В небе, плотно затянутом низкими серыми облаками, стелились дымы первых пожарищ. Саурон хохотал, наблюдая кровавую бойню, и темная фэа его ликовала, наслаждаясь зрелищем.

Нолдор, ведомые Куруфинвионом, один за другим уверенно поражали варгов и следовавших за ними ирчей, однако не было тех, кто мог бы теперь прийти им на выручку — каждый из отрядов союзников увяз в собственном сражении. И все же Тьелпэ видел, что надолго сил его воинов не хватит, и тогда он, опустив собственный меч и склонив голову, запел.

— Лорд, нет! — раздался крик ближайшего воина.

В воздухе мелькнула сталь, и лишь чудом зубы Драуглуина не сомкнулись на шее младшего лорда Химлада.

На этот раз победный хохот Саурона услышали все. Куруфин скрипнул зубами, поняв, что не успевает на помощь сыну, но тут огромный беркут спикировал с небес и вцепился в холку обнаглевшей твари.

Песнь Света летела к небесам, все выше и выше, и твари Моринготто дрожали от ярости, почти физически ощущая, как силы покидают их. И тем яростнее они кидались на ряды по-прежнему наступавших нолдор.

Тьелпэринквар наконец вновь поднял меч и ударил в морду Драуглуина, рассеча пасть надвое. Волколак взвыл от боли, а беркут еще яростнее вцепился в его загривок и начал рвать когтями.

Визги, крики и скрежет стали слились в одну чудовищную какофонию, которую внезапно заглушил яростный рев не иначе как чудом взявшейся в гуще сражения огромной медведицы. Она вынырнула из-за спин воинов и бросилась на того, с кем бился Тьелпэринквар.

Эльф улыбнулся благодарно зверю и птице, и Песнь его зазвучала победно и звонко, причиняя тварям невыносимые страдания.

— Благодарю вас, друзья! — крикнул он наконец, одним мощным ударом снося голову Драуглуину.

Огромная тварь, предок всех волколаков и варгов, пал, заливаясь собственной кровью, и радостный, победный крик нолдор заставил дрогнуть прислужников тьмы.

Уцелевшие орки развернулись и побежали к Черным вратам, чтобы там пасть от ярости Саурона, и лишь трое еще уцелевших волколаков, с разбегу перескочивших через ряды нолдор, огромными прыжками устремились в сторону пустошей Нан Дунготреб, намереваясь во что бы то ни стало выполнить приказ своего повелителя.

А Песнь эхом все летела и летела над Ард Гален, вселяя в сердца надежду.

— Сссмеееерть убийцам Глаурунга! — пронзительный крик двух молодых драконов подобно ветру разнесся над Ард Гален. — Мееееесссть!

Эльфы поморщились, услышав темное наречие, причинявшее им почти физическую боль, и с тревогой посмотрели вслед летучим тварям, устремившимся на юго-восток, в сторону Врат, которые теперь, спустя тридцать шесть лет после гибели Макалаурэ, большинство эрухини невольно называли землями леди Алкариэль. Дор Хирил на языке синдар.

Травы клонились, словно хотели спрятаться от темного пламени. Небо застилали плотные, низкие серые тучи, лениво плывшие на юг. Холодный северный ветер встречался с теплым южным и вступал с ним в схватку, и тогда животные прятались, опасливо поглядывая при этом в небо.

Драконы летели, поглощая лиги, и вскоре на горизонте показалась длинная тонкая линия. Стена Артахери.

— Лорд Вайвион, посмотрите на север. Что там? — голос одного из дозорных заставил того вздрогнуть.

В мгновенье ока он взбежал по лестнице на валганг и, стиснув холодный камень стены, сквозь зубы выругался, вглядываясь до рези в глазах:

— Драконы. Вот мы и дождались. Все же Враг решил не оставлять нас в покое.

Воины тревожно переглянулись, и один из командиров озвучил волновавший всех сейчас вопрос:

— Надеюсь, наши братья, ушедшие на битву, живы.

— Наверняка, — уверенно ответил Вайвион. — Иначе бы здесь уже были не только летучие твари, но и варги с ирчами. Всем приготовиться к бою!

Нолдор заметно приободрились и бросились исполнять распоряжения командиров. Через несколько секунд вал ощетинился стрелами, баллисты развернули металлические острия копий к небу, в катапульты были уложены камни, и только дозорные по-прежнему недвижно стояли, всматриваясь в горизонт.

— Нельзя их пропустить, — бормотал себе под нос Вайвион, до побелевших костяшек сжимая навершие меча.

Перед глазами его отчетливо стояло до сих пор терзавшее душу собственное невольное предательство, в результате которого погиб его лорд и друг. Совсем недавно, когда армия нолдор и союзников собиралась к Черным вратам, сам он настаивал, стоя перед леди Алкариэль и Оростелем:

— Я недостоин доверия. Я отказываюсь от командования.

Госпожа Врат нахмурилась и, сжав пальцы в кулак, уперлась им в деревянную столешницу:

— Вы не имеете права на это, Вайвэ. Вы нужны нам больше всего именно сейчас.

Однако нолдо не смутился:

— Я не хочу снова стать причиной чьей-нибудь гибели.

— Вы устоите, — вставил Оростель. — Только не снимайте щит аванирэ.

— Я не могу.

— Ваш опыт пригодится всем нам, — не согласилась Алкариэль.

Спор тогда затянулся почти до рассвета. Однако недаром воины уважали и успели за три с половиной десятка лет искренне полюбить свою госпожу — в конце концов второй советник был вынужден сдаться под напором доказательств и убеждений. Походная сумка, с которой он намеревался уже отправиться в изгнание, была разобрана, и только беспокойные думы о будущем до сих пор оставались вместе с нолдо.

— Не снимать аванирэ! — напомнил он воинам, и его строгий приказ дважды прокатился по валу, эхом отразившись от окрестных скал.

Драконы стремительно приближались, и один из певцов, усилив собственный голос легкими чарами, начал Песнь, сложенную однажды Тьелпэринкваром против пут Тьмы. Она не способна была повредить созданиям, для которых Тьма была самой сутью, и все же драконы замедлились, забившись в воздухе, и их полный боли крик долетел до позиций эльдар.

— Лучники, на изготовку! — крикнул Вайвион. — Взвести баллисты!

Твари закричали, поняв, что добыча может ускользнуть еще до боя, и, преодолевая собственную рвущую мозг боль, бросились вперед.

— Пли! — раздалась команда, и несколько сотен стрел взмыли в небо.

Драконы перевернулись в полете, оберегая глаза и уязвимое брюхо, и, выдохнув по струе пламени, спикировали на Артахери, стараясь ухватить эльфов когтями или зубами.

Раздался звон мечей. Нолдор кинулись в бой, и два дракона, получив сразу несколько не опасных, но чувствительных ран, вновь взлетели, развернувшись в сторону земель между рукавами Гелиона.

Две новых струи пламени, вырвавшись из пастей тварей, подожгли травы. Летучие змеи ударили крыльями, на один короткий миг приоткрыв брюхо, и стрелки нолдор не преминули воспользоваться этим. Одна из огромных железных стрел баллисты с визгом сорвалась с ложа и, вонзившись в брюхо ближайшего дракона, вышла со спины. Тварь перевернулась в воздухе и, издав тошнотворный, рвущий фэа визг на темном наречии, камнем рухнула на траву. Эльфы кинулись добивать противника, а второй дракон, увидев, что его брат погиб, мгновенно забыл о маячившей в воображении крепости, полной нежного мяса эльфийских дев, и ринулся на обидчиков.

— Сссмееерть ууубийцааам! — прошипел он и, клацнув зубами, откусил голову неосторожно подставившемуся молодому воину.

Сразу несколько стрел ударили его в горло и крылья. Воины у баллист прицелились, метя твари в глаза, но тот не стоял на месте, носясь от одного нолдо к другому. Вайвион опасался, что тварь может наложить чары, но то ли дракон был слишком юн и потому неопытен, то ли их всех спасал щит аварирэ. А, может, Песнь, все громче звучавшая из уст менестреля, не давала дракону сосредоточиться.

Тварь металась по стене, давя воинов своей немалой тушей, опаляя камень, пока в конце концов одно из орудий баллисты, вырвавшись с визгом с ложа, не прекратила мучения. Дракон упал безжизненно, истекая кровью, и эльфы, добив врага, сбросили его со стены. Целители кинулись помогать раненым, а Вайвион, украдкой вздохнув с облегчением, вновь нахмурился и подошел к бойнице. Мысль, как там, далеко на севере, их братья, не давала покоя.