Каникулы в Лукоморье

Лето в деревне

Вряд ли нашелся бы кто-то, кто так же не хотел ехать в деревню, как Петя Коротков. Он с ненавистью пытался запихнуть в уже и без того плотно набитый рюкзак джинсы и толстовку одновременно.

– Как вор на ярмарку собираешься, ждем только тебя, – услышал он из коридора веселый голос мамы.

– Радуются они, а мне там с тоски хоть помирай, – бурчал мальчик.

Наконец, его попытки увенчались успехом, и мальчик вышел из комнаты.

– Мам, ну обязательно мне ехать? Можно же меня отправить в какой-нибудь лагерь…

Эту песню Петя заводил уже не в первый раз, ни на что особо не рассчитывая.

– Ты же знаешь, путевки все уже разобрали, – услышал он традиционный ответ. – И потом, ты уже большой и сможешь помочь папе разбирать заброшенный чердак, там наверняка много интересного!

Валентина Валерьевна, мама Пети, была почему-то твердо уверена, что захламленные чердаки старых домов должны ужас как привлекать мальчиков одиннадцати лет.

Петя уныло молчал, казалось, от расстройства даже конопушки на его носу потускнели. Кому охота сидеть все лето в маленькой деревне, где даже никого не знаешь? Он не надеялся обрести там новых друзей, он и у себя-то в школе общался только с парой-тройкой ребят. Остальные любили подшучивать над худощавым невысоким Петей, который не мог дать сдачи. Хорошо бы было взять с собой лучшего друга Мишку, подумал Петя, но тот сейчас собирается в приморский лагерь, а вот ему светит только речка. Но вещи собраны – пора в путь.

И вот семья Коротковых уже мчится по проселочной дороге навстречу Вихровке, деревне, в которой когда-то жил дедушка Пети. Добротный, большой, дом встретил их тишиной и сумрачностью. Дед Пети Валера очень любил свое, как он выражался, «родовое гнездо», заботился о нем, постоянно что-то подновлял и улучшал, собирал в нем гостей. Без него дом каким-то стал пустым, хотя вся мебель была на месте, так же стояли чашки в буфете, на комоде – радиоприемник, который он так часто слушал. Родители хотели за лето навести здесь порядок и решить, что делать с жилищем. Идея о «родовом гнезде» их почему-то не вдохновляла – очень уж много хлопот могло доставить его содержание.

Через пару дней Петя с удивлением понял, что его мрачные опасения не оправдались, ему совсем некогда было здесь скучать. Дни пролетали на удивление быстро, занятые множеством дел: не без удовольствия мальчик помогал отцу разбирать и чердак, и гараж, где стояли «Жигули» деда, бегал в ларек за горячим хлебом, а к соседке – за молоком и яйцами. Что что, а еда в деревне всегда была вкуснее, чем в городе, даже Петя, любитель чипсов и фаст-фуда, это признавал.

Мальчик любил деда, тот всегда рассказывал ему интересные истории, где были русалки, лешие и вся прочая нечисть. Конечно, он понимал, что все это неправда, но дед так рассказывал, будто сам все это видел, и сказочные герои буквально вставали у мальчика перед глазами. Правда, не обходилось без эксцессов, как выразилась однажды мама. Однажды Петя, наслушавшись сказок, стал плохо спать, в лесу ему мерещились лешие, в озере он отказывался плавать, боясь русалок и кикимор. Однажды ему причудилось, что он видел деда, беседующего со старичком-боровичком, так он окрестил этого маленького человечка, – вот до чего дошло! Но постепенно страхи отпустили его, сказки дед стал рассказывать реже, а потом и вовсе позабыл о них. Мальчик догадывался, что это мама провела с ним беседу о том, как влияют его истории на ребенка.

А вот разглядывать картину, которая висела в библиотеке, никто не запрещал. Картина была, по его детским меркам, огромной – в полстены. На одном полотне художник изобразил всех сказочных персонажей, существ из славянской мифологии. Картина называлась «Лукоморье». Но это было совсем не пушкинское Лукоморье. Ни тебе дуба, ни золотой цепи на нем, ни тем более ученого кота. Зато здесь были водопады и озера, непроходимые чащи, нарядные терема. Русалка здесь играла с кикиморой в шахматы, а леший с Бабой Ягой – в городки.

– Мешанина, а не картина, – вынесла свой вердикт мама, как только впервые увидела ее.

И сейчас, уже когда деда не стало, Петю тянуло к «Лукоморью», втайне он мечтал научиться придумывать такие же фантастические рассказы, как это делал дед.

Сегодня мальчик тоже был в библиотеке, но он не бездельничал, нет, его задачей было отмыть плинтуса. Дело непростое и, откровенно говоря, скучное.

– Как будто их сто лет не мыли, – ворчал Петя, возя тряпкой по никак не поддающемуся пятну грязи.

В какой-то момент мальчик не удержал равновесия, оперся на картину и сдвинул ее. Именно в этот момент, с тряпкой в руке, обессилевший и злой, он увидел то, что изменило его жизнь.

Карта

Из-под картины показался край листка. Сначала мальчик подумал, что это чек или гарантия какая-нибудь, отклеилась со временем. Он потянул за краешек и тут на пол упала папка. Тонкая, она спокойно помещалась за рамой. Дрожащими от нетерпения руками Петя потянул за завязки, открыл и…оглушительно чихнул. Да, пыли здесь скопилось немало. В папке оказались фотографии, почему-то наполовину засвеченные, и сложенный лист бумаги – карта. Карта как карта, стрелочки, черточки, что-то отмечено крестиком. Но где это место, пока было не понять.

А вот фотографии – Пете показалось, что в очертаниях засвеченных на снимках фигурах ему видятся те самые сказочные существа с картины деда. Он сразу вспомнил слова мамы о том, что глазам нужен отдых, иначе они видят то, чего нет, а что есть – не замечают. Петя закрыл папку и решил изучить ее содержимое у себя в комнате позже.

– Мам, а почему дед повесил у себя эту картину с русалками?

Вся семья собралась за столом, и мальчик решил, что это самое подходящее время для расспросов. Раньше его это не сильно волновало, но карта все изменила. Петя любил детективы и понимал, что важно знать предысторию событий, чтобы лучше в них разбираться. Все-таки он был очень смышленым ребенком.

– Да она висит уже сколько времени, почему ты спросил, сынок? – мама решила воспользоваться моментом и под шумок подложила Пете в тарелку овощей.

– Да просто так, странная она, необычная. Так почему?

– Не знаю точно, но впервые я ее увидела лет десять назад, мы как раз приехали на майские праздники в гости, и картина уже была. Я спросила тогда, но папа отшутился, что впадает в детство и хочет чего-то сказочного.

– А кто ее рисовал?

– Картины пишут, Петя, не рисуют. Я не знаю. Твой дедушка не рассказывал особо, сказал, что купил, потому что не смог оторвать взгляд, так она его заворожила. Он и потом часто перед ней сидел, рассматривал, будто что-то увидеть пытался или мечтал, – мама печально вздохнула, вспомнив об отце, которого уже нет, и у которого ничего не спросишь.

Петя добрался до фотографий и карты только вечером. Как назло, то папа, то мама отправляли его по поручениям, и у мальчика не было возможности сесть и изучить содержимое папки. Вертел их и так, и сяк, но пока ничего не понял, где это снято и кто изображен. Ему по-прежнему виделись за засвеченными пятнами какие-то удивительные вещи. А уж про карту и говорить нечего, в них он никогда ничего не понимал. Уже засыпая, Петя размышлял о том, что он, в сущности, мало что знал о своем дедушке. Тот любил рассказывать истории о сказочных существах, любил фильмы и книги о приключениях, всегда жил в деревне и знал ее, как свои пять пальцев. Вот, в сущности, и все.

– Мам, а почему дедушка тут жил и не захотел уехать в город?

Завтрак был ранний – все хотели успеть на речку до того, как солнце начнет нещадно палить.

– Дедушка говорил, что ему и здесь хорошо. Он любил свой дом, деревню, природу. В городе ему было тесно.

– Как же ему здесь было нескучно?

Мама рассмеялась.

– А когда ему скучать? Он то в огороде, то по дому что-то мастерил, всей округе помогал. В любой дом зайди – увидишь вещички, которые он сделал. А в свободное время читал свои приключения, что-то изучал.