К моменту, когда Ева облачилась в сваленную на полу одежду и покинула ванную, мысли упорядочились настолько, что сложили план действий. Даже несколько его вариантов – на случай, если один из элементов вдруг не сработает.

Известие Эльена, ждавшего под дверью, вписалось в эти варианты как нельзя лучше.

– Да благословят боги ваш день, лиоретта, – учтиво пропел призрак, улыбаясь даже лучезарнее обычного. – Часть вашего нового гардероба готова. Я распорядился, чтобы его разместили в вашем шкафу взамен того убожества, что занимало его раньше.

– Доброе утро, Эльен. – Ева очень старалась выглядеть безмятежной. – Прекрасно. Поспешу его примерить. Герберт уже ушёл?

– Да. Господин и без того едва не опоздал, но…

– Но ты, полагаю, будешь неподалёку.

– Конечно. Господин велел приглядывать за вами. Только не воспринимайте меня как надзирателя… я просто ваш помощник на случай, если что-то понадобится. Магия господина Уэрта – сторож куда лучше меня. Покидать замок для вас опасно, и поверьте: хозяин печётся о вашем благополучии в той же мере, что и о своих интересах.

Под взглядом лучистых глаз, исполненных бесконечного дружелюбия, Еве сделалось совестливо – от мыслей, что ей так или иначе придётся его обмануть.

– Лиоретта, прошу вас. – В голосе Эльена прорезались неожиданно проникновенные нотки. – Я понимаю, что господин… что вам с ним нелегко. Увы, судьба и воспитание наложили неизгладимый отпечаток на его личность. Вы пробыли у нас так мало, а я уже вижу в нём… изменения. Даже не помню, когда он в последний раз так охотно завязывал диалог. – Если наши препирательства можно назвать диалогом, подумала Ева скептично. – Потерпите немного. Уверен, очень скоро он разглядит в вас то, чем вы являетесь, не просто «своё создание». И тогда… – Эльен отвернулся, как-то потерянно глядя на одну из стрельчатых арок, дробивших длинный коридор, – я надеюсь, что ещё увижу его таким, каким он может быть. Каким был когда-то.

Еве сделалось лишь более совестливо.

Ещё вчера она потратила бы этот день на то, чтобы спокойно покопаться в библиотеке. Поискать необходимую информацию – о стране, куда она угодила, ритуале, которым её подняли, и возможных способах воскрешения. Тихо проверила все свои догадки, всласть поэкспериментировала. Сейчас она собиралась действовать наспех, наобум и с дичайшими рисками.

Но кто знает, представится ли другая возможность для побега.

Может, у венценосного сноба и правда было тяжёлое детство (как водится у злодеев). Может, его ледяное сердце и правда нужно было растопить любовью и лаской. Однако Ева работать эмоциональным кочегаром категорически отказывалась.

– Конечно, Эльен. Я потерплю, – соврала она, устремляясь навстречу приличной одежде и сборам перед дорогой.

В шкафу обнаружились несколько вариантов облачения, включая платья, но Ева выбрала самый практичный: длинные обтягивающие штаны, замшевые полусапожки, перепоясанная на талии рубашка – такая же, как у некроманта, но с бо́льшим количеством рюш. Всё в тёмных тонах. Способность мёрзнуть Ева потеряла вместе с потребностью дышать, но всё равно заприметила бархатную куртку и тёплый шерстяной плащ.

Провела ладонью по карбоновому футляру, грустившему у шкафа.

Наивно было брать с собой Дерозе в прошлый раз. Насовсем сбежать не получится: слишком много препятствий, слишком много «но», слишком сильна зависимость от некроманта. А вот устроить себе небольшую экскурсию, наглядно продемонстрировать кое-что мальчику, который в детстве не наигрался в куклы…

Давно вошедшим в привычку движением вытерев ладони о полы рубашки, Ева села на кровать. Вытащив из-под подушки книгу по музыкальной магии, пролистала её до нужной страницы.

Дома в редкие моменты, когда ей хотелось на кого-нибудь орать и бить посуду, Ева убегала на улицу. Остыть на свежем воздухе, даже в полночь. Район у них тихий, и домашние к этому привыкли – требовали только, чтобы она брала с собой мобильник. Однокурсники-пианисты, когда занятия не ладились, лупили кулаком по клавишам или избивали фортепиано ногами; Ева скорее отпилила бы себе палец, чем ударила Дерозе, и к музыкальным экзерсисам подходила по-другому, но подобное состояние было ей знакомо. И теперь ей отчаянно хотелось выбраться из этого треклятого замка. Нужно было выбраться.

Нервно облизнув губы, Ева призвала смычок.

После ванны и сна она действительно чувствовала себя лучше – насколько это возможно, будучи почти мёртвой и очень, очень злой. В сознании прояснилось, мысли разложились по невидимым полочкам. На свежую голову уверенность в своих действиях исчезла – лишь недосып делает всё возможным, – но попытаться всё равно стоило.

Прикрыв глаза, Ева вскинула левую руку туда, где привыкла ощущать гриф.

Использовать смычок как хлыст?.. Ха. Хорошо, что фантазии некроманта хватало только на это. Но Ева, как и автор книги, строчки которой теперь служили ей инструкцией, как-никак была музыкантом и прекрасно понимала, что действительно должен делать смычок.

Где-то часом позже девушка выглянула в коридор, огласив его робким, просящим «Эльен!».

Спустя пять минут она уже спускалась к массивным дверям во двор: с сумкой через плечо, в плаще с капюшоном, прятавшим лицо и волосы. Притормозила, когда ноги отказались переступать порог – в голове эхом зазвенело «не вздумай покинуть замок, пока меня нет».

Ещё чуть позже Ева подходила к воротам, которые так и не преодолела позавчера. На мотив битловских «Here comes the sun» напевая «Я Мэри Сью», с трудом подняла тяжёлый засов.

Надо же. Получилось. Остаётся надеяться, что Эльен не очнётся в самый неподходящий момент… и действительно сделает всё, что ему велели.

Кое-как приоткрыв обитую медью дверь, Ева поборолась с собственными ногами, порывавшимися бегом рвануть обратно в замок. Когда твердимая в уме мантра отбила у них это желание, ступила на мост: тот каменной лентой бежал между шепчущей рекой и глубоким холодным небом. Мох, зеленивший древний парапет, переползал на ровную мелкую брусчатку, что на том берегу обращалась дорогой через неприветливый лес.

Тщательно прикрыв врезанную в ворота дверь, Ева двинулась вперёд, прочь от замка, вздымавшего ввысь треугольные крыши пристроек и башен. День улыбался солнечной синью и барашками облаков; настроение не портили даже мысли, что она поступила с милым призраком почти так же, как Герберт – с ней.

Венценосного сноба нужно проучить. Монстр Франкенштейна не заслуживал от создателя того отношения, что в итоге получил. Она – тем более, и некромант ей не создатель. Так что Герберту предстоит усвоить один простой урок: всякое действие рождает противодействие.

Ну, может, ещё один: у неё, в отличие от скелетов, есть и чувства, и мозги.

Поправив ремень сумки, Ева двинулась к лесу, качавшему голые ветви на промозглом ветру.

Интересно, и чем некромант сейчас занят?..

***

– Мы выступим на Риджию, – поднеся к губам чашку из фарфора тонкого, как лепесток лилии, произнесла королева. – Сразу после дня Жнеца Милосердного.

Присутствующие воззрились на неё. Все, кроме Гербеуэрта. Наследник престола бесстрастно смотрел перед собой, сложив руки на коленях. К фейру он не притрагивался.

Кроме них с королевой, за столом присутствовали двое. Её Величество Айрес Первая любила пить фейр в узком семейном кругу – несмотря на то, что ей было прекрасно известно, какие чувства питают друг к другу представители королевской семьи. Особенно потому, что ей было известно, какие чувства питают друг к другу представители королевской семьи.

– Айри, – сказал лиэр Кейлус, кузен и ровесник королевы, – не хочу подвергать сомнению твой блестящий ум, но ты уверена в успехе этой затеи?

– Это безумие, – сказал лиэр Миракл, кузен и ровесник Гербеуэрта. – Риджия – тролль с бочкой пороха, которого лучше не трогать. Сейчас, когда эльфы и люди примирились с дроу, тем более.

Лазурный напиток поднимал над чашками травянистый дымок. Гостиная обволакивала изысканной роскошью алого шёлка, позолоты, изящных завитков на розовом дереве. Пахло пряностями, духами и ненавистью.