– Но это станет моей заботой, если она сломает ему ногу, – заметила я, вставая, чтобы принести сливки для кофе. – Скорее всего, обратно он уже приползет, чтобы я разобралась с его многострадальной конечностью.
В этот самый момент кто-то постучал в заднюю дверь. Недоумевая, с чего бы Роджеру стучать, я открыла и в изумлении уставилась на бледное лицо Томаса Кристи.
* * *
Он был не только бледен, но и весь в поту, с рукой, обмотанной окровавленной тряпкой.
– Я не стану отвлекать вас, мистрис, – сказал он, стараясь держаться прямо. – Я просто… подожду, пока вы будете готовы меня принять.
– Глупости, – бросила я коротко. – Проходите в мой кабинет, пока еще есть немного света.
Я старалась не смотреть на Джейми прямо, но бросила на него короткий взгляд, когда задвигала лавку. Он как раз наклонился вперед, чтобы накрыть мой кофе блюдцем; глаза его не отрывались от Томаса Кристи, и в них светилось выражение несколько рассеянной задумчивости. В последний раз я видела такое выражение у рыси, которая наблюдала за летящими над ней утками, – никакой спешки или суеты, но внимательность.
Кристи же не обращал внимания ни на что, кроме своей раненой руки, что, в общем, было неудивительно. Окна медицинского кабинета выходили на восток и юг, чтобы по максимуму использовать утренний свет, однако даже сейчас комната была полна мягкого сияния: заходящее солнце отражалось от каштановых листьев в роще. Все было залито мягким золотом, кроме лица Томаса, которое было совершенно зеленым.
– Присядьте, – сказала я, торопливо пододвигая табуретку. Его колени подогнулись, пока он опускался, и он приземлился гораздо жестче, чем ожидал: руку тряхнуло, и мужчина вскрикнул от боли.
Я прижала большой палец к вене на его запястье, чтобы приостановить кровотечение и размотать повязку. Учитывая его состояние, я ожидала увидеть как минимум отсеченный палец или два, поэтому была очень удивлена, когда обнаружила обычную рваную рану у основания большого пальца, уходящую вниз, к запястью. Она была довольно глубокая и по-прежнему сильно кровоточила, но крупные сосуды были не задеты, по счастливой случайности, он повредил только сухожилие. Нужно было всего лишь наложить пару швов.
Я подняла к нему лицо, чтобы сказать об этом, и увидела, как его глаза закатываются назад.
– Помогите! – закричала я и, бросив его руку, попыталась ухватить мистера Кристи за плечи, чтобы не дать ему упасть.
Грохот от перевернутой скамьи и топот бегущих ног были ответом на мой зов, через секунду Джейми ворвался в комнату. Увидев, что я едва не падаю, удерживая на себе немалый вес учителя, он сгреб его за шиворот и наклонил вперед, как тряпичную куклу, опустив голову Кристи к коленям.
– Он совсем плох? – спросил Джейми, покосившись на руку Кристи, которая лежала на полу, продолжая кровоточить. – Положить его на стол?
– Думаю, не стоит. – Я нащупала вену на шее мужчины, чтобы проверить пульс. – Серьезной травмы нет, это просто обморок. Ну вот, видишь, он приходит в себя. Подержите пока голову внизу, сейчас вам станет легче. – Последняя фраза была обращена к Кристи, который пыхтел как паровоз, но уже немного успокоился.
Джейми убрал руку с шеи Кристи и вытер о свой килт с легким отвращением. Бедолага весь покрылся холодным потом; моя собственная рука была скользкой от влаги, но я подняла упавшую повязку и тактично вытерла руки об нее.
– Хотите прилечь? – спросила я, заглядывая ему в лицо. Он был все еще зеленоват, но покачал головой.
– Нет, мистрис. Я в порядке. Просто голова немного закружилась. – Он говорил хрипло, но довольно уверенно, и я пока что ограничилась тем, что прижала ткань к ране поплотнее, чтобы остановить капающую кровь.
Джем маячил в двери с вытаращенными глазами, но никаких особых эмоций не проявлял: кровь была малышу не в новинку.
– Налить тебе капельку виски, Том? – спросил Джейми, с опаской глядя на моего пациента. – Знаю, ты не одобряешь крепких напитков, но сейчас самое время отдать им должное.
Рот Кристи едва заметно приоткрылся, но он покачал головой.
– Я… нет. Но, может… немного вина?
– Употребляй немного вина, ради желудка твоего[53], да? Хорошо. Держись, парень, сейчас принесу. – Джейми ободряюще хлопнул его по плечу и стремительно вышел, уводя Джема за руку вместе с собой.
Кристи скорчил губы в гримасе. Я замечала и раньше, что Кристи, подобно многим протестантам, рассматривал Библию как документ, написанный лично для него и вверенный ему, чтобы он нес истину в массы. Поэтому ему очень не нравилось, когда католики – в частности Джейми – походя цитировали Писание. Я также замечала, что муж, зная об этой его неприязни, использовал любую возможность вставить цитату в разговор.
– Что произошло? – спросила я, в равной степени из любопытства и желая отвлечь Кристи от его мыслей.
Он оторвал угрюмый взгляд от опустевшего дверного проема и посмотрел на левую руку, торопливо отвел глаза и снова побледнел.
– Несчастный случай, – ворчливо ответил он. – Я резал тростник. Нож соскочил. – На этих словах его правая рука слегка сжалась, и я заметила движение.
– Ничего, черт возьми, удивительного! – сказала я. – Вот, держите ее в таком положении. – Я подняла вверх пораненную руку, туго перевязала ее у него над головой и потянулась ко второй.
Его правая рука была поражена недугом, который называется контрактурой Дюпюитрена – точнее, будет называться, когда лет через шестьдесят или семьдесят барон Дюпюитрен его опишет. Это состояние вызывалось утолщением и укорачиванием соединительной ткани, которая контролирует положение сухожилий при сгибании пальцев, вследствие этого процесса безымянный палец постепенно скрючивается и теряет гибкость. В запущенных случаях то же происходит с мизинцем и средним пальцем. Случай Тома Кристи стал явно более запущенным с тех пор, как мне последний раз доводилось его осматривать.
– Что я вам говорила? – задала я риторический вопрос, осторожно потягивая согнутые пальцы. Средний пока еще можно было наполовину разогнуть, безымянный и мизинец едва удавалось оторвать от ладони. – Я сказала, что станет хуже. Ничего удивительного, что нож соскочил, – чудо, что вы вообще до сих пор можете его держать.
Кристи слегка покраснел под своей пегой, с проседью, бородой и отвел взгляд.
– Пару месяцев назад я могла поправить это с легкостью, – сказала я, поворачивая ладонь, чтобы взглянуть на угол контрактуры. – Операция была бы проще простого. Теперь будет гораздо сложнее, но, думаю, я все еще могу помочь вашей руке.
Не имей Кристи такой выдержки, я бы сказала, что он уже весь извелся от смущения. Но он был упрям, поэтому только дернулся слегка и стал более пунцовым.
– Я… я не желаю…
– Да нет мне никакого дела до того, что вы желаете, – отрезала я, опуская скрюченную руку к нему на колени. – Если вы не дадите мне прооперировать вашу руку, она станет полностью бесполезной через каких-нибудь полгода. Вы ведь наверняка едва можете писать, так?
Я встретила его глаза, темно-серые и изумленные.
– Я могу писать, – сказал он, но воинственность в его голосе скрывала сильную тревогу. Том Кристи был образованным человеком, ученым, к тому же работал учителем в Ридже. Именно к нему ходили за помощью поселенцы, чтобы составить документ или написать письмо. Он гордился своим положением. Поэтому я знала, что такая угроза – мой лучший козырь, к тому же угроза эта была вовсе не пустая.
– Это ненадолго, – заметила я и сделала большие глаза, чтобы до него получше дошло. Он тяжело сглотнул, но, прежде чем успел ответить, вернулся Джейми с кувшином вина.
– Лучше послушай ее, – посоветовал он Кристи, ставя вино на стол. – Уж я‑то знаю, что такое пытаться писать с негнущимся пальцем, да? – Джейми вытянул вперед собственную правую руку и сжал ладонь с несколько удрученным видом. – Если бы только она могла поправить вот это своим маленьким ножичком, я бы тут же положил руку ей на стол.