Его приятель соглашался с такой яростью, словно спорил со своим оппонентом:

– Эта поганая революция есть революция неслыханных свобод и безбожных экспериментов. Свобода от совести, от всяких обязанностей, от нравственности и морали, от чести и достоинства, свобода от Отечества и любви к ближнему.

К ним присоединился пожилой господин со своей спутницей:

– Ах, если бы Чернышевский, Герцен и Толстой дожили до революции – заплакали бы кровавыми слезами и от всего бы отреклись. Уверяю вас.

Оба господина тактично закивали головами, и старик, поощренный этим, понес дальше:

– Говорю вам точно, господа, большевики рукотворно распространяют бактерии сыпного тифа.

Волна сомнения пробежала по лицам обоих деловитых господ, один из них осторожно заметил:

– Это сомнительно, они ведь не застрахованы от болезни и сами.

– Что им до российского населения? До этих вот комиссаров, что исполняют их волю на местах? Сами-то они сидят за Кремлевской стеной, в народ не спускаются, а потому и ничем не рискуют. Миллионом русских больше, миллионом меньше. Главное для них – сохранить власть!

Гаранин старался не слушать этих разговоров, сразу поняв их бредовую незначимость, старался сконцентрироваться на другом, но память невольно вытолкнула его недавний разговор с одним из чекистов. Речь зашла о тех десятках тысяч «лишних» людей, которые, несомненно, останутся после победы в войне. Приятель доверительно говорил тогда Гаранину:

– Ты что ж думаешь, они потом скажут: «Ага, господа большевики, вы выиграли, мы проиграли, давайте жить под одним солнцем». Нет, не игра это, а война. До полного конца, полного уничтожения. И мы их породу всю подчистую выведем с этого света. А тот, кто в Париж там или Берлин успел убежать, и там настигнем.

– Да как же это так? – не соглашался Гаранин. – А где же закон гуманизма?

– Это не наше слово – буржуйское. Его нынче вместе с Богом отменили.

Из воспоминаний Гаранина выдернули новые возгласы:

– Правительство большевиков намеренно ввело продразверстку, ведь забирая все и давая от этого малую кроху, можно управлять людьми. Кинь им любой приказ – и они, голодные и озлобленные, за кусок хлеба попрут на другой край земли вершить мировую революцию.

– Дьявольское коварство и несусветная хитрость.

Гаранина, невольно ухватывавшего обрывки этих разговоров, поочередно всем представили, и они с Сабуровым подошли к столику с домашними винами. Взяв по бокалу, стали гадать: считается ли моветоном в здешнем «свете» вальсировать под патефон.

– Вы уже выбрали предмет обожания? – с серьезной миной интересовался Сабуров.

– Да, вы знаете, я желаю, чтобы вы не становились у меня на пути, когда я пойду приглашать вон ту жгучую брюнетку.

– Умм, любите сладенькое, – паясничал Сабуров.

– С потрохами бы умял, – подхватывал Гаранин, мечтая о том, чтобы быстрее все это кончилось.

– Вы верите в наш успех? – внезапно спросил Сабуров на французском.

Вопрос был прост, но Гаранин все же на долю секунды задумался.

– Мне кажется, если диспозиция не даст сбой и все пройдет по задуманному, – мы сможем освободить Вюртемберга и остатки его корпуса, – ответил Гаранин казенными словами на языке, на котором был задан вопрос.

– Я не про это, Глеб Сергеевич, – не моргнув глазом, снова перешел на русский Сабуров. – Вы верите, что Белое дело победит?

Гаранин столь же недолго размышлял, изобразить ему на своем лице удивленный гнев или ошеломление, в итоге налепил разом все вместе:

– Вы думаете о своих словах, господин ротмистр? Если мы с вами вместе на брудершафт выпили, это не значит…

– Тихо, тихо, спокойно. – Сабуров быстро поставил пригубленный стакан на стол и, подхватив давно запримеченный, кем-то оставленный девичий веер, шутливо замахал им на Гаранина. – На брудершафт мы с вами еще не пили, – и веер, обратившись обратно к Сабурову, кокетливо запорхал.

Гаранин понимал, что обострять конфликт ему не с руки, но видел и провокацию Сабурова: «Если вы, господин Гаранин, дворянин, как себя смеете заявить, так прервите эту клоунаду, навешайте мне пощечин здоровой рукой или найдите иной способ меня остановить».

– Я больше никогда, господин Сабуров, не приду с вами в компанию. Честь имею.

Гаранин испепелял собеседника взглядом и головы на последних словах не наклонил.

Патефон устало чахкал очередной шансонеткой, заглушая от гостей разговор двух офицеров.

В эту минуту дверь распахнулась и впустила в комнату еще одну запоздавшую пару. Судьба закинула Гаранина в город, где он мог знать только двух людей, и оба они пришли на именины к Агнессе Васильевне: поручик Митя Квитков и сестра милосердия, делавшая Гаранину перевязку. Все бросились встречать новых гостей, в том числе и Сабуров. У Гаранина появился миг перевести дух: «Провокатор. Этот просто так не отстанет. Продержаться осталось два дня и две ночи. В городе оставаться нельзя: спрятаться здесь негде, да и бежать из госпиталя будет сложно. Куда исчезнуть сразу после битвы? Такой, как Сабуров, спуску не даст, особенно после неудачи, он заставит свое начальство меня арестовать и вывести на чистую воду».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.