– Ну что, готов, a charaid?

– О да. – Роджер кивнул и скинул свои седельные сумки с плеча на землю. Он обернулся к Бри, держащей Джема на руках, и коротко поцеловал ее.

– Я пойду с тобой, папа! – воскликнул Джем с надеждой.

– Не в этот раз, парень.

– Хочу увидеть индейцев.

– Может, попозже, когда подрастешь.

– Я могу говорить по-индейски! Дядя Йен меня научил! Хочу пойти!

– Не в этот раз, – твердо сказала Бри, но, кажется, он не был намерен ее слушать и попытался сползти вниз.

Джейми издал короткий низкий рык и одарил внука суровым взглядом.

– Ты слышал родителей, – сказал он.

Джем обиженно посмотрел на него и выпятил было нижнюю губу, но в последний момент передумал и затих.

– В один прекрасный день вы обязаны рассказать мне, как вы это делаете, – проговорил Роджер, разглядывая своего отпрыска.

Джейми засмеялся и наклонился к внуку.

– Поцелуй дедулю на прощание.

Позабыв о досаде, Джем потянулся и обхватил его за шею. Джейми забрал малыша у Брианны, обнял его и поцеловал. Мальчик пах кашей, тостами и медом – по-домашнему теплый и тяжелый груз в его руках.

– Будь хорошим мальчиком и приглядывай за мамой, хорошо? А когда подрастешь, возьмем тебя с собой. Иди-ка и попрощайся с Кларенсом, скажи ему те слова, которым научил тебя дядя Йен.

Дай бог, чтобы слова эти оказались подходящими для трехлетнего ребенка. Чувство юмора у Йена было специфическое. Или, быть может, Джейми просто вспомнилось, как он сам учил детей Дженни, включая Йена, кое-каким французским словечкам.

Он уже надел узду на лошадь Роджера и затянул седло. Вьючный мул Кларенс тоже был целиком загружен и готов. Пока Роджер крепил седельные сумки, Брианна проверяла подпругу и стременные ремни – скорее для того, чтобы развеять тоску, чем из необходимости. Хоть она изо всех сил старалась не выказать своей тревоги, крепко закушенная нижняя губа выдавала ее с головой.

Джейми приподнял внука, чтобы он погладил мула по носу, – так у девчушки с Роджером будет пара минут наедине. Кларенс был послушный малый и сносил активные похлопывания Джема и его исковерканные фразы на чероки с христианским смирением, но когда мальчик потянул руки к Гидеону, Джейми резко отпрянул назад.

– Нет, парнишка, к этому мелкому засранцу лучше не лезть. Он отхватит тебе руку целиком.

Гидеон захлопал ушами и нетерпеливо ударил копытом. Огромному жеребцу до смерти хотелось сдвинуться с места и еще раз попытаться прикончить мальчишку.

– Зачем ты держишь этого монстра? – спросила Брианна, глядя, как Гидеон тянет губу вниз и обнажает желтые зубы в предвкушении. Она забрала сына и отступила подальше от Гидеона.

– Ты про малыша Гидеона? О, мы с ним управляемся. К тому же в нем добрая половина моей прибыли от торговли, девочка.

– Серьезно? – Она смерила гнедое чудовище подозрительным взглядом. – Уверен, что не развяжешь войну, одарив индейцев таким сокровищем?

– О, я не имел в виду, что отдам его, – заверил Джейми. – По крайней мере, не в прямом смысле этого слова.

Гидеон был из разряда злобных, недружелюбных тварей с железной пастью и таким же норовом. Как бы то ни было, эти асоциальные качества казались индейцам чрезвычайно привлекательными вкупе с массивной грудью, крепким мускулистым корпусом и выносливостью жеребца. Когда Тихий Воздух, вождь одной из деревень, предложил ему три оленьи шкуры за возможность свести его пятнистую кобылу с Гидеоном, Джейми понял, что нашел золотую жилу.

– Какая удача, что я до сей поры не находил времени, чтобы его кастрировать, – сказал он, фамильярно похлопав Гидеона по холке и тут же рефлекторно увернувшись, когда конь в ответ попытался укусить его. – Он отрабатывает свое содержание и даже сверх того, покрывая индейских пони. Это единственное, что он делает для меня без сопротивления.

Бри была румяной, словно цветок зимовника на утренней прохладе, а после его слов, засмеявшись, покраснела еще сильнее.

– Что такое «кастрировать»? – спросил Джем.

– Тебе мама расскажет. – Джейми улыбнулся дочери, взъерошил волосы Джему и повернулся к Роджеру: – Готов, парень?

Роджер Мак кивнул и, поставив ногу в стремя, взобрался в седло. Он был хозяином старого, спокойного мерина по кличке Агриппа, который покрякивал и похрипывал, но все еще был довольно крепок и подходил для такого ездока, как Роджер, – достаточно опытного, но неизменно осторожного во всем, что касалось лошадей. Он наклонился из седла, чтобы в последний раз поцеловать Брианну, и они пустились в путь.

Джейми попрощался с Клэр чуть раньше, наедине – и куда более лично.

Теперь Клэр стояла в окне их спальни с расческой в руках, выглядывая, чтобы помахать отбывающим, когда они будут проезжать мимо. Ее волосы облаком непослушных кудряшек развивались вокруг головы, и раннее солнце запуталось в них, как пламя в кусте терновника. Джейми посетило странное чувство от того, что она стояла там такая растрепанная, полуобнаженная, в одной ночнушке. Он ощутил сильное желание, несмотря на то, что делал с ней всего час назад. А еще он ощутил страх, как будто может не увидеть ее снова.

Почти бездумно он посмотрел на свою левую руку и увидел призрак шрама в виде буквы «К» у основания большого пальца, такой бледный, что его едва можно было разглядеть. Он не замечал его и не думал о нем уже много лет, а сейчас внезапно почувствовал, что ему как будто не хватает воздуха.

Он замахал в ответ, и она, смеясь, послала ему воздушный поцелуй. Господи, он оставил на Клэр отметину: даже отсюда на шее было видно темное пятно от укуса. Он ощутил, как от стыда заливается краской. Джейми с силой пришпорил коня, заставив Гидеона взвизгнуть от возмущения и предпринять попытку укусить седока за ногу.

Отвлекшись на эту проблему, они скоро отъехали довольно далеко от дома. Он обернулся только раз, на повороте, – она все еще стояла там, обрамленная светом. Клэр подняла одну руку, будто бы благословляя их, и через секунду деревья уже скрыли ее.

Стояла ясная, хотя и немного холодная погода для ранней осени. В воздухе витал пар от лошадиного дыхания, пока они спускались мимо маленького поселения возле Риджа, которое в народе звалось Купервилем, и дальше вдоль Большого Бизоньего Пути. Джейми наблюдал за небом: для снега было еще рано, но сильные дожди были нередким явлением в это время года. Но облака над ними выглядели сплошь как «кобыльи хвосты» – беспокоиться было не о чем.

Они почти не разговаривали, каждый был наедине с собственными мыслями. Роджер Мак в целом был приятной компанией. Но Джейми скучал по Йену – ему хотелось обсудить ситуацию с Чисквой. Йен знал индейцев гораздо лучше большинства белых, и хотя Джейми прекрасно понял жест вождя с останками отшельника – это было подтверждение доброго отношения Чисквы к поселенцам, пока он ждет ружей от короля, – он бы много отдал, чтобы услышать мнение Йена.

Представить Роджера в деревнях было необходимо для укрепления отношений в будущем… Но он краснел при мысли, что придется объяснять парню…

Чертов Йен. Он просто исчез в ночи пару дней назад вместе со своим псом. Такое уже случалось прежде, через некоторое время парень вернется так же внезапно, как ушел. Какую бы тьму он ни принес с собой с севера, она то и дело становилась для него слишком тяжелым бременем, и он пропадал в лесах, возвращаясь назад тихим и замкнутым, но более умиротворенным.

Джейми хорошо его понимал: уединение в некотором смысле было лекарством от чувства одиночества. Каких бы воспоминаний мальчик ни бежал или ни искал, в лесу…

– Он когда-нибудь говорил с тобой о них? – встревоженно спрашивала его Клэр. – О жене? О ребенке?

Он не говорил. Йен не говорил ни о чем, связанном с тем временем, что он жил у могавков. Единственным напоминанием о жизни на севере был браслет из бело-синего вампума[62], который он привез с собой. Джейми однажды мельком увидел его в сумке у Йена, но не успел разглядеть узор.