— Спасибо тебе.

Пора было завтракать и начинать заниматься делами.

Споткнувшись об один из искусственных корней каменного дерева, украшавшего зал Менегрота, Артанис невольно поморщилась и высказалась так, как деве и дочери Арафинвэ выражаться, в общем-то, и не полагалось. Последний час она провела в компании Элу, а, следовательно, была зла.

Глубоко вздохнув, она попыталась взять себя в руки и погладила ни в чем не повинный ствол искусно вырезанного бука.

«Интересно, где Келеборн?» — подумала она, чувствуя, как внутри медленно, но неуклонно начинает нарастать беспокойство.

Они собирались встретиться и отправиться на прогулку еще с полчаса назад, однако он до сих пор не появился. Из-за этого и затянулась беседа с его коронованным родичем. До сих пор за любимым подобных промахов не наблюдалось, и это могло означать, что произошло нечто непредвиденное.

Решив, в конце концов, что блуждать по дворцу и никого при этом не встретить можно еще довольно долго, Артанис спросила одного из стражей, не видел ли тот своего командира.

— В гранатовом зале, госпожа, — сообщил он. — Доклад принимает.

— Хм, — неопределенно ответила дева и, поблагодарив, отправилась в указанном направлении.

Гранатовый зал ни она, ни Келеборн не любили — слишком уж он был помпезный и вычурный, мало располагавший к приятным беседам.

«И что там, интересно, за доклад такой?» — подумала она.

Приоткрыв осторожно дверь, Нервен заглянула внутрь и увидела, что мельдо стоит, уставившись в пустоту прямо перед собой. Лоб его прорезала задумчивая морщинка, а напряженная поза выдавала тревогу.

И тут в голову Артанис пришла мысль. Оглянувшись по сторонам и убедившись что, кроме них, рядом больше никого нет, она осторожно прикрыла дверь и тихонько подошла к погруженному в думы Келеборну со спины.

— Угадаешь, кто это? — спросила она, шутя, и закрыла ему глаза ладонями.

— Галадриэль, мелиссэ, — легко рассмеялся он и, бережно убрав ее руки, обернулся и заключил в объятия. — Разве я мог бы тебя с кем-нибудь перепутать?

Сразу стало тепло и уютно. Исчезли тревоги, словно их и не было никогда. Синда чуть наклонился и ласково коснулся губами ее губ.

— Мельдо, — прошептала Артанис, обнимая его за шею и с удовольствием отвечая на поцелуй.

Сердце билось взволнованно и часто. Оно до сих пор не могло привыкнуть к той буре чувств, от восхищения до откровенного восторга, которые вызывал стоящий сейчас рядом нэр. Да и стоило ли?

— Но что же произошло? — в конце концов спросила она.

Келеборн нахмурился:

— Стражи доложили только что о довольно крупном отряде орков, шнырявшем вдоль границ Дориата. Конечно, преодолеть Завесу они не смогут, и все же мне неспокойно. Сам не знаю почему, но я чувствую, что должен разобраться с ними. В общем, я беру отряд и отправляюсь.

— Завтра?

— Сегодня. Прямо сейчас. Прости, родная, но прогулку придется отложить. Я постараюсь не задерживаться дольше необходимого.

Галадриэль покачала головой:

— Все хорошо. Конечно, ты должен ехать. Тем более раз велит сердце. Но все же будь осторожен!

Ибо кому, как ни ей, было знать, что по сравнению с нолдор синдар не самые умелые воины? Да и не могли они тут, за Завесой, стать таковыми.

— Я постараюсь, — ответил Келеборн и, поцеловав ее еще раз на прощание, отправился собираться.

Не прошло и часа, как Менегрот покинул отряд воинов под его предводительством. Сидеть в покоях или вежливо поддерживать беседу с придворными Артанис не могла, а потому, накинув на плечи легкий плащ, она покинула пределы дворца и отправилась бродить по окрестным лесам.

День сегодня обещал быть солнечным, и Лехтэ собиралась этим обстоятельством воспользоваться.

Когда утром, после завтрака, Курво, поцеловав ее, ушел по делам, она, проводив его взглядом, спустилась в то крыло, где обитали верные, и попросила нисси принести в одну из гостиных и установить рядом с окошком ткацкий станок.

Свиток, на прощание врученный сестрой, она распечатала вскоре после приезда в Химлад. Наверное, чего-то такого Лехтэ и ожидала от утонченной и изысканной Миримэ. Ткань. Но не простая, а пронизанная светом Анара. В нем содержалась подробная инструкция, как именно следует вплетать лучи нового светила, не важно дневного или ночного, в основу. Результат должен был получиться великолепным, однако для этого необходимо было всю работу с начала и до конца проделать самой.

«Что ж, — подумала нолдиэ, — я ведь все-таки нис и умею ткать и шить. Тем более времени у меня сейчас достаточно».

Начать, пожалуй, следовало с золотой пряжи Анара. Ибо на ночь, когда восходил Исиль, у нее имелись совсем другие планы.

Еще раз улыбнувшись, на этот раз немного лукаво, Лехтэ подобрала юбку и прошла в гостиную, где ее уже ждала будущая работа.

Действия были привычными, хотя ей и не часто приходилось заниматься этим лично. Устроив свиток на столик поблизости, она придавила его по углам, чтобы не сворачивался, и расположилась перед станком. Свет падал сквозь окно прямо на натянутые нити, тем самым существенно облегчая мастерице задачу. Лехтэ сосредоточилась и, взяв первую нить, затянула тихую Песню. Ту самую, что поведала ей сестра. Уток плавно, словно лебедь в волнах, скользил по волокнам основы, и нолдиэ старательно плела узор, добавляя к нему золотой свет. Ряд за рядом, все дальше и дальше. Ткань светилась, будто сама по себе, нарядно и празднично, однако рукодельнице некогда было любоваться проделанной работой. Этим она сможет заняться потом, пока же была только эта нить и еще один ряд, который необходимо закончить.

Маэдрос вернул палантир на место и задумчиво опустился в кресло. С одной стороны, новости от брата были хорошими — Враг больше не пытался напасть на Врата и прорваться на юг, с другой — ему не понравилось настроение Макалаурэ. Менестрель признался, что давно не писал ни баллад, ни стихов, и лютня с арфой также не привлекали его уже многие месяцы. В основном же разговор с ним был о делах и планах, а хотелось как раньше отправиться на прогулку. Впрочем, проверить укрепления Врат и проведать брата было еще не поздно — как показали прошлые годы дороги становились труднопроходимыми позже и недолго оставались такими, быстро укрываясь снегом. К холодам, конечно, стоило вернуться в крепость и быть готовым отразить нападение Врага, всегда предпочитавшего для таких целей темное время.

Конечно, они могли бы встретиться с Кано на свадьбе у Ангарато, но в свое время оба вежливо отказались от приглашения, не желая оставлять северные рубежи. Конечно, верные с дарами были отправлены в Дортонион, а сами лорды продолжали готовить крепости к зиме.

Приняв решение, Майтимо встал и покинул кабинет, желая найти Норнвэ, на которого планировал оставить Химринг. Нолдо, как и предположил Маэдрос, принимал доклады разведчиков, только что вернувшихся с северных рубежей.

— Все спокойно, лорд Нельяфинвэ, — доложил он, заметив Фэанариона.

Тот кивнул и незамедлительно сообщил о своем решении.

— Когда отправляешься? — спросил Норнвэ, оставшись с Майтимо вдвоем.

— Через два дня.

— Что беспокоит? Ты ж не просто так решил наведаться к Кано.

Фэанарион серьезно посмотрел на друга и промолчал.

— Понял. Дела семейные, — ответил он. — Не волнуйся, не подведу.

— Знаю. Оттого и еду.

Вернувшись к себе, Маэдрос открыл ящик, в который предпочел бы никогда не заглядывать. С другой стороны, без его содержимого ему было бы намного сложнее. Курво с сыном тогда долго работали в мастерской, чтобы сделать ему несколько металлических правых рук. В крепости под перчаткой он носил обычную, с пальцами, для боя также имелась особая кисть, хранящаяся вместе с доспехами и мечом, откованным под его левую руку. Годы тренировок не прошли даром — его клинка твари Моргота боялись, как и пламени взгляда, что прожигал их гнилые души насквозь.