

Не прошло и минуты, как я увидела в зеркале красно-синие огоньки.

Черт!

Следующие пять минут я пытаюсь отмазаться от штрафа с помощью флирта, но с треском проваливаюсь. «Не связывайтесь с Техасом» относится также и к копам.

— Куда вы так быстро едете? — Он бегло осмотрел меня, что обычное дело для копа, искоса поглядывая на мою машину и чемодан. — Куда-то направляетесь?

— Мое сердце в бегах. Разваливается и трещит по швам, — выдаю я и тут же понимаю, что это не ответ.

— Простите? — Полицейский смотрит на меня, склонив голову набок, как будто я говорю с ним на иностранном языке.

Вздыхая, кладу руки на руль.

— В Амарилло. На ночь, потом понятия не имею. — У меня действительно не было идей. Уезжая из Лос-Анджелеса, я не составила план. Восток и юг, где погода становится холоднее, а мужчины говорят медленнее.

Он изучает мои права, вероятно, задаваясь вопросом, достаточно ли я взрослая, чтобы убегать из дома. Вздохнув, возвращает мне мои права.

— Езжайте медленнее, мэм. Эти автомагистрали могут быть опасны.

— Хорошо.

Как раз перед тем, как я, дрожа, поднимаю стекло и сильнее включаю подогрев сидений, мимо нас проносится этот чертов вишнево-красный Corvette, мигая фарами, словно благодарит меня за то, что я приняла удар на себя.

— Придурок, — бормочу я, надеясь, что коп меня не услышал, потому что эти слова предназначались не ему.

Все еще испытывая потрясение от неожиданной встречи с патрулем штата, слышу, как мой телефон начинает звонить громче включенной музыки и снова заставляет меня вернуться к реальности. Вы можете бежать, но вы не можете спрятаться. От Тары, я имею в виду.

Звонит без остановки.

Почему звук такой противный? Наверное, потому что я знаю, кто на другом конце провода. У меня в телефоне ее имя записано как Истеричка Тара. Это правда.

По непонятным мне причинам, может, чтобы доставить себе удовольствие и услышать ее панику из-за моего отсутствия, я нажимаю кнопку на руле и отвечаю на ее звонок. И прежде чем вы встретитесь с этой цыпочкой, имейте в виду, я работала на нее. Я уволилась вчера. Так что могу предположить, что этот разговор не будет дружеским. Вот мы и попали.

— Кейси? — раздается голос на другом конце. — Где ты, черт возьми?

Я же говорила вам, что она не будет милой.

— Покидаю город, который никогда мне не подходил.

— Что? — кричит она. — Где ты?

В последнее время ненавижу звучание своего имени. Даже не формируйте слова вокруг буквы К. Вы меня только разозлите. Я ненавижу слова «Прости, Кейси».

Еще больше «Это было не то, что кажется».

Но, мама, это было таки то, что я думаю.

— Что ты хочешь? — Закипаю внутри своей очень холодной машины, клянясь, что не возьму трубку в следующий раз, и знаю, что таки возьму. — Я сказала, что увольняюсь, и я имела это в виду.

На линии тишина. Я все еще слышу ее дыхание, знаю, что она не повесила трубку. Если бы мне пришлось угадывать, то думаю, что Тара обиделась из-за того, что я, Кейси Коннер, девушка, к которой все бегут, когда им нужна помощь, уволилась за два дня до ее помолвки.

— Кейси! Где ты, черт возьми? У меня так много дел, и ты нужна мне здесь.

Глубоко выдыхаю.

— Я в своей машине. Где-то между Флагстаффом (прим. пер.: Flagstaff — город, расположенный в северной части штата Аризона) и иди к чёрту.

Тара делает быстрый шипящий вдох.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать!

— Я могу говорить с тобой так, как захочу, — рявкаю я и тянусь за своей коробкой конфет на пассажирском сиденье рядом с единственным чемоданом со всеми моими вещами. Все остальное я оставила соседке, которая недавно потеряла работу и содержит сына-подростка на зарплату официантки. Мои родители купили модную мебель, чтобы показать, что любят меня, но не хотят, чтобы я жила под их крышей. Сотни тысяч долларов тратили на одежду и обувь, которые я никогда не носила, но брала со съемок, потому что мне её дарили.