— Слушаюсь.

И отряд эльфов, вновь вскочив на коней, вернулся в оставленный лагерь. Там их уже ждал горячий ужин, наскоро приготовленный заботливыми товарищами, и отдых. Дозоры были усилены, однако больше до конца ночи их никто не побеспокоил. Так же как и в последующие дни.

Вскоре выяснилось, что лесные жители, на которых напал отряд орков, не пострадали. Увидев тварей, они поспешили укрыться среди деревьев, и только приезд нолдор заставил их показаться и вернуться в разграбленные дома. От приглашения погостить эльдар отказались и, убедившись, что их помощь не нужна, продолжили свой путь.

Финдекано с верными уверенно и споро продвигался в сторону гаваней, и освобождавшаяся от преждевременной власти снега земля шептала ему, что они и правда покончили с темным воинством, что пока у нолдор есть возможность, чтобы подумать о более мирных и приятных делах, а не о войне.

====== Часть 4. Долгий мир. Alasse. Глава 38 ======

Анар поднимался все выше и выше, золотя встречавшиеся по пути леса и поля. Или Анор, как говорили синдар и фалатрим. Финдекано чуть заметно усмехнулся, неожиданно для самого себя осознав, что с одинаковой частотой употребляет оба эти слова.

Долгий путь до Великого моря остался, наконец, позади. Еще немного, и впереди покажутся величественные шпили обнесенного высокими стенами города, поблескивающие золотом и хрусталем в предзакатных лучах. Сердце принца гулко билось, отсчитывая мгновения, остававшиеся до встречи с любимой. Мысль летела вперед, стремясь обогнать теплый резвый ветер и передать известие — он едет!

Этот мысленный порыв, подобно выпущенной стреле, устремился на запад, миновал поля, уже очистившиеся от слишком раннего снега и зазеленевшие, украсившиеся поздними осенними цветами, потом подлетел к Бритомбару, перемахнул через стены, словно юный озорной эльфенок, и, оставив за плечами вновь чисто убранные после боя улицы, залетел в сад. Там, среди величественных кипарисов, изысканных магнолий и нежных вишен бродила та, о ком думал все минувшие дни Финдекано. Армидель то и дело поглядывала на море, прижав руки к груди и подавшись вперед, как будто желала его спросить о чем-то, но не решалась. Или не хотела тревожить по пустякам. Дева чувствовала, что любимый жив, и с ним все в порядке. Требовалось лишь набраться терпения и ждать от него известий. Но это-то как раз и было тяжелее всего!

Пытаясь занять себя, она вышивала, но выходило нечто диковинное и непонятное. Какие-то странные цветы, которых никто никогда не видел, неведомые звери, причудливые лошади с рогом на лбу. Принцесса хмурилась, оставляла рукоделие и шла в сад, где придавалась размышлениям.

Нолдор в последнее время встречались не слишком часто. По большей части они в компании воинов-фалатрим уехали на поиски выживших тварей. Принц Турукано еще в день своего приезда поведал будущей родственнице все, что ему было известно о старшем брате и о битве, которая развернулась на севере Белерианда. Однако рассказать он мог, увы, не слишком много, поэтому естественное любопытство нис осталось неудовлетворенным. Зато он передал ей письмо от дорогой подруги Итарильдэ, и Армидель, от души поблагодарив, убежала читать его и писать ответ. Оказалось, что молодая нолдиэ успешно осваивает под руководством опытных мастеров ремесло архитектора. Дочь морского народа поздравила ее и поделилась некоторым опытом в возведении строений на зыбком побережье: как найти пригодный для постройки участок, а каких мест следует избегать.

Эти события на некоторое время отвлекли ее, но вскоре волнения, связанные с приездом союзников, улеглись, жизнь вернулась в привычную колею, и беспокойство с новой силой овладело Армиделью.

Каждый вечер спускалась дочь Кирдана Корабела в сад и подолгу бродила там, вглядываясь в далекий горизонт. Море шептало что-то ласковое и нежное, и голос его, как и всегда, успокаивал ее метавшиеся мысли. Вдруг в один из дней налетевший ветер донес до нее стук копыт коней, а так же запах цветущего разнотравья. Дева вскочила и словно наяву ее взору предстали развевающиеся лошадиные гривы, а так же черные волосы нолдор и знакомые черты.

— Он едет! — воскликнула она, и сердце птицей затрепетало в груди. Дыхание перехватило, Армидель хотела рассмеяться, но поняла, что не хватает сил. Тогда она подобрала юбки и со всех ног кинулась туда, где в последний раз видела отца — к нему в кабинет.

— Он едет! — повторила она, вихрем врываясь в комнаты Новэ.

Тот поднял взгляд от свитка, который в данный момент читал, и, догадавшись сразу, о ком идет речь, все же уточнил:

— Финдекано?

— Да! — подтвердила дочь. — Он уже совсем рядом, и я отправляюсь навстречу.

— Хорошо, — согласился отец и, поднявшись с кресла, подошел к ней и улыбнулся ласково, заглянул в глаза. — Только охрану возьми.

— Непременно.

Медленно опускавшееся к западному краю неба светило окрасило мир в густые золотые тона. Пели птицы, и можно было подумать, что вернулась весна.

Конечно, Острад, еще не вполне оправившийся от ран, не смог сопровождать принцессу лично, однако он выделил ей самых надежных воинов, опыту которых вполне доверял. Конюхи оседлали лошадей, ворота города распахнулись, и Армидель покинула Бритомбар, поскакав навстречу тому, кого так ждала.

Ветер играл в ее серебряных волосах, лучи Анора добавляли в них оттенки золотого. Ветер раздувал подол платья и широкие белые рукава, и можно было подумать, что всадница летит, подобно настоящей птице, быть может, лебедю или чайке, стремясь обогнать коня.

Фингон увидел кавалькаду издалека, но еще мгновением раньше почувствовал свою любимую, что так стремилась к нему и к которой рвался сам.

— Мелиссе! — воскликнул Финдекано, и ему показалось, что Армидель услышала его.

Вскоре ветер донес до него ответный радостный возглас, и нолдо пустил коня еще быстрее. Верные немного отстали, не желая мешать встрече, и охрана фалатрим поспешила последовать их примеру.

Нолофинвион спешился и, подставив руки, поймал подъехавшую Армидель.

— Любовь моя, — прошептал он и, отпустив любимую, крепко обнял ее и прижал к груди. — Росинка…

Губы ее шевельнулись, на лице отразился восторг и столь яркий, ясный свет, что был способен рассеять всю тьму мира. Он любовался ее чертами и чувствовал, что при всем желании не смог бы сейчас оторвать взгляда. Армидель улыбалась и ласково, нежно перебирала пальцами его длинные, немного растрепавшиеся от быстрой езды волосы.

Ладья Ариэн опускалась ниже, золотой с лиловыми прожилками свет становился богаче и гуще. Пели птахи, радуясь вернувшемуся теплу, и нежные бело-розовые головки душицы склонялись, приветствуя нолдо и дочь моря и славя встречу их и любовь.

— Родной мой, — прошептала наконец Армидель, и в этом слове ясно слышались волнение и тревога о нем, бессонные ночи, и звон стали, пение тетивы луков. Потом, чуть позже, он расспросит ее обо всем, что происходило в его отсутствие, пока же…

Пока же, вздохнув глубоко, Фингон с трудом разомкнул объятия и взял любимую за руку. Плечом к плечу, на ходу раздвигая травы, пошли они к блестевшему в отдалении морю. Воины нолдор и охрана фалатрим по-прежнему держались в почтительном отдалении, не желая мешать. А двое, дойдя до самой кромки прибоя, уселись на песке и, обнявшись, смотрели, как Анар медленно погружается в воду, а на темнеющем небе все ярче проступают крохотные разноцветные огоньки — творения Варды. Сил для того, чтобы говорить, не было, но фэар пели, ликуя, и лучше всяких слов говорили они. Обо всем, что было испытано порознь, о счастье и радости встречи.

Тарион в конце концов отправил большую часть отряда в Бритомбар, оставив лишь несколько нолдор. На всякий случай. Над городом поплыл колокольный звон, и верный воин, слушая его, глядел на лорда и его невесту и улыбался, тепло и по-доброму, словно любящий родитель при виде дитя.

Финдекано лег, откинувшись на песок, и, по-прежнему обнимая любимую, принялся рассматривать звезды. На сердце впервые за многие недели было легко и свободно. Ему казалось, что колокольный звон долетает из далекого Амана, из золотого Валмара или из его детских снов. А море шептало им, будто пело знакомый с юных лет мотив.