И заодно у меня сформулировалось какое-то подобие представления об этой реальности. Что нет никакой одушевленной и персонифицированной воли, которая стояла бы за кулисами этого театра. Никакого главного режиссера в шоу Трумена. Но это, безусловно, картонная декорация. Трехмерная симуляция, компьютерная игра или что-то в этом роде. Пока мы не прошли все стадии развития персонажа, нам доступны только три измерения. Когда мы поймем что-то существенное о нем, и проживем это на более глубоком уровне, нам автоматически можно будет перейти на следующий, более многомерный этап. Где больше вариантов развертывания событий. И больше возможности понять причины и следствия и взаимовлияния разных факторов. Но в этом нет ничьей направленной воли. Тем более доброй или злой. И уж тем более нет никакой оценки или патронажа в пользу одних персонажей и в ущерб другим.

______________

Приветствуем вас, дорогие радиослушатели, и сегодня наш гость – актер театра. Ильдар, добрый вечер! Скажите, это правда, что подавляющее большинство ваших зрителей – женщины? Получается, что вся ваша работа, все творчество адресовано именно им? А мужчинам это просто не интересно и не нужно?

– Да, мы действительно работаем в первую очередь для женщин – главным образом потому, что они более тонко чувствуют настроение, состояние и более восприимчивы к таким тонким материям, как театр и вообще творчество.

_____________

С недавних пор начала заниматься вокалом. Несколько раз в течение жизни принималась и каждый раз бросала. Но я всегда вовлекалась в этот процесс самым искренним образом. И вот на этот раз тоже все серьезно – музыкальная студия, инструменты, аппаратура звукозаписывающая. И хочется услышать саму себя как бы со стороны. Но помимо того, что слышишь, приходится еще и видеть. Преподаватель ставит прямо передо мной зеркало в пол, и я должна смотреть на все то, что происходит. На движение всех мышц. Как дергаются плечи. Как бедра все время норовят начать раскачиваться в такт – что категорически не приветствуется. Как зажимается челюсть и рот предательски пытается разъехаться в стороны. И это оказывается очень трудно – смотреть на себя и принимать себя как ты есть. Не отворачиваться с отвращением – хотя очень хочется, и постепенно начинать видеть в этом свою силу. В том, что ты именно такая, и значит это все дано тебе не напрасно и с какой-то целью. И чтобы использовать это по максимуму нужно овладеть собой. Не ломая себя при этом. Мне нужно одновременно контролировать, чтобы звук шел в грудь и дыхание качали мехи живота. И я как бы поддерживаю сама себя обеими руками, стараясь стоять неподвижно при этом. И мне кажется, что все мое тело – это живые силки для звука. Я устанавливаю эту ловушку, и рано или поздно он в нее попадется.

Все вышесказанное превращает занятие в сеанс психотерапии и самопознания. И этим оно еще более ценно для меня.

___________

Вокал пришелся довольно кстати. Нас постоянно терзали напоминанием, что необходимо упражняться в проговаривании текста с пробкой во рту и дышать исключительно животом. Постепенно это превратилось просто в присказку, которую, кажется, никто всерьез не воспринимал. А занятия по технике речи, которые я так ждала и на которые так рассчитывала, больше всего напоминали физкультуру. Довольно нелепо мы все там смотрелись.

___________

На уроке вокала моя преподаватель, когда в сотый раз объясняет мне, что мышцы гортани должны быть расслаблены и тогда звук пойдет как бы сам собой, без моих титанических усилий, перебивая сама себя замечает:

– Впрочем, это у всех почти учеников так. У всех взрослых людей. У всех русских взрослых людей. Очень сложно перестать вдруг хоть на минуту переживать, тревожиться, беспокоиться и пытаться все контролировать.

– Значит, русский взрослый человек – это уже диагноз?

– Почти да. Но не будем отчаиваться. Давайте попробуем еще раз.

Выложила во всеобщий доступ короткую аудиозапись, отрывок из песни. И мне несколько человек сказали, что у меня красивый голос. Собственно, и раньше тоже говорили. Но мне по-прежнему ничего другого не остается, кроме как верить им на слово. Ну или не верить. Но верить приятнее. Потому что собственный голос – как и собственные тексты – чертовски сложно воспринимать. Практически невозможно. Они – он – просто есть. И были всегда. И как-то надо просто принять, что кому-то он может быть приятен. Бездоказательно. Как в бога поверить – в собственный голос.

__________

Вообще, наверное, нужно быть достаточно самоуверенным типом, чтобы поверить хоть на минуту, что кому-то кроме тебя интересна твоя ахинея о природе и погоде и несвежих новостях. Поэтому работу радиоведущего тоже, пожалуй, можно считать терапией. Проникнись убеждением, что хоть одной душе на свете любопытно, какой сегодня день и что ты, девочка Катя, об этом думаешь. 10 июня именины «Союзмульфильма», к примеру. И в связи с этим не грех вспомнить сто миллионов созданных им мультфильмов, из которых и состояло твое – и не только твое – детство.

_____________

Так получилось, что пару лет назад мне перепала целая коробка давно початых масляных красок, кистей, мастихинов и прочих палитр. Некогда славный кружок рисования почил в бозе и не стал почему-то забирать свои принадлежности, хотя им настойчиво предлагалось. И вот лежит у меня этот скромный склад. И время от времени я покупаю холст и что-то начинаю на нем изображать – хотя совсем не умею рисовать. Но мне нравится размазывать краску по беленой поверхности, создавая при этом нечто до тех пор не существовавшее. Сегодня это была схватка альбатроса с осьминогом. Вроде как альбатрос ведет 2/0, но исход пока не ясен. Слишком плотно щупальца обвили его клюв. Возможно, его утянут в бездну, и он будет беспомощно барахтаться, нелепо ударяя крыльями о воду, пытаясь снова взлететь. Для меня это что-то очень внутриутробное, про темную сторону личности. Даже не так, про физиологию. Когда я, к примеру, точно понимаю, что мне с человеком не по пути, но мне с ним так физически хорошо, что пусть пока побудет, а я сделаю вид, что он мне интересен. А тем временем он обвивает и утягивает постепенно. Потом я спохватываюсь, вырываюсь и снова парю. Но мне довольно быстро становится одиноко, и я говорю себе, что буквально одним глазком гляну на то, что там у них в подводном царстве происходит…

Пока рисовала, нам по каким-то причинам решили отключить холодную воду. Возможно, чтобы мы поиграли в конька-горбунка, набрали котел, поныряли туда, омолодились. Отмывать краску от рук кипятком довольно спортивное мероприятие. Но зато чувствуешь себя живым как никогда в этот момент.

…

И снова вокал – когда ты просто поешь, и тебя поправляют, и ты исправляешь ошибки, и все наконец начинает получаться и звучать вполне сносно. Но тут ты включаешь запись – это просто телефон, это не прямая трансляция по первому каналу, она даже нигде не будет выложена – как тут же вся работа идет насмарку и летит псу под хвост. Бедный песий хвост. Тут же почему-то начинается ужас и паника и все ошибки, только что исправленные, торжествующе возвращаются. Почему так? «Потому что это именно то, что происходит на сцене. Мы ведь на сцене боимся не тех людей, которые там сидят. Мы их даже, по большому счету, не видим и не знаем. Мы боимся прежде всего самих себя. Таких, какими мы можем вдруг оказаться, неожиданно для себя. Боимся того впечатления, которое, по нашему собственному мнению, произведем на других и от их же имени судим и осуждаем себя. И все это происходит за доли секунды, в момент нажатия кнопки «старт». И это чудовищно сложно понять и преодолеть. Ну, кроме как годами тренировок. Либо путем принятия и одобрения себя». Это если я правильно уловила мысль препода.

Мне в стотысячный раз объясняют, как важно расслабление губ, мышц гортани, шеи и всех остальных, которые задействованы в извлечении звуков из чрева. Чревовещание по сути – раз все базируется на мышцах живота. И вот слыша снова и снова слово «расслабиться», я вдруг осознаю, что корень слова «слаб». И мозг возможно слышит в этом прежде всего ослабление, проявлением своей слабости. Уязвимости. И это невероятно сложно – вдруг допустить и поверить, что можно безнаказанно сделаться слабым и побыть в этом состоянии. И именно в этом потом проявится твоя сила и твоя возможность на что-то повлиять и чем-то управлять. Это прямо дзен какой-то. Слабая сила. Сильная слабость.