Сергей Сергеич имел спортивную фигуру, смазливое лицо, был помешан на здоровом образе жизни, а больше всего на свете любил деньги и настольный теннис. В тот же день в одной из переговорных установили стол для пинг-понга. В кабинет Сергей Сергеича, прямо под его зад, привезли ярко-красное кресло.

– Стыд-бища какая! – заметил на это попугай Миша Боярский, проживающий в конференц-зале.

На следующий день паровозом за Сергей Сергеичем в отдел продаж пришла его сотрудница с прошлой работы Ира. Она была тоже спортивна и имела модное по тем временам лицо, которое сложно было вспомнить, если уж захочешь. Одновременно Ира была похожа на икон стиля того времени – Сару Джессику Паркер и Дженнифер Энистон, а также всех их клонов.

Мир еще не знал надутых губ, брежневских бровей и коровьих ресниц. Аккуратно выщипанные в салоне красоты брови Иры подчеркивали узкий лоб и добавляли выразительности небольшим голубым глазам. Все знали, что косметику она покупает в модной сети «Рив Гош», на ее ресницах тушь L’Oreal, а на губах помада Lumene. На Ире были красные туфли, красный костюм, красный ремешок на часах и, подозреваю, красные трусы. С креслом Сергей Сергеича они составляли очень гармоничный союз. С самим Сергей Сергеичем они были схожи любовью к деньгам и настольному теннису.

Своими правильными привычками, идеальными фигурами и модной одеждой эта парочка тут же вызвала зависть. О них шептались в туалетах, коридорах, переговорках, многое долетало до скрытых в перьях, но чувствительных ушек Боярского.

Сергей Сергеич с Ирой были дисциплинированны и совершенно не сомневались в себе. А их тренированные алчные глаза только и искали, чем бы поживиться.

Первый свой день Сергей Сергеич решил начать с малого – переформатировать работу клиентского отдела. Для этого он решил каждое утро проводить тренинги, на которых наставлял сотрудников. Со стороны эти мероприятия выглядели как школьные уроки НВП.

– Ты почему опаздываешь? – зло говорил он замешкавшемуся на парковке молодому торгашу.

– Сколько звонков вчера сделал? – нависал над другим.

– Сколько запланировано встреч на этой неделе? – вопрошал у третьего.

Затем начинал учить продажам. Суть этого обучения сводилась к простой формуле: научиться производить впечатление на любого клиента.

– Что у тебя не так? Может быть, купить дорогие часы? Или сменить гардероб? Мы, по-твоему, хлеб здесь печем? Мы квартиры продаем. Как купить квартиру у нищеброда? – вещал он ежеутренне.

– Вы любите то, что продаете? – говорил он. – Представьте себя в этой квартире. Что вам нравится, а что нет? Думайте о том, что нравится, когда общаетесь с клиентом. Расскажите, какой бы сделали ремонт. Посоветуйте дизайнера интерьера. Вы сами как живете? Меняйте свой образ жизни к лучшему. Каждый день. В вас должен быть шик!

В Сергей Сергеиче шик был. В Ире было два ведра шика. Но, глядя на наших торгашей, можно было сказать только одно: все они живут с мамой. Выглядели они безлико, и из их рук совсем не хотелось есть.

За исключением огромного Димона. Мало того что он за всех делал месячный план, так еще отличался незабываемой внешностью. Черные волосы, черные брови и глаза, большой живот и громкий смех – такой был Димон. Он приехал в Петербург из Ростова-на-Дону, и, глядя на него, я понимала, почему донские казаки все еще в почете.

По нему нельзя было сказать, что он живет во дворце, но, честно говоря, внешний вид Димона вовсе не вызывал мысли о его месте жительства.

Димон был абсолютно брутальным мужиком, он потел, как конь, ел, как конь, жил, как последний день, и вряд ли ему требовалась дополнительная порция харизмы. Появляясь где-то, он неизменно перетягивал внимание на себя. Он острил, создавал настроение, воодушевлял одной улыбкой.

Димон был великодушным, простым как три рубля и совершенно не вписывался в формат нового отдела продаж Сергей Сергеича. А Сергей Сергеич хотел пообтесать такого выдающегося во всех смыслах хлопца, довести до формата хладнокровного петербуржца, по-вампирски высосав из него всю румяную жизнь.

– Ну что, Дмитрий, сколько у тебя встреч на этой неделе? – спрашивал его Сергей Сергеич.

– Да нет у меня встреч, одни сделки. – отвечал он. – Щас, Сергеич, погоди, у меня звонок. – Уходил и больше не возвращался.

Сам Сергей Сергеич тоже умел произвести впечатление. У него были дорогие часы, но вовсе не они впечатляли, а неуловимое мальчишеское обаяние вкупе с каким-нибудь неожиданным высказыванием, касающимся в основном здоровья.

– Ты пила когда-нибудь чай из травы бурятского единорога? – производил он впечатление на меня. – Очень полезный. Мне прямо с Байкала привозят.

– Шаманы?

– Шаманы самолетами не летают.

На метлах, что ли?

Через неделю после его появления в отделе продаж стало нельзя шуметь, чтобы не отвлекать никого от переговоров. И только громкий смех Димона время от времени разрывал тишину.

– Да ты что, с дуба рухнул? Какое джакузи? Это же экономкласс. За эти деньги ты только джакузи и купишь. Без квартиры.

Или:

– Вы хотите во всей квартире красные стены? Во всей. Квартире. Красные. Стены. А вы не помрете от счастья?

Нужно было видеть, как бледнело, а затем краснело лицо Сергей Сергеича. Никогда в жизни он так не разговаривал со своими клиентами. Очень скоро стало очевидно, что либо Димон, либо Сергей Сергеич – кто-то из них должен сгинуть.

Сергей Сергеич продолжал наставлять остальных коллег. И его вампирская магия обладала определенным влиянием. Со временем торгаши стали смелее, в их облике появился лоск и нарочитая небрежность. Они начали отпускать двусмысленные шуточки и флиртовать с женской частью коллектива.

Еще через несколько уроков Сергей Сергеича у менеджеров изменился подход к еде. Если раньше забитый торгаш, потупив взгляд, жрал в одиночку, то теперь он непременно приглашал кого-то с собой. Если это была женщина, он оплачивал ее обед, ухаживал за ней и, казалось, готов вот-вот сделать предложение руки и сердца. Если это был мужчина, то он держал дистанцию, был тверд, вежлив, взвешенно шутил.

Вместе с этим стали расти продажи. Сергей Сергеич был горд и ожидал более серьезных результатов.

– Труд все победит! – любил говорить он.

Перед обедом они с Ирой полчаса играли в настольный теннис. Затем приходили в столовую и традиционно брали по куску говядины или белой рыбы и салат из свежих овощей. Сергей Сергеич пил свой шаманский чаек, а Ира – воду.

– Не хватает им булгаковского вкуса к еде, – делилась я наблюдением за обедом с Димоном. – Хоть бы раз по котлете взяли. Вообще, интересно, как они занимаются сексом? Наверное, больше трехсот калорий им нельзя сжигать?

– Почему? – недоумевал Димон, разглядывая свиную, лоснящуюся от жира рульку.

– Сам посуди, триста калорий – это час высокоинтенсивной тренировки. А у них, подозреваю, весь дневной расход калорий посчитан и учтен. Посмотри на Иру! Уверена, ее одежда подогнана к телу до миллиметра. Ей вообще нельзя меняться.

Сам Димон, судя по рациону, клал на новый обеденный ритуал. Он умел хорошо поесть.

– Я по-другому не наемся, – хохотал он. – Мне форму надо поддерживать. Знаешь, как у нас в семье шашлык готовят? – говорил он страстным басом. – Свиная шея или баранина. Чаще всего баранина, в ней жира больше. Режешь вот такие куски. – Он показывал руками, как нужно нарезать куски. – Маринад простой. Лимон, черный перец, много лука кольцами и под пресс. Через час можно жарить.

Описания мясного пира мне нравились больше, чем темная история с чаем Сергей Сергеича.

А Сергей Сергеича бесила Димонова разнузданность.

– Тебе бы подсушиться, – говорил он ему на очередном обучении. – В настольный теннис, например, поиграть. Хотя бы полчаса в день.

– Да ты чё? Целых полчаса на какую-то пародию игры для взрослых людей? – смеялся Димон. – Пусть закидают меня любители настольного тенниса своими крохотулечными шариками. От них даже синяка ведь не будет. А этот ваш столик… Никакого простора. Бегаешь, как идиот, вокруг него. А ракеточками только мух гонять, – выговаривал он боссу. – И не надо заблуждаться, к теннису ваш пинг-понг имеет весьма отдаленное отношение.